Сокровища короля - Элизабет Чедвик

Посещение ткацких мастерских Элис Лин вызвало у нее ностальгию. Шагая меж высоких вертикальных станков, она ощущала зуд в пальцах, стосковавшихся по челноку, по колючей пряже, пропускаемой между нитями основы и пробиваемой бёрдом. Ей не терпелось увидеть, как из-под ее пальцев выползает рисунок – ромбики, полоски, трехзевное саржевое переплетение. По просьбе Мириэл Элис неохотно позволила ей сплести один ряд. И хотя пожилая женщина лишь покряхтывала и хмыкала, наблюдая за стараниями девушки со сложенными на груди руками, с той поры она прониклась к Мириэл если и не дружескими чувствами, то уж, во всяком случае, глубоким уважением. А спустя некоторое время она предложила ей в пользование один из своих ткацких станков. Мириэл пришла в восторг. Пусть то был самый старый станок в мастерской Элис, не шедший ни в какое сравнение с великолепными фламандскими широкими ткацкими станками, с которыми она привыкла иметь дело в Линкольне, начало было положено, и Мириэл намеревалась дать ему достойное продолжение. Теперь ей требовалась только шерсть ее овец.

Герберт по-прежнему регулярно навещал Мириэл. Она была с ним обходительна, но сдержанна, давая понять, что уважает его как домовладельца и человека с положением в обществе, но не потерпит, чтобы он вмешивался в ее жизнь. Все его последующие приглашения отужинать с ним Мириэл решительно отклоняла, надеясь, что Герберт рано или поздно поймет намек, но тот продолжал упорствовать и стал особенно настойчив после того, как в канун дня святого Бенедикта от застоя в легких скончалась его крестница. Видимо, он полагал, что Мириэл готова броситься на шею Роберту Уиллоби, не дожидаясь, когда остынет прах его несчастной жены.

– Меня это возмущает, – жаловалась Мириэл Эве Брайдлсмит. Обе женщины с корзинами в руках шагали меж рядами лавок на Буднем рынке. – Я глубоко соболезную господину Уиллоби, только и всего.

– Да, бедняга. – Эва покачала головой. – Уже вторую жену похоронил. Я и первую его супругу хорошо помню. Она умерла от потницы как раз в тот год, когда на престол взошел король Иоанн. Я это запомнила, потому что в тот год мы с Мартином сыграли свадьбу.

Мириэл сочувственно хмыкнула. После Рождества она навестила Роберта Уиллоби и его жену Джуэтту. Измученная болезнью женщина была похожа на скелет – кожа да кости, в лице ни кровинки. Уже поздно было выяснять, есть ли между ними что-то общее, понравятся ли они друг другу, но Мириэл испытывала жалость и сострадание как к самой Джуэтте Уиллоби, ожидающей смерти, так и к Роберту, вынужденному беспомощно наблюдать, как та увядает… Вот так же он, должно быть, наблюдал и безвременную кончину своей первой жены.

– Просто господин Герберт тревожится за твое благополучие, – заметила Эва Брайдлсмит, искоса глянув на девушку. – Беспокойство у него в крови. К тому же, – добавила она с озорной улыбкой, – он в тебя влюблен.

– Знаю. – Мириэл скорчила гримасу и пихнула женщину локтем. – А смеяться тут нечему. Я уважаю его почтенный возраст, ценю его как исключительно порядочного домовладельца, но мне претит, что он следит за каждым моим шагом, а потом читает наставления, будто я – пятилетний ребенок. – В ее голосе послышалось раздражение. – Любая женщина, если она не слепа, скажет, что Роберт Уиллоби недурен собой. Мне он нравится, и я сопереживаю ему, но это не значит, что я от него без ума.

Эва взяла с одного из прилавков с утварью большую железную сковороду и стала внимательно ее рассматривать.

– А я потеряла бы голову, – сказала она. – Как ты думаешь – достаточно большая? – Она вертела сковороду в руках.

– Не болтай глупостей! – вспылила Мириэл. – Вас с Мартином водой не разольешь. Как бы то ни было, – фыркнула она, – я – не ты.

Эва многозначительно хмыкнула и постучала пальцами по дну сковороды. Потом сказала:

– Многие женщины спят и видят, как бы оказаться на твоем месте. Герберт богат. Ты купалась бы в роскоши, если бы вышла за него замуж.

– Как-нибудь обойдусь без чужого богатства, – отрезала Мириэл.

– Значит, у тебя есть свое? – Эва сунула сковороду под мышку, собираясь начать торг с лавочником.

– На жизнь хватает, – процедила сквозь зубы Мириэл. – И ради удовлетворения своих нужд мне незачем жертвовать свободой, вступая в брак с мужчиной, который втрое старше меня. Для полного счастья мне вообще не нужен мужчина – ни молодой, ни старый.

Эва пожала плечами и покачала головой.

– Из тебя, пожалуй, вышла бы хорошая настоятельница, – пошутила она.

У Мириэл запылали щеки. Она не знала, сердиться ей или смеяться.

– Церковь – тоже не мое призвание, – сказала девушка сдавленным голосом.

– В таком случае чего же ты хочешь? – На лице Эвы отразилось искреннее недоумение, ибо ее представления о женском счастье ограничивались заботами о домашнем очаге в угоду мужу и воспитанием здорового потомства.

– Ничего, – скупо ответила Мириэл." – Лишь бы мне не мешали жить так, как я хочу.

Эва закатила глаза, давая понять, что считает Мириэл невыносимой девчонкой, но разговор на эту тему прекратила и принялась с удовольствием торговаться.

По возвращении домой Мириэл решила, что после обеда съездит на пастбище проведать свое маленькое стадо. Ей необходимо было развеяться после полусерьезных поддразниваний Эвы и определиться со своими планами, в коих Герберту вовсе не было места. Она проживет и без мужа, даже очень богатого.

В воображении нежданно всплыло лицо Николаса – мерцающие, как море, глаза, темные волосы с золотистым блеском, кривая усмешка. Ее тело отреагировало на его образ предательски сладостной дрожью, а разум – чередой противоречивых чувств: угрызениями совести, щемящей тоской и раздражением. Как она себе постелила, так теперь и спит, и в любом случае лучше уж спать с тенью Николаса, чем с ним самим. Но мысли о нем не давали ей покоя. Ей хотелось бы знать, как он живет, чем занимается, как распорядился своим богатством. Интересно, вспоминает ли он ее? И с какими чувствами? Неужели только с презрением и ненавистью? Она поежилась, гоня думы о нем. Незачем ворошить ящик Пандоры.

Глава 11

Весна 1217 года

Он стоял на якоре в гавани Саутгемптона. Серые волны лизали его обшивку, теплый весенний ветерок теребил свернутый парус. Приземистый, с высоким надводным бортом, он заметно выделялся среди окружавших его более легких судов. И хотя в грациозности и изящности он значительно уступал своим товарищам, таким же, как он, морским скитальцам, Николас был от него в восторге.

– Ну, что скажешь? – спросил Роан де Босс, хозяин верфи, на которой был построен челн. Он сам привел его из колыбели у берегов Шельды к его новому дому в Англии.