Чудесное око - Александр Беляев

Вечером того же дня Миша узнал ещё об одной новости: «Ц-б» уже прилетел на место стоянки экспедиции, но не спускался, так как в нижних слоях атмосферы и на море всё ещё была буря. Дирижабль плавно кружился над тучами. Миша боялся заснуть и упустить момент спуска. И всё-таки заснул.

ПЕРЕСАДКА В ВОЗДУХЕ

Проснулся он в шестом часу утра.

Портьеры на окнах были спущены, и Миша подумал: «Какая погода на улице?» Вдруг прогремел гром. В океане гроза! Значит, спуск не состоялся. Хотя, возможно, гроза сейчас только в Москве, а там, в Атлантике, её уже нет… Экран был мёртв. Гинзбург, наверное, ещё сладко спит. Ведь там недавно минула полночь. Время тянулось без конца. Только в одиннадцатом часу Миша услышал весёлый голос Гинзбурга.

— Доброго утра, Миша! Ну, как погода в Москве?

— Дождь и гром.

— А у нас прекрасно! Сейчас начнётся спуск. Передай по телефону членам штаба, чтобы быстрее съезжались.

Вот и экран ожил. Это Мотя постарался, чтобы Мише не было скучно ждать.

Палуба парохода, фальшборт и за ним — большие волны океана. Да, волны океана ещё не улеглись. Зато какое яркое южное солнце! А где же другие пароходы? Во время бури они разошлись в разные стороны.

— Мотя, покажи дирижабль, — попросил Миша.

Палуба корабля и море вдруг провалились, словно Миша делал мёртвую петлю на самолёте, и в голубизне безоблачного неба он увидел сверкающую «сигару» дирижабля. Гинзбург что-то сказал, но Миша не расслышал. На экране телевизора произошла перемена. Теперь Миша видел море с огромной высоты, и траулер казался точкой на океанском просторе. Видимо, Гинзбург переключил Мишу на телеоко дирижабля.

Гинзбург и радист дирижабля устроили репетицию, опробовали аппараты. Всё было в порядке. И скоро мощные станции СССР оповестили об очередной трансляции: «Спуск дирижабля». Тысячи людей бросились к экранам телевизоров.

На экране — палуба, залитая ярким светом, матросы в белых костюмах, капитан, учёные, Азорес в дорожном костюме: серая куртка, короткие брюки, носки, туфли, небольшой чемоданчик в руке и на груди — неизменный фотоаппарат.

Потом другая картина: траулер с высоты дирижабля… Кадры начали чередоваться. Чёрная дымящаяся точка на поверхности океана то вырастала в большой траулер, то исчезала, на её месте появлялась «сигара» дирижабля. Отчётливо видны гондолы, пропеллеры. Дирижабль быстро опускался… Ветер совсем утих, и это облегчало задачу.

— Но как же он сядет на воду? — спросил Мотя.

— Он не сядет, — ответил Барковский. — Он опустится над палубой и выбросит трап.

— И Карпиловскому придётся в воздухе спускаться по трапу?

— Чему же ты удивляешься? — вдруг услышал Миша голос геолога Правдина с борта траулера. — Советские учёные давно перестали быть кабинетными крысами. Подумаешь, диво — спуститься по трапу с воздуха! Ты посмотрел бы, как нам, геологам, приходится вскарабкиваться на обледенелые пики и вершины гор!

Тень от дирижабля укрыла весь траулер. Матросы выстроились возле борта. На всякий случай шлюпки держали наготове. У матросов в руках — спасательные круги. Всякую случайность надо предвидеть, чтобы она не превратилась в несчастный случай.

Ещё минута — и трап спущен. Он закачался над палубой. Дирижабль немного сносило ветром, а траулер — течением. Трап двигался в воздухе над палубой, приближаясь к антенне. Вдруг изображение исчезло и тотчас же появилось снова. Теперь палуба была видна сверху — начал работать аппарат «Ц-6».

Трап пронёсся на четверть метра выше антенны. Дирижаблю пришлось сделать круг, и вновь трап появился над палубой возле кормы. По трапу спускался учёный. Карпиловский ловко перебирал перекладины верёвочной лестницы.

— Наверное, сдал нормы на значок ГТО второй ступени, — заключил Миша.

На дирижабле пустили в ход все аппараты для охлаждения газа. Дирижабль осел. Прежде чем трап коснулся палубы, Карпиловский спрыгнул под приветственные крики встречающих. Азорес успел щёлкнуть аппаратом, чтобы увековечить этот момент, и побежал за трапом, который удалялся от него. Все взгляды были обращены на прибывшего, и об Азоресе на мгновение забыли. Вдруг Маковский вскрикнул:

— Стой! Куда ты, сумасшедший!

Конец трапа быстро волокло по палубе от кормы к носу парохода. Азорес бежал, пытаясь вскочить на трап.

— Подожди! Дирижабль сделает ещё круг! Вот отчаянный! — Но Азорес уже уцепился за трап и взбирался по нему вверх. Трап, раскачиваясь, приближался к выступу на носу парохода. Об этот выступ Азорес сейчас разобьётся. Все крикнули, а Азорес с проворством кошки продолжал взбираться вверх. И всё-таки он не успел убрать ноги, и ступни его ударились о рубку. В ту же минуту трап перелетел через рубку и повис над морем.

— Ой, упадёт! — разом вскрикнуло несколько человек. — Вот горячка!

Видно было, как Азорес стал дрыгать ногами.

— Разбил ноги!

— Смотрите, смотрите, он взбирается на руках. Вот неугомонный!

Азоресу помогли с дирижабля: капитан приказал быстро поднять трап. Так на трапе и втянули Азореса.

Длинный коридор на «Ц-6». Азорес пытается встать на ноги и сразу же садится. Его подхватывают.

— Ничего, чепуха, — бормочет он и, пошатываясь как пьяный, идёт по коридору. — Капитан, где моя каюта?

Так произошёл обмен пассажирами в воздухе.

Дирижабль поднялся, сделал круг над траулером и быстро стал удаляться.

— Как ты себя чувствуешь, Азорес? — спросил Маковский.

— Прекрасно! Пляшу, — шутя, ответил тот.

Однако через несколько минут врач дирижабля, осмотрев ноги Азореса, сказал, что удары значительны, хотя переломов и вывихов нет.

— До Америки во всяком случае ему придётся полежать.

ОДИН ПРОТИВ ТРЁХ

Океан успокоился, и корабли стали собираться да прежнее место.

Расположение затонувшего города было уже точно определено. Но советские корабли курсировали и обследовали дно в значительном отдалении от этого места.

— Подозрительные манёвры, — бормотал про себя Скотт. Он не ослаблял внимания к советским кораблям и приказал капитану «Урании» держаться поблизости от них. С деланной любезностью Скотт крикнул с мостика в рупор: — Неужели и на этом месте найдём подводный город?

— Этого пока никто не может сказать, — осторожно ответил капитан советского теплохода.

Скотт продолжал наблюдения. Вслед за драгой с теплохода был спущен телевизор. Шёл час за часом, а теплоход находился на том же месте.

— Опустите наш аппарат телевидения! — приказал Скотт и пошёл в свою каюту, где стоял телевизор с маленьким экраном. Экран вспыхнул. Мгла. Мелькают рыбы, мачты и трубы затонувших кораблей. Три парусника и два парохода… Луч прожектора советского телевизора шарил около пароходов.