Человек после человека - Дугал Диксон

Фигуры в итоге оказываются деревьями, но подлесок под ними фрагментарный, поникший и мёртвый. Поскольку территория, тянущаяся до океана, была опустошена и оголена, воздух, движущийся с моря, дул сквозь ветви и между стволами деревьев, высушивая и ломая хрупкие стебли и иссушая листья. Сухой песок и пыль из лишённых растительности областей сносились сюда ветром, удушая более нежные виды. Здесь можно найти совсем немного того, что можно собрать, но то, что есть, должно быть собрано.

Гхлуб и его товарищи протягивают свои руки сквозь оболочки и хватают всё, что растёт. Что-то, что является органическим и содержит белки и углеводы, может использоваться как основа пищи, пусть оно будет жёстким, пусть оно будет невкусным. Пучки листьев, стебли, прутья, насекомые, слизняки — всё — схватываются и препровождается в сферу аквабионта-сборщика. Маленькие отверстия в оболочках, вроде тех, которые появлялись, когда сквозь них просовывались руки, немедленно затягиваются и потеря влаги незначительна, или её нет вообще.

Вскоре запас внутри шарообразного пузыря стал довольно большим; достаточно большим, чтобы возвращаться назад. Все пятеро поворачивают назад, чтобы проделать свой тяжкий путь назад в свой океанский дом, гостеприимно блестящий далеко на горизонте.

Только они покