Слуги паука 2. Пленники паука - Морис Делез

Впрочем, остановил он себя, не слишком ли многого он хочет от наемного вора, цель которого — побыстрее сделать дело, получить деньги и убраться восвояси? Он прислушался и, услышав тихий, натужный скрип, понял, что кто-то проверяет прочность оконных запоров.

— Конан! Лезут! — раздался очень тихий шепот, и детская ручка коснулась его руки.

Киммериец невольно вздрогнул: он-то был уверен, что Лисенок уютно посапывает под теплой медвежьей шкурой. Он понял, чему его маленький товарищ улыбался во сне: все-таки обмануть самого Конана это не просто!

— Оставайся здесь,— так же тихо ответил киммериец и, бесшумно пройдя через зал, остановился рядом с дверью.

Теперь он видел Лисенка — не потому, что тот плохо спрятался, а потому что киммериец знал, где он стоит, а видеть мог почти в полной темноте — и ему стало спокойнее. Он не собирался убивать вора, а значит, возможна потасовка. Киммериец был уверен в своих силах, но, если бы Лисенок угодил под случайный удар, никогда не простил бы себе этого.

Оставалось только ждать. Теперь Конан не сомневался, что, попробовав окна, посетитель наверняка попытается пробраться через дверь, прежде чем лезть наверх. Сам бы он даже не стал проверять окна первого этажа, обитатели которого ждут ночного гостя, но воришка, как видно, не отличался умом, а может быть, просто посчитал, что хозяева полностью положились на верность и свирепость псов. Что ж, может быть.

Скрип повторился у следующего окна, ближе к двери, но на этот раз незнакомец решил не утруждать себя бесплодными попытками и, убедившись, что окно заперто, почти сразу прекратил их.

Конан приготовился. Он понял, что теперь гость направится к двери, и в следующее мгновение услышал осторожные шаги на наружных деревянных ступенях. Конан посмотрел на засов и увидел тонкую стальную спицу, просунутую в узкую щель между дверью и стояком.

Киммериец хорошо знал это приспособление, которым сам не раз пользовался. С его помощью можно было поднять засов даже на двери, отпиравшейся внутрь дома. Именно это сейчас и происходило — повинуясь руке взломщика, дверь тихонько заходила взад-вперед, облегчая ход засова, и тяжелый язык медленно пополз вверх. Послышался легкий скрип, который тут же замер. Человек снаружи подождал немного, но все было спокойно.

Скрип повторился, на этот раз без перерыва. Дверь пропела свою жалобную песнь и остановилась, оставив достаточно места человеку, бесшумной тенью скользнувшему внутрь.

Незнакомец вошел и прикрыл дверь.

В доме было гораздо темнее, чем снаружи, и он остановился, привыкая к темноте, настороженно оглядываясь, ориентируясь в незнакомой обстановке.

Ни оглядеться толком, ни тем более сориентироваться, но не успел. Могучие руки варвара стальными капканами сомкнулись на его теле — одна на правой руке, державшей узкий, остро отточенный кинжал, другая на горле, не только лишив его возможности позвать на помощь, но даже просто что-то прохрипеть.

Человек отчаянно извивался, пытаясь свободной, левой рукой достать Конана, стоявшего сзади. В это время киммериец увидел темный клубок, прокатившийся по полу. Через мгновение ноги незваного гостя оказались крепко связанными, а конец веревки уже обвился петлей вокруг свободной руки и накрепко примотал ее к туловищу.

Мгновением позже, так и не издав ни единого хрипа, незнакомец обмяк в руках киммерийца и начал сползать на пол. Конан принялся связывать пришельца понадежнее, а Лисенок, повинуясь его безмолвному приказу, осторожно скользнул в дверь.

Проверив, жив ли его подопечный, и вставив ему аккуратный кляп, киммериец принялся вязать замысловатые узлы. Он устал и перед тем, что предстояло ему поутру, хотел поспать хотя бы несколько часов. Ему вовсе не улыбалось, проснувшись, обнаружить вместо пленника моток узловатой веревки на полу, а потому он не ленился.

Глава пятая

— Где этот трижды проклятый Сетом варвар?! — Тефилус не мог устоять на месте и как заведенный бегал вдоль строя своих воинов.— Я прикажу шкуры спустить со всей сотни твоих козлов! У тебя не воины, а шакалье дерьмо! Вонючий киммериец, обезьяний выкормыш, отравил моих псов! Я хочу лично выпустить из него кишки! — Он грозно уставился на сотника.— Ты доставишь мне его к полудню, или, клянусь зубами Сета, я всех отправлю к Нергалу!

Тефилус был зол настолько, что ничего вокруг не замечал. Брун и его воины безмолвно и мрачно взирали на своего хозяина, боясь слово молвить поперек. Даже Сиотвия, несмотря на ранний час стоявшая здесь же с дочерью и внучкой, не находила слов. Десять огромных мертвых псов, уложенных в ряд позади дома, выглядели угнетающе, а непрерывные крики Тефилуса лишали окружающих способности здраво мыслить.

Конан, позевывая, стоял в дверях небольшого флигеля, уютно расположившегося в кустах сирени, позади дома. Никто не обращал на него внимания, и некоторое время он молчал, пока, наконец, ему не надоело слушать бредни Королевского Дознавателя.

— Кром! Я слышал, ты обвиняешь меня в отравлении?!

Тефилус осекся, словно с разбегу налетел на каменную стену, и тупо уставился на невесть откуда взявшегося варвара. Лицо Мелии, как, впрочем, и Сиотвии с Аниэлой, осветилось улыбкой, а в глазах всех троих Конан без труда прочел искреннее облегчение — этого ему было вполне достаточно.

— Кто же тогда?

Киммериец пожал плечами, досадуя на очевидную бессмысленность вопроса.

— Тот, кому они мешали.

Он посмотрел в лицо Тефилуса и разочарованно покачал головой: тот не верил ни одному его слову. Больше того, киммериец понял, что в покрытой сединой голове зреет какая-то мудрая мысль, готовая вот-вот вырваться наружу, и почувствовал, что сейчас последует новый взрыв ярости.

Для Конана стало совершенно очевидно, что отец Мелии не собирается прислушиваться к голосу рассудка, а здравый смысл не относится к числу его советчиков, а потому не стал дожидаться очередной порции ругани.

— Тебе нужен отравитель? — Он поймал взгляд Тефилуса и понял, что опередил его всего на миг, но этого хватило, чтобы остановить новую вспышку гнева.— Изволь.

Варвар шагнул внутрь флигеля и, ухватив валявшегося на скамье верзилу за шиворот, вытащил его наружу. Он увидел, как побледнела Мелия, а Аниэла закрыла рот рукой, сдерживая готовый вырваться крик. Лишь Сиотвия, единственная из трех женщин, выглядела спокойной. Она одобрительно кивнула Конану, давая понять, что он вполне оправдал ее надежды.

На самом деле она была не просто удовлетворена. Старуха терпеть не могла своего зятя и была рада, что не он, а именно Конан захватил незваного гостя. Она знала, что удача киммерийца вызовет неизбежную злость Тефилуса, но надеялась, что она же вынудит его помалкивать и, стиснув зубы, переживать свою неудачу.