О чём молчали города. Мистические истории - Наталья Костина

– Дмитрий, Дмитрий! – услышал он, борясь с раскачивавшей его стихией, и вдруг понял, что Мила трясёт его за плечи. Слева плакала Дина, справа, обняв плечи руками, молча вздрагивал Макс.

– Кончай! Убью! – заорал внезапно кто-то. Мила шагнула в сторону и плеснула водой из пригоршни в лицо кричавшему. Это был Лёха, он тяжело дышал и судорожно вытирал капли, катившиеся по щекам. Дмитрию в темноте почудилось, что парень размазывает по лицу кровь.

«Какой чудовищный спектакль, – вздрогнул Крымов. – Этот чёртов баптистерий окунул меня в Ад».

Какое-то время группа двигалась молча; Дмитрий чувствовал, что каждый боится говорить о том, что случилось. Мила понимала их состояние и просто давала прийти в себя. Наконец Дина всхлипнула и спросила:

– За что они так издеваются над нами?

Мила вздохнула:

– Георгий Петрович считал, что такими способами обитатели подземелья стараются запугать чужаков. Я знаю, какое жуткое ощущение в душе оставляет Комната видений, она всё переворачивает, ставит с ног на голову…

– Она меня вывернула, – отозвался вдруг молчаливый Макс. – Всего. Мой отец работал на каком-то секретном объекте и однажды просто бросил нас с мамой. Я ненавидел его, несмотря на то, что мы никогда не испытывали недостатка в деньгах, отец оставил нам на жизнь приличную сумму. Однажды мама сказала, что его убили, и заплакала; я со всей откровенностью заявил: «Он нам чужой!» А она посмотрела мне в глаза и ответила: «Твой папа знал, что за ним охотятся, он так решил нас спасти». Сегодня в этой комнате я встретил отца и снова его потерял.

Дмитрий по понятным причинам решил ни с кем не откровенничать, как, впрочем, и ушедший в себя Лёха.

– Далеко ещё? – страдальческим голосом спросила Дина.

– Не очень, мы уже почти под Пряжкой. Что-нибудь случилось?

– Угу. Кажется, я натёрла ногу.

– Начинается! – зло прокомментировал Лёха. – Что у нас ещё в программе?

– Самое страшное позади; прогуляемся под речкой и дойдём до плиты с сюрпризом, которой этот коридор завершается. На территорию психиатрической больницы выходить, естественно, не будем, – вернёмся в подвал дома Распутина и выйдем на поверхность. А сейчас делаем так, – командирским тоном продолжила Мила. – Здесь есть пустая безопасная комната, в которой мы отдохнём, а я помогу Дине обработать ногу и заклеить больное место пластырем. У меня с собой походная аптечка для таких случаев.

Действительно, вскоре они набрели на небольшую комнатку с выступом в стене, напоминавшим скамейку. Кроме того, скудный интерьер украшал стул с круглой спинкой и чья-то чёрно-белая фотография в рамке.

Мила села на стул напротив Дины и объяснила диспозицию:

– Пока я перевяжу Дину, все могут отдохнуть и даже поспать, если успеют. Достопримечательностей здесь немного: стул, на котором я сижу, принёс, по-видимому, сам Манычев, – по крайней мере, мне нравится так думать. Фотопортрет на стене – это он сам, Георгий Петрович, незадолго до смерти.

Крымов подошёл к портрету: на него с чуть заметной улыбкой смотрел мужчина лет пятидесяти в очках и в клетчатой рубашке. Он сильно напоминал одного из братьев Стругацких, но которого, Дмитрий вспомнить не мог. Почувствовав усталость, он сел на земляную скамейку, закрыл глаза и стал не торопясь обдумывать, сколько пришлось ему пережить всего за одну белую ночь. Хотя под землёй она была чёрная. Во всех смыслах.

Месть подземелья

Сталкер занялась перевязкой, Макс затих, зато не переставал журчать голос оправившейся от потрясения Дины:

– Скажу честно: сегодня мне пришлось тяжело, как в фильме ужасов, но уверена, что приобретённый опыт пойдёт только на пользу моей роли. Во-первых, я буду выходить на сцену в царапинах и ссадинах на лице и на руках, вы же помните, что Панночка умерла от побоев. Во-вторых, даже днём я буду мерещиться Хоме Бруту: появляться за спиной других персонажей из тёмных углов, это можно сделать при помощи света. В-третьих, ночью в церкви Панночка не просто откроет крышку гроба, а с грохотом сбросит её и до смерти напугает Хому. Ещё я собираюсь без предупреждения пощекотать его во время исполнения музыкальной партии, тогда он даст незабываемого «петуха»…

Если и были в Дининых фантазиях новые пункты, Крымов их не дождался и мирно задремал. В глубине души он надеялся, что сон подкинет ему новые сюжеты и успокоит растревоженные нервы.

Лёхе было скучно. Его деятельная натура требовала движения, и из-за выпитого кофе нисколько не хотелось спать. Наоборот: хотелось чего-то натворить, и после недолгого раздумья он решил всех испугать. Поскольку никаких опасностей, по словам гида, не ожидалось, молодой авантюрист решил спрятаться в одном из боковых ответвлений туннеля. Вообще-то по правилам этого делать было нельзя, но парень очень часто в жизни плевал на общепринятые правила.

Погасив фонарик на каске, он потихоньку выскользнул из комнаты и отправился обследовать коридор. Конечно, двигаться в группе было гораздо светлее, но его глаза уже привыкли к темноте, и одного луча света хватало, чтобы представлять, где он находится. Пройдя метров десять, он увидел боковой туннель, примыкающий к основному. Осторожно ступая, Лёха сделал по нему несколько шагов влево и увидел, что он довольно резко поворачивает направо. Ещё метра три вдоль стены, и стало ясно, что странный ход возвращается в главный коридор. Потрясающая удача! Он спрячется в этом подземном аппендиксе, а когда товарищи вылезут его искать, выскочит и зарычит, как настоящий морлок или даже как сам Голем. Тут он вспомнил, что сочинять с рычаньем или криком ничего не надо, он же слышал при входе в первый туннель душераздирающее «О-а-а-а-о!». Все заорут от страха, а он скажет, что они – первые люди на Земле, которые встретились с Ревуном лицом к лицу… или мордой к морде.

Лёха досрочно захихикал, воображая свой триумф, и тут его взгляд упал на земляную колонну, которую образовывал полукруглый ход, огибая её и возвращаясь в коридор, вымощенный камнями. Он заметил что-то необычное выше своей головы, но не сразу обнаружил мелькнувший в луче света предмет. Да-да, из земли что-то торчало. «Надеюсь, не очередной скелет…» – подумал шутник и невольно вздрогнул. Но при ближайшем рассмотрении эта удивительная вещь напомнила ему торчащую рукоятку меча, не до конца вогнанного в почву. А если это – древнерусский Эскалибур4, которым владел и сражался, скажем, Александр Невский?.. Настоящее сокровище для потомков! Лёха был уже совсем рядом с «мечом», как вдруг прямо под ноги ему метнулась собачка. Бояться было нечего: собачки никого не трогали и двигались с потрясающей скоростью, однако герой инстинктивно отпрянул и споткнулся. Пытаясь удержать равновесие, он схватился одной рукой за рукоятку и потянул вниз. Сразу же сверху на него хлынул буйный землепад, что-то больно ударило по голове, и всё погасло…

Хватились исчезнувшего Лёхи, как и ожидалось, не сразу, но только одно это известие чуть не ввергло в панику Дину и Макса, пока Дмитрий всё ещё приходил в себя после дремоты. Мила приказала всем держаться вместе, и они, словно антитеррористическая группа «Альфа» на задании, плечом к плечу вышли в коридор. Дина к тому времени уже не чувствовала боли и готова была идти до конца маршрута. Крики экскурсантов отражались от сводов коридора и смешивались в дикий гул, в котором чётко слышался лишь первый слог имени, «Лё». Они прошли ещё несколько шагов, и вдруг послышался грохот; в воздух поднялась целая стена пыли, некоторое время ничего не было видно. Правда, сталкер успела крикнуть: «Держись!», и послушные спутники схватились за ближайшего товарища. Когда пыль немного рассеялась, оказалось, что никто не пострадал.

Наверное, в туннеле на самом деле существовала естественная вентиляция: вскоре видимость совершенно восстановилась, хотя пыль ещё плавала в свете нашлемных фонарей. Решили двигаться в сторону обвала, который бесформенной горой высился впереди. Призывы продолжились, но Лёха не откликался. Выяснили, что совсем рядом с обрушением находится другой коридор – тоже заваленный землёй и камнями. У всех на поясе висели прочные перчатки, которыми, впрочем, до этого момента никто не пользовался. Дмитрий и Макс принялись разгребать землю в надежде увидеть ногу или руку товарища, но, как они ни старались, попытки были тщетны, да и копать руками – совсем не то, что лопатой. Тут-то Мила и вспомнила, что