Война на море - Эпоха Нельсона - Пьер Жюрьен-де-ла-Гравьер

"Я должен, - писал он тогда же своей жене, - смотреть на случившееся с "Вангардом", не как на простое приключение, ибо я твердо уверен, что благость Божья попустила это, чтобы обуздать мое безумное тщеславие. Я надеюсь, что этот урок сделает меня лучшим как офицера, и чувствую, что я стал уже лучше как человек. Со смирением целую бич, меня разивший. Представь себе горделивого человека в воскресенье вечером, на закате солнца прохаживающегося в своей каюте. Вся эскадра, устремив взоры на своего начальника, в нем одном видела путеводителя к славе, и этот начальник, полный доверия к своей эскадре, уверен был, что нет во Франции таких кораблей, которые бы, в ровном числе, не спустили перед ним флаг. Вообрази себе теперь того же человека, столь тщеславного, столь гордого - на восходе солнца, в понедельник - с обломанным рангоутом, с рассеянной эскадрой, в таком отчаянном положении, что самый дрянной французский фрегат показался бы ему в ту минуту неблагоприятной встречей... Богу Всемогущему угодно было довести нас благополучно до порта".

Нельсон исправил свои повреждения, но, не зная, куда идти, задерживаемый постоянным штилем, 5 июня был еще в широте Корсики, когда настиг его бриг "Мютин". Бриг этот предшествовал подкреплению из 11 кораблей, которое вел капитан Трубридж, и привез ему повеление преследовать французский флот всюду, куда бы он ни направился; идти за ним в глубину Адриатики или Архипелага, в Черное море даже, если будет нужно. Вскоре, действительно, Нельсон соединился с эскадрой капитана Трубриджа, и увидел под своим началом флот из 13 кораблей 74- пушечных и 1 50-пушечного.

Корабль Коллингвуда мог бы тоже состоять в этом отряде, но лорд Джервис удержал его перед Кадиксом. "Наш почтенный адмирал, - писал Коллингвуд в порыве отчаяния, - нашел мне занятие. Он послал меня крейсеровать на высоте Сан-Лукара, чтобы не пускать в Кадикс испанские лодки с зеленью. О унижение! Если бы я не был внутренне уверен, что я ничем не заслужил подобного обращения, если бы я не знал, что прихоти власти не в состоянии отнять у меня уважение людей с душой, я думаю, я умер бы от негодования! Мой корабль во всех отношениях стоил тех, которые посылали Нельсону; в усердии я, конечно, не уступаю никому, и моя дружба, моя любовь к этому удивительному адмиралу, казалось бы, заставляли предпочесть меня всем прочим в назначении под его начало. А между тем я видел, как корабли, назначенные к нему на подкрепление, готовились к отправлению, видел, как они отправились... а я остался!" И это разочарование было не последним для Коллингвуда. До самой Трафальгарской битвы этот ревностный офицер, постоянно обманутый в своих надеждах, из всех случайностей войны должен был испытывать только неблагодарные блокады.

