Большая Суета - Ислам Иманалиевич Ханипаев

Юсуп задумался и, со всей серьезностью проанализировав свое состояние, заявил:

– Ну, вполне серьезное. Иногда вот смотрю вниз, и прямо хочется нырнуть.

– Я это… не очень по неточностям. Давайте по десятибалльной хоть! Типа насколько серьезны ваши планы спрыгнуть?

Юсуп взглянул вниз, оценил высоту и ответил:

– Я думаю, семь.

– Семь… черт возьми! – генерал задумался. – Семь – это серьезно! А остальные в случае чего прыгать собираются?

Юсуп внимательно посмотрел на каждого члена своей банды и крикнул:

– Нет! Вроде нет. Насчет дедушки не могу точно сказать. Дедушка, вы в случае чего спрыгнуть готовы?

– Вниз! Потом вверх! Птицы летят на юг!

– Я полагаю, что это…

– Писят на писят! – ответил за лидера банды Муртуз.

– Да чтоб вас! Тут же высоко! – разозлился генерал.

– Да, высоко, – согласился Юсуп. – Не очень хочется умирать. Но мне вчера разбили сердце! Так что я пока не уверен насчет своих планов на жизнь!

– Хорошо, будем искать другой способ вас оттуда выкурить! – ответил генерал и ушел.

– Прекрасно сработано! – похвалила Натали Юсупа. – Вы молодец, поставили их на место! В случае чего будем их так пугать.

– Пугать? – спросил непонимающе Юсуп, потом посмотрел вниз еще раз и добавил: – Да, высоковато…

– Есть предложения? – спросил у мэра генерал. – Там полтора человека, которые в случае чего готовы спрыгнуть. А у нас в случае чего одна спасательная сетка. Сетка резиновая, а бюджет нет. А еще нельзя забывать, что у них сумка с чем-то очень похожим на бомбу.

Тем временем в одной из палаток происходил такой разговор:

– Мне кажется, у нас с тобой есть что-то общее. Помимо острого ума, естественно. У нас обоих есть четкое понимание, что нам нужно от этой жизни.

– Да? – с сомнением.

– Я не буду говорить, что понимаю тебя на сто процентов. У тебя свои цели, у меня свои, но самое главное – у нас с тобой, в отличие от других, они есть.

– Да… – задумчиво.

– И что-то мне подсказывает, что твои и мои цели не пересекаются. Ну то есть не мешают друг другу, а где-то, может, даже сходятся. Как думаешь?

– Да, – заговорщически.

– Прекрасно. Ну а теперь про разницу между нами: у меня есть все ресурсы, чтобы добиться того, чего я хочу, а у тебя, как я полагаю, есть в этом плане некоторые трудности.

– Да, – печально.

– Что ж, я могу это исправить. Так сказать, немного приоткрыть для тебя эту дверцу с табличкой «возможности», а взамен, я надеюсь, ты тоже пойдешь мне навстречу.

– Да, – приободренно.

– Я пока не знаю, где и как ты можешь мне помочь, и в этом плане я полностью положусь на твой ум. Я думаю, ты сам увидишь свой шанс и реализуешь его на сто процентов.

– Да, – уверенно.

– Думаю, не стоит тебе объяснять, что такой шанс выпадает раз в жизни. Что ж, на этом вроде все.

– Да, – уважительно.

Одновременно с этим в избушке происходило вот что.

– Ле, товарищи… – заговорил вдруг Муртуз. – Я хочу сознаться. Я залез на Большую Суету по своей причине.

Валерия испытала огромное желание иронично похлопать, но воздержалась. Эффект от рассказа тренера все еще был силен, и казалось недостойным причинить ему боль, поэтому правозащитница просто отвернулась, сделав вид, что копается в телефоне.

– Я хочу озвучить требование, – объявил он, посмотрев на всех разом. Никто не опротестовал его решение. Возможно, потому что после двух предыдущих требований и он имел право на свое. А возможно, это была просто жалость к человеку, потерявшему детство и здоровье из-за войны.

– Делайте, – сказал Шамиль, – надеюсь, оно того стоит.

Муртуз подошел к «переговорному» окну и крикнул:

– У нас есть новое требование! Ну, у меня есть! Зовите главного!

– Я тут! – ответил генерал через пару минут.

– У меня есть требование!

