Повесть о потерпевшем кораблекрушение - Андрей Колганов

«Пора».

Тенг, вместе с неразлучным Бенто, ехал верхами по проселку, будучи никак не в состоянии отрешиться от мыслей, которые он уже не раз передумывал.

«Девчонка, по всему видно, влюблена в меня, как кошка. Почему как кошка? — перебил он сам себя. — Просто влюблена… Тут уж нет сомнений».

Тенг не был настолько умудрен житейским опытом и не настолько рассудителен, чтобы до конца почувствовать ту культурную пропасть, которая лежала между ним и юной островитянкой. Его смущало куда более очевидное препятствие — возможность запутаться в семейных отношениях, что отняло бы у него необходимую в намеченном им грандиозном предприятии твердость воли. Собственно, это был отголосок обычного юношеского страха перед теми обязательствами, которые накладывает связь с женщиной. Тенг насупился и помрачнел. Не находя ясного ответа на свои сомнения, он раздраженно стегнул коня, перешедшего было на шаг.

Возможно, именно это спасло ему жизнь. Две стрелы, вылетевшие справа из придорожных кустов, обожгли его резкой болью. Одна впилась в бедро, другая скользнула по ребрам, войдя под кожу ниже левого соска. Тенг после секундного замешательства стремительным движением свесился с коня на левую сторону, с силой пришпорив его при этом. Со стороны должно было показаться, что всадник убит, а лошадь с испугу понесла. Бенто помчался вслед за Тенгом, прильнув к шее своего коня. Из кустов более не пускали стрел, видимо, уверившись в успехе, и всадники быстро скрылись с опасного места.

Боль в раненой ноге быстро усиливалась, разливаясь по телу, нога переставала слушаться, и Тенгу лишь мучительным усилием воли удалось высвободиться из стремян и сползти с коня. К нему подскочил быстро спешившийся Бенто:

«Вы живы, командир? Хвала богам!»

«Разводи огонь» — сквозь зубы застонал в ответ Тенг.

Бенто бросил на него недоуменный взгляд, но, ни говоря ни слова, кинулся выполнять приказ. Стрела с зазубренным наконечником глубоко засела в ноге и Тенгу пришлось, прокалив на огне нож, надрезать мышцу, чтобы извлечь стрелу. Шипя, чертыхаясь и постанывая сквозь зубы, покрывшись липким потом и едва не теряя сознание, он таким же способом удалил вторую стрелу и в изнеможении откинулся на траву. Кровь заливала его порванную одежду.

«Неужели не выкарабкаюсь?» — мелькнуло у него в сознании. Непослушными пальцами он вытащил ампулу-инъектор из обоймы на поясе.

«Бенто, — слабым голосом пролепетал он, — перетягивай раны… Туже! Туже затягивай!» — лицо его перекосила гримаса боли. Отбросив пустой инъектор, Тенг прошептал:

«Мы должны добраться до Тайного города… не то… может быть поздно…»

Когда Тенг пришел в себя, он лежал на жестком деревянном ложе под навесом у стены домика. Невдалеке двое мастеров возились со сверлильной машиной, прилаживая к ней большую бронзовую заготовку. У ложа сидели Бенто и полковой лекарь из охранного отряда. Именно он зашил шелковой нитью раны Тенга и теперь со страхом вглядывался в его лицо, замирая от подкатывавших недобрых предчувствий:

«А ну как не очнется?.. Тогда не сносить мне головы!»

Через два часа в Тайном городе появился взволнованный Ленмурин Диэпока.

«Я же предупреждал тебя! Предупреждал!» — кипятился он, нервно расхаживая взад и вперед перед ложем Тенга. — «Не задевай знатных! Без них нет твердой власти. А ты лезешь со своими нововведениями, смущаешь чернь…» — Ленмурин раздраженно махнул рукой.

«Твердой власти нет, если не держать знатных в узде» — с усилием проговорил того, чтобы Тенг.

«Как я вижу, это тебе не особенно удается» — Ленмурин не удержался от того, чтобы съязвить.

«Мы еще посмотрим, кто кого» — несмотря на слабый голос, слова звучали угрожающе.

Ленмурин тут же смягчил тон: — «В тебе говорит раздражение. Не считай себя равным императору. Только он стоит выше всех нас. Только он вне обычая и вне законов. Но и он не обходится без поддержки знатных».

Тенг молча откинул голову на ложе и стиснул губы. Он не хотел раздувать этот спор сейчас. Мерный скрип сверлильного станка, обрабатывавшего бронзовую заготовку, дым над плавильными печами, горки заготовленной селитры и древесного угля внушали ему уверенность в том, что спор скоро решится в его пользу. Видимо, Делегат Тайной Палаты тоже чувствовал, что Тенг затевает очень крупное дело, но не решался в лоб спросить о цели работ, ведущихся в Тайном городе.

«Тайный город — это как раз по моему ведомству», — думал он, пристально разглядывая затихшего Тенга, — «если бы не эти безбожники, я давно знал бы все. Но и так ясно, что здешние гром, дым и пламя — порождение демонов. Пора остановить это опасное колдовство. Я-то сделаю это искуснее, чем аристократы, не придумавшие ничего лучше, как нанять двух разбойников. Нет, тут надо действовать наверняка» — он повернулся, собираясь уходить.

«Постой, Ленмурин», — тихим голосом окликнул его Тенг, — «узнал ли ты, кто устроил засаду на дороге?»

«Преступники, покушавшиеся на твою жизнь, выслежены и настигнуты, но оба они отбивались, как бешеные, и были зарублены стражей. Я разберусь в этом деле. Виновные понесут тяжкую кару!»

Тенг выслушал все это молча, затем снова откинул голову на ложе. Ленмурин Диэпока небрежно поклонился и удалился быстрыми шагами, на ходу обдумывая план предстоящих действий.

Тенг взял сидевшего возле ложа Бенто за руку:

«Собери всех мастеров. И немедля дай знак командиру сотни

разведчиков, чтобы он был здесь».

Когда мастера сгрудились вокруг его ложа, Тенг заговорил слабым голосом. Установилась полная тишина.

«Когда вы явились в Хаттам с проповедью о едином боге, я дал вам землю и защиту от гонений…»

«Но сам ты не принял истинной веры!» — горячо воскликнул худой седобородый старик с глубоко запавшими глазами, горевшими темным огнем.

«Не ты ли говорил: бойся лицемера, носящего Бога не в сердце, а лишь на лживом лице своем?» — ответил Тенг. — «Я грешен и не обрету благодати, но пусть воздастся мне по делам моим, но не по молитвам. И это не твои ли слова?»

«Нет. То слова Учителя нашего, Ул-Каса, сына Божьего, что сошел к нам, несчастным, нести светоч правды. И я лишь недостойный в свите его, но в мои уста вложены подлинные его слова, а в них — Истина!» — стоящие вокруг согласно закивали, с уважением взирая на седобородого.

«Я дал вам всем дело в Тайном городе», — продолжал Тенг, — «ибо думаю, что это дело должно находиться в руках, угодных Единому. До сего дня я держал скрытым от всех это дело. Сейчас — Господь распорядился так — настало время открыться. Поднимите меня с ложем и отнесите к большому оврагу».

Деревянное ложе было подхвачено сильными руками и поплыло над небольшой группой мастеровых. В начале длинного оврага Тенг дал знак опустить себя на землю неподалеку от блестевшего на солнце бронзового цилиндра на массивной деревянной подставке. Повинуясь указаниям, мастера принесли мешочки из тонкого полотна, россыпь свинцовых камушков в деревянном ящике, зажженный фитиль на длинном шесте. Седобородый заложил в пушку порох и картечь, разделенные пыжом, сыпанул порох в выемку у запального отверстия и встал рядом с горящим фитилем в руке.