Еще надеясь настигнуть французский флот в море, Нельсон разделил свои силы для нападения на неприятеля на три колонны. "Вангард", на котором он находился сам, "Минотавр", "Леандр", "Аудешос" и "Дефенс" составляли первую колонну. Вторая, под началом капитана Самуила Гуда, состояла из кораблей: "Зелос", "Орион", "Голиаф", "Меджестик" и "Беллерофон". Эти две дивизии должны были сражаться с эскадрой адмирала Брюэ. Третья колонна, состоявшая из кораблей "Куллоден", "Тезей", "Александр" и "Свифтшур" должна была, под началом капитана Трубриджа, броситься на конвой, топить и истреблять беззащитные суда, везшие славных солдат Рейна и Италии. Однако судьба не допустила этой встречи, следствия которой, может быть, были бы плачевны для Англии. Тайна экспедиции французов в Египет была так хорошо сохранена, что несмотря на некоторые темные подозрения, вроде упомянутых выше, в инструкциях Адмиралтейства только об одном Египте не было ничего сказано. Думали о Неаполе, о Сицилии, о Морее, о Португалии и даже об Ирландии, - не подумали только о Египте. Очевидно, что при таком различии предположений, Нельсон мог полагаться только на свои собственные соображения, и в этом старании напасть на след французской эскадры он обнаружил большую сметливость и деятельность. В тот день, когда Мальта сдалась французам, он огибал северную оконечность Корсики и посылал обозреть обширный Теламонский залив, находящийся ниже Миомбино, против острова Эльба, - пункт, на который он давно уже указывал как на место, наиболее удобное для произведения высадки на итальянский берег. Теламонский залив был пуст; французы в нем и не показывались. Продолжая свой путь вдоль Тосканского берега, Нельсон, 17 июня явился перед Неапольским заливом и там узнал, что французская эскадра направилась к Мальте. Сгорая от нетерпения, он, миновав 20 июня Мессинский маяк, в свою очередь направил курс к Мальте. Французы за два только дня перед тем ушли от занятого им острова. Известие это было сообщено Нельсону 22 числа на рассвете иллирийским судном, которое прошло сквозь французский конвой. Сведения, доставленные этим судном, должны были разрешить все дальнейшие сомнения, потому что из них Нельсон узнал, что французы, вышедшие из Мальты с норд-вестовым ветром, встречены были к осту от острова и шли на фордевинд. Соотнося эти обстоятельства с собранными прежде известиями и с несколькими другими более положительными сведениями, сообщенными ему сэром Вильямом Гамильтоном, британским послом в Неаполе, английский адмирал уже не сомневался более, что флот Брюэ идет к Египту. Всегда быстрый в своих решениях, он, не заботясь ни о каких дальнейших сведениях, немедленно поставил все возможные паруса и взял курс прямо на Александрию. 28 июня он туда пришел, но там еще не видали ни одного французского корабля, и Нельсон первый привез встревоженному губернатору известие об угрожавшей опасности. Увидя рейд пустым, Нельсон был чрезвычайно взволнован. Он вдруг потерял всякое доверие к доводам, увлекшим его так далеко от Сицилии, и не становясь на якорь, не отдыхая ни минуты, воображая Сицилию уже завоеванной французами, он решился воротиться по своим следам. На это раз активность послужила ему не к добру, потому что, если бы он обождал один только день, то французский флот сам бы на него наткнулся. Идя к Сицилии, ему пришлось лавировать до самого выхода из Архипелага и первый галс отвел его к берегам Карамании, далеко от пути французской эскадры; а между тем она, затрудненная в своем ходу многочисленным конвоем, благодаря этому счастливому замедлению, нашла Александрийский рейд совершенно беззащитным, и 1 июля спокойно могла высадить войска на покинутый берег острова Марабута.

XVI. Сражение при Абукире 1 августа 1798 года

Итак, все содействовало успеху экспедиции французов. Флот их, несший целую армию и занимавший несколько миль пространства, мог потихоньку, медленно, перейти все Тирренское море, в виду Сардинии и Сицилии, остановиться в Мальте, и войти в Ливийское море, не встретив ни одного английского судна. В то время, как Нельсон стремился от мыса Пассаро, по прямой линии к Александрии, французские корабли, как бы по внушению Промысла, склонили свой курс к острову Кандии; а в том пункте, где наиболее можно было ожидать встречи, где эскадры неминуемо должны были сойтись, - там густой, непроницаемый туман, подобный тем облакам, которыми боги Гомера облекали иногда героев, скрыл их от взоров деятельного противника. То, чему могли бы подивиться и на обширном пространстве Атлантического океана, совершилось в тесных водах Средиземного моря. Сорок дней Бонапарт шел к своей цели с спокойным величием гения: его звезда ни на минуту его не обманула; но с отсутствием его судьбы французской эскадры должны были быстро измениться.