Падение Башен - Сэмюель Дилэни

Джон улыбнулся.

— Однако, давая, они хотят, чтобы герцоги и бароны кланялись им за то, не говоря уж о короле.

Герцогиня снова посмотрела на приглашение, и лицо ее исказилось.

— Он печатает их тысячами и просто вставляет имена следующих денежных мешков, которых надо будет почтить, прямо на пунктирную строчку. Боюсь, ничто не раздражает меня так, как вульгарность.

— Но ваша семья — стандарт хорошего вкуса, Петра. Вашего брата учили этому всю жизнь. — В его голосе чувствовалась чуть заметная насмешка.

— Да, — согласилась она и отложила карточку. — Нас учили тому же. Но должны же быть какие-то стандарты, даже во время войны.

— Ну да. Они и изучаются, Петра. Мой отец и другие начинают изучать, много ли у них силы. Война-то в конце концов для них. Пока их продукция используется в войне, пока недовольные жизнью и Тороном могут быть втянуты в войну, каждый счастлив и на своем месте. Если война прекратится, то королевская семья опрокинется.

— Пока они настолько слепы, что ищут королевских милостей, они не готовы управлять такой сложной вещью, как Торомон. Вот поэтому я тайно отправила принца Лита на материк, чтобы был кто-то с чувством ответственности, когда интриги, действующие сейчас вокруг нас, пройдут полный круг.

Лицо Джона утратило часть цинизма.

— При поддержке Совета и правительства, Петра, король может еще скрывать большую часть своего могущества. А пока оно скрыто, никто не может судить о нем. Безумен Оск или очень, очень умен?

— Он мой кузен. Вы с ним были школьными товарищами. Как считаете вы?

— В эту войну включены великие тайны. Но великие тайны держат королевскую семью в могуществе с тех нор, как она создалась и поставила себя во главе этого хаотического фрагмента планеты.

Герцогиня кивнула.

— Мои далекие предки на своих кораблях грабили побережье, грабили своих соседей на этих островах, используя жалкие остатки технологии, сохранившиеся от Великого Пожара. Радиация на материке и горячие течения остановили их продвижение вглубь. Но остановившись, они решили, что организованное правительство Может действовать более эффективно, чем пиратство. Было множество вариантов насчет земли Торонона, но его ограничили. Люди научились не истощать то, что лежало в этих границах, и началась линия королей и королев. Теперь власть вот-вот сменится. Но и другая должна научиться тому же.

— Несмотря на то, что ваши предки усвоили это, Петра, сегодня люди вроде Тилдона и моего отца готовы платить непомерную цену за ваше одобрение. Может быть, они подозревают, что вы знаете... — Джон взял карточку. — А может, потому, что они суетны и невежественны. Для моего отца было величайшим позором, что я оскорбил короля и пошел за это в каторжные рудники. Его величайшим триумфом было то, что сам король оказал честь моей сестре по ее возвращении из университета своим королевским присутствием на ее балу. Поскольку это предел его счастья, король может получить деньги на свою войну и вписать имя в пунктирную строку.

— Хотела бы я позволить себе такую интеллектуальную неловкость. Вы назвали свое истерическое убийство просто оскорблением.

Джон стиснул зубы.

— И вы не разговаривали, — продолжала она, — со своим отцом после «оскорбления» и не знаете точно, что ты чувствовал. И вы так легко называете марионеткой этой суетности своего отца, который был достаточно проницателен, чтобы сделать блестящее состояние, пусть беспринципной экономической эксплуатацией. Нет, если атаковать проблему таким образом, то остается слишком много вопросов.

— Петра!

Герцогиня удивленно подняла глаза, провела рукой по медным волосам, откидывая их назад горящим клубком золотых морских змей.

— Прости, Джон! — она взяла его за руку. — Мы все слишком долго были здесь вместе Но когда я вижу, как моя семья, мой народ ставят себя в глупое положение, мне больно. Чувство порядочности — вроде барометра, показывающего здоровье человека и страны. Не знаю, может, я слишком влюблена в некоторые идеи аристократии. Я родилась в ней. Я отвернулась от нее, когда была молода, теперь я снова возвращаюсь в нее. Я думаю, мы примем это приглашение, Джон Кошер.

— Понятно. С Эркором, конечно?

— Да. Мы трое снова понадобимся. Вы...

— Все на борту, — доложил герцогине Джон.

— Тогда, в путь.

Она повернулась, чтобы отдать команду. Яхта приподнялась и затем нырнула вперед, в ночь.

Когда тьма омыла небо и высыпали звезды, Джон и Петра задержались у поручней.

— Война где-то там. В каком направлении? — спросила Петра.

— Кто знает... — Джон оглядел горизонт. — Где-то за радиационным барьером.

— Торон впереди! — крикнули с мостика.

— Мы постоим там, — сказала Петра.

Они посмотрели через воду, поверх носа яхты.

Вообразите руку в черной перчатке, расшитой по швам мириадами бриллиантов, и аметистов, бирюзы, рубинов. Теперь представьте, что эта сверкающая рука поднимается над полуночным горизонтом, и у каждого камня свой внутренний огонь. Это остров Торон подымается над краем моря.

Окна бального зала в королевском дворце Торона, поднимались двумя этажами к потолку и имели форму гробов. Когда стекла осветились, музыканты выдули из морских раковин музыку ветра, и в эти морские аккорды вплелся голос. Изумрудные и коралловые сетки сверкали на женских плечах, пурпурные и малиновые на жакетах мужчин.

Сквозь широкие окна виднелась темная полоса транзитной ленты, выпрыгнувшей из башни-лаборатории и исчезающей среди других башен города, затем она парила над морем, над бухтой материка, над лесом пышных пальм и потомков тех дубов, что росли на земле пятьсот лет назад, над каторжными рудниками, где заключенные добывали из шахт металл тетрон, над равнинами, где всего три года назад стало робко проявляться растительность, и наконец, попадала в материковый город Тилфар. Три года назад он был превращен в сильную военную базу, какую когда-либо знала земля — по крайней мере, так хвастались ее генералы.

— Утренний бал, — воскликнула девушка в рубиновом шелке. Платье скреплялось на плече медным омаром, изогнутый хвост которого покрывал ее правую грудь. — Вы не находите, это потрясающая идея — бал на рассвете? Женщина в годах рядом с нею поджала губы.

— Смешно, — тихо сказала она — Я помню времена, когда балы были делом вкуса и происхождения. — Мимо прошел слуга, предлагая закуски. — Вы посмотрите, — продолжала она. На голове ее был серебряный парик с продернутой в него ниткой жемчуга. — Только посмотрите на это! — на кружочках тостов лежали ломтики рыбы. — Это рыба из аквариумов. Рыба из аквариумов служит делу государства! А я помню время, когда никто не думал служить чему бы то ни было, а рыбу просто привозили с материка. Рыба, выращенная в аквариуме! Ну и идея! Куда катится мир?