Лепестки под каблуками (СИ) - Awelina
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лекса это, мягко говоря, не обрадовало. Я заметила, что он злился, но отлично это скрывал. Назвал адрес тусовки и с натянутой улыбкой пожелал хорошо провести время.
Его злость передалась и мне. Бесило все: обстоятельства, сама жизнь, обязательства, необходимость вообще крутиться и действовать. Хотелось обнять Лекса, нежно поцеловать, позволить поцелую перерасти в глубокий и страстный и, закутавшись в вожделение и близость, остаться так навечно. Вместо этого я собралась, намеренно одевшись нейтрально и отказавшись от яркого макияжа, и молча ушла.
Предположение оправдалось. Шикоренков был необычно оживлен, даже позволил себе пошутить один раз. Мы говорили о вине, потом перешли к обсуждению кино, Влад подробно рассказывал, как однажды посетил кинофестиваль в Сочи и вечеринку после него… А мне с каждой минутой все сложнее было удерживать эту маску заинтересованности и поощрять его ласковыми улыбками.
— Ты будто не в настроении сегодня, — заметил Шикоренков в конце концов. — Какая-то рассеянная. И не со мной.
— Да что-то слегка устала, — пожала плечами, прекратив улыбаться.
Проклятие на мою голову! Сначала врала и оправдывалась перед Романовым, теперь вот перед Шикоренковым. Да уж, бывают дни, когда мужчины рождают исключительно ненависть.
— Что же… — Влад сделал паузу, задумчиво поправил рукав светлого блейзера. — Лучше тебя отпустить отдохнуть тогда, но позволь отнять еще пару минут внимания. Есть кое-что важное, что планировал сказать сегодня.
Я допила коктейль и замерла, уставившись в зеркала бара. В них мелькнула знакомая шевелюра: торчащие ежиком короткие темные волосы с осветленными концами. Свен?
Резко повернувшись, обшарила глазами зал, но никого не увидела. Выдохнула.
Вероятно, показалось.
— Рина, ты не слушаешь, — голос Шикоренкова был нарочито ровным.
— Прости, — погладила его по плечу, извиняюще улыбаясь. — Показалось, что увидела знакомого. Что ты говорил?
— Что готов построить с тобой серьезные отношения. Ты мне нравишься. И как женщина, и как человек. Мне хорошо с тобой. Думаю, у нас возможно надежное будущее.
Оцепенело смотрела в лицо мужчины, абсолютно спокойное, даже безэмоциональное. В светлых глазах не отражалось ничего: ни желания, ни ожидания, ни волнения.
Холодный тип. Илона заблуждалась. Уровень сложности — 100 процентов. Получив от него долгожданное предложение, очень хочу или огреть его чем-нибудь, чтобы увидеть хоть какие-то эмоции, или встать и молча уйти.
Но ни первое, ни второе непозволительно. А жаль, черт возьми! Так бесит, что сердце колотится в ушах и руки приходится сжимать в кулаки, чтобы унять дрожь.
— Ты молчишь, — констатировал Влад и подозвал бармена, повторил заказ.
Как ни подавляла ярость, справиться с ней не смогла. Да к чертовой матери все! Все рассыпается, так хоть с песком поиграюсь!
— Обдумываю, что именно тебе сказать, — ядовито улыбнулась и, расслабленно развалившись на стуле, распустила заколотые волосы, тряхнула головой.
Достали уже эти рамки! Это копирование вечно прямой спины и скупых жестов Шикоренкова, этот полумонашеский вид. Идиотство, а не «охота».
— Ответ, вижу, уже готов. — Шикоренкова неожиданно расшевелили мои маневры. Он подался ближе, в глазах зажегся огонек любопытства.
— Да.
Я сделала глоток из бокала, поставленного передо мной барменом. Заговорила, уставившись размытые отсветы освещения в темной полировке стойки.
— В наши с тобой предыдущие встречи я не все рассказала. Мы с Максом пробыли вместе два года. До него я пробовала еще с одним мужчиной, но все разладилось уже через полтора месяца, он не хотел долгосрочного союза. А до него пыталась заработать эскортом.
Неприязненно поморщилась. Подняла глаза на внимательно слушавшего Шикоренкова и с расстановкой, невозмутимо пояснила:
— Влад, я привыкла, чтобы меня содержали мужчины. Но я не простая содержанка, а с необычными для этой «профессии» амбициями. Я хочу брака. Хочу быть женой и в перспективе матерью.
— У тебя все? — поинтересовался обычным тоном мужчина, словно бы выслушал доклад подчиненного и готовится сделать резюме.
— Да, — кивнула.
Откровенность нейтрализовала бушевавшую злость, слава богу. Почувствовала и облегчение, и опустошение одновременно. Сейчас Шикоренков пошлет меня, ведь я нарушила незыблемое правило всех «охотниц»: никогда не признаваться в своем ремесле, даже если оно очевидно. Что ж, снова буду свободна, все вернется на круги своя. Вот такое несчастливое счастье.
— Мне надо в дамскую комнату, — сказала ему, спустившись на пол, не обращая внимание на то, что Шикоренков уже открыл рот, чтобы что-то заявить.
Там я пробыла недолго. Причесалась, поправила свой минимальный макияж, обдумала идею просто тихо уйти, не возвращаясь к мужчине.
Нет. Она плоха. Если уж откупорила бутылку, надо ее до дна испить. Ну еще один назовет шлюхой, зато уверена: не тронет, не попытается изнасиловать.
— Значит, эти поиски работы были обманом? — первым делом спросил Шикоренков, когда уселась рядом.
— Я действительно искала работу.
Посмотрела в его лицо, оценила выражение. Не похоже, что он задет, злится. Скорее, хочет получить ответы на все вопросы, чтобы составить целостную картину.
— Но, как ты сам понимаешь, я уже профессионально деформирована, — иронично улыбнулась, — не способна заниматься общественно-полезной деятельностью.
Влад помолчал.
— Знаешь, — начал рассеянно, повертел стакан с выпивкой. — Пока тебя не было, я все тщательно обдумал. И это тоже знак: ты ушла, и тем самым не позволила мне поставить точку в нашем знакомстве.
Какое удивительное заявление.
— Да, твое прошлое меня не устраивает, настораживает. Но! Ты необычная. Выгодно отличаешься от себе подобных. Помимо того, что красива, еще и очень умна, практична, тонко чувствуешь меня. Хотя, подозреваю, ты способна тонко чувствовать всех мужчин. И это комплимент, кстати.
— Спасибо.
Заинтересованная, я откинулась на спинку стула. Хорошая преамбула, Шикоренков, но к какому же решению ты все-таки пришел?
— Кроме того, мне импонируют твоя рассудочность, спокойствие, способность подстраиваться и говорить правду даже тогда, когда она тебе не выгодна. Все это еще более редкие качества для женщин вообще, поэтому особенно ценные.
— Твое признание, Марина, не изменило главного. Ты по-прежнему мне нравишься. Кажется, еще больше, чем было до этого. Это будет новый для меня опыт, но, думаю, его можно обернуть в исключительно положительный. Если жена