– Это я уже понял. Тоже миллион подписчиков или кому-нибудь признаться в любви хочешь? С меня хватит! Требуете и требуете! Теперь я требую прекратить эту… акцию или что это вообще! Требую прекратить требования!

– Это я требую, чтобы ты прекратил требовать, чтобы ты треб… то есть чтобы я… Ну понял! Хватит там внизу требовать! Мы бандиты, и мы требуем!

– Лера! Лера! – Шапи Магомедович заорал, пропуская мимо ушей слова Муртуза.

– Чего тебе?! – откликнулась правозащитница.

– Заканчивай эту сцену!

– Какую еще сцену?

– Вот эту вот! Ты любительница устраивать всякие такие выкрутасы! Это всё твой план! Уж я-то тебя знаю!

– Ах, да? И что ты знаешь, осел несчастный?

– Тебя! Наизусть! Я почти десять лет тебя терпел!

– И не дотерпел! Полез в чужую кровать! – Теперь Валерия вынесла ему обвинение. – Ненавижу!

– Да о чем ты говоришь? – удивился генерал, оглядываясь на сослуживцев.

– О тебе говорю! Я все знаю! Ты думаешь, что я ушла от тебя после простого очередного скандала? Ну уж нет, я знала про тебя и ту дамочку, которая за пять лет до майора дослужилась! Женщину не обманешь, скотина! Я отсюда вижу, как твои усы виновато подергиваются!

Генерал ошеломленно схватился за усы. Обернулся еще раз на своих. Теперь там стояли и журналисты, и мэр с его помощником, да и Касим пришел понаблюдать за сценой.

– Признайся прямо тут, прямо сейчас перед всеми! Признай как мужчина, что изменял мне, хотя ничего мужского в изменах нет! Давай, герой России!

Шапи Магомедович некоторое время молча разглядывал асфальт под ногами, затем, собравшись, заявил:

– Но я все равно любил тебя! Любил, поняла?! Каким бы ни был! А что ты? День за днем пила мою кровь! Так это ж я из-за тебя полысел! Смотри, как блестит башка! – Он сорвал с головы военную кепку. – А у меня в роду у всех хорошие волосы! И живот появился, хотя мне было всего-то тридцать пять! До сих пор избавиться не могу! Обвиняешь меня в изменах? Тогда я обвиняю тебя в том, что заставляла бежать от тебя на работу каждый день! И к другим бабам тоже! Будешь отрицать?!

– Какая есть, такая есть! С самого начала знал, кому делал предложение!

– Тьфу!

– Что же ты, генерал, женщины испугался? Твой страх сильнее любви?

– Я хотя бы любил! И поэтому после тебя ни на ком не женился! Потому что любил, несмотря ни на что! А что ты? Через год вышла за другого! И как успехи? Тоже сбежал! И то в таком состоянии, что умер уже через несколько лет! Вот что ты делаешь с мужчинами! Ты калечишь каждого, кто тебя любит!.. Лера? Лера! Хорошо, я не хотел так сказать! По-другому хотел… Лера!

– Брат, ты свое дело сделал! – крикнул вниз Муртуз, когда Валерия скрылась из виду. – У тебя с головой, походу, совсем бардак! Ты зачем такой вещь сказал?!

– Да я же… Лера!

Пожалуй, тут стоит сделать паузу, чтобы объяснить еще кое-что важное.

Дагестанцы и дагестанки (в подавляющем большинстве) кое во что верят – и это не про религию. Они верят в мужчину. В то, что мужчина, если он считает себя таковым, должен вести себя как мужчина. (Поэтому, если вы где-нибудь, в какой-либо точке мира увидите, что дагестанцы бьют кого-то, оскорбляют женщин, ну вы поняли… Имейте в виду, что у этих товарищей проблемы с мущинистостью и наша естественная дагестанская среда обитания выдавила их наружу. Ну или они сами попросту сбежали, зная, что тут им житья не будет.) Я это к тому, что дагестанцы верят в некий неназванный мужской кодекс. Но он не наш. Кодекс общий, если хотите, богатырский, и присущ каждому: и русскому, и лакцу, и якуту. Поэтому, как нам кажется, мужчина видит мужчину издалека. Можно все вышесказанное оспорить (и это активно делается), но мужчина (в нашем понимании), если он мужчина, считает, что несет (даже если его не просят) определенную ответственность: например, за семью, за соседей, находящихся в сложном положении, за слова, которые произносит, и за действия, которые совершает. И этот кодекс содержит ряд правил, которые