Гид по чаю и завтрашнему дню - Лора Тейлор Нейми
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, она переживает, и ей пока проще связаться с тобой через маму? Как думаешь, что мама еще должна тебе рассказать, как она написала в сообщении?
– Не уверена, но я обязательно узнаю, от мами или от Пилар. Но…
– Но что?
– Я… – Слова, которых я никому прежде не говорила, доходят к кончику языка, но резко останавливаются. Прыгать слишком далеко.
– Хорошо, – бормочет Орион и оглядывается, затем берет маленькую деревянную миску с морской солью. – Давным-давно, – начинает он с искрой в глазах, – соль была символом дружбы. Одно из первых суеверий, которое я узнал. Соль была ценным товаром, и просыпать ее было накладно, а также считалось, что это принесет неудачу. К тому же это знаменовало скорую потерю друга. – Он подвинул маленькую миску ближе ко мне. – Чтобы избежать этого, нужно бросить щепотку соли через левое плечо.
Мами сыплет соль на масляные пятна, чтобы их потом можно было отмыть. Но не только соль помогает мне делиться тайнами. Это Орион; он ест мою еду и делится частичкой себя взамен. Хотя это всего лишь суеверие, я знаю, что он спрашивает не из простого любопытства или чтобы поддержать разговор. Ему не все равно.
Едва я собираюсь сказать больше, он подходит ко мне.
– Мне нужно работать, но приходи в магазин позже, хорошо? – Несмотря на то что мы оба красные после пробежки, он заключает меня в объятия; я даже не подозревала, что мне это было нужно, даже больше, чем вкус дома. – Ты со всем разберешься, Лайла. Старые друзья важны, намного важнее, чем старая соль. Но и новые тоже.
Я опускаю голову на его плечо. От него пахнет мылом и чистым потом. Если раньше я бы отстранилась от объятий, то сейчас я понимаю, что не хочу. Я прижимаюсь щекой прямо к его ключице. Почувствовав это, он сжимает меня чуть крепче, руки твердо сцеплены на моей спине. Пока секунды бегут, мой пульс замедляется от истовой сальсы до плавного медленного танца. Вся кухня дышит. Наконец я поднимаю голову, он улыбается и заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо.
Когда Орион уходит, мое сердце пронзает страх. Несколько минут назад мне было более чем хорошо и, может, я даже была рада, что оказалась в Винчестере. На тридцать долгих секунд я больше хотела быть в объятиях Ориона с его суевериями и готовностью выслушать, чем отправиться рейсом «Бритиш Эйрвейз» домой.
Давным-давно соль была символом дружбы.
Я хватаю деревянную миску и бросаю щепотку соли через плечо, как мне только что посоветовал Орион. Это глупо и смешно, но я все равно это делаю. Однако не ради своей дружбы со Стефани – я не хочу потерять Майами. Моего самого старого друга.
* * *
Я еду на велосипеде. Я еду на зеленом велосипеде по Джеври-стрит. Я еду на зеленом велосипеде по Джеври-стрит с шестью фунтами свиной лопатки и пятью фунтами ветчины в корзине.
Я совсем не потею, как если бы ехала на велосипеде по Западному Дейду. Я начинаю запоминать улочки Винчестера. Теперь могу уезжать из «Совы», кататься по разным маршрутам, разглядывая кирпичные дома, цветочные арки, памятники, и не переживать, что могу заблудиться.
Я паркую велосипед на свободное место напротив магазина Максвеллов. В руках два пакета с мясом, отборными солеными огурцами и желтой горчицей. Пока жду зеленого света, кто-то стучит по окошку позади меня. Я поворачиваюсь и вижу Джулс за столиком фреш-бара.
Звяканье колокольчика приветствует меня в крошечном заведении, где пахнет свежескошенной травой и апельсинами. Я сажусь на свободный стул и ставлю пакеты с продуктами.
– Вот так встреча!
– Как раз вовремя, – радостно говорит Джулс. На ней повседневная одежда – мраморно-серый свитшот и джинсы-бойфренды; волосы собраны в пучок на макушке. – Карли из моей группы только что ушла. Мы готовились к экзамену, и у меня мозги совсем зажарились. Посидишь со мной, пока мама не приедет?
Я улыбаюсь; мне нравится ее стиль. Ее уверенность.
– Хочешь что-нибудь заказать? – спрашивает она. – Нет ничего более бодрящего, чем сок из ростков пшеницы.
Я верю ей, но качаю головой.
– В следующий раз. Все это зеленое добро может восстать против жиров и углеводов, которые я ела ранее.
– Тоже верно, – соглашается Джулс, прежде чем начать рассказывать мне про свои предстоящие летние выступления. Я делюсь впечатлениями о своей работе в гостинице и немного рассказываю о Флориде. Вскоре темп и громкость нашего разговора разрастаются, как воздушный шар. Мы узнаем, что обе неисправимые привереды в еде. И что ее родители зависимы от британских мыльных опер так же, как мами от своих telenovelas. Мне даже не приходится объяснять, как они могут наполнять наши дома, даже когда телевизор выключен. Она меня понимает, и не только в этом.
Джулс также понимает, каково это – иметь заботливую старшую сестру (ее учится в университете в Шотландии). И все о грусти и тоске, которая остается, когда мы теряем близких. Ее любимый дядя умер в прошлом году от рака. Он всегда ее поддерживал, наставлял в музыке и был первым, кому она рассказала о том, что ей нравятся не только мальчики, но и девочки. Именно дядя Альберт подтолкнул и вдохновил ее на написание первой песни.
Как знакомый припев, ее откровение все еще не укладывается в моей голове, когда у меня звякает телефон. Прочитав сообщение от мами, я поднимаю глаза, и Джулс спрашивает:
– Новости из дома?
Раньше я бы просто отмахнулась. Но за двадцать минут я узнала, что Джулс не только классная девчонка с превосходным талантом. Вдобавок к схожим взглядам на еду и привычку есть сначала десерт мы, похоже, понимаем друг друга. Вряд ли она прожила шестнадцать лет и ни разу, как сказал бы Орион, не была в ссоре с подругой. Поэтому я решаю рассказать ей о моей подруге и новостях от мами.
– Стефани… не думала, что она там задержится, – добавляю я после короткой паузы.
– В Африке? – спрашивает Джулс, придвигаясь ближе.
– Ага. Это одна из причин, по которой я не хотела уезжать из Майами. Думала, через пару недель она появится на моем крыльце и поймет, что все наши планы были не просто глупыми мечтами. Думала, она решит, что Африка не для нее. Я имею в виду, что Стеф, которую я знала, внимательно относится к еде и не может прожить двух дней без фена.
Джулс морщит нос и медленно поднимает руку.
– Возможно, я знаю кое-кого похожего на нее.
Смех,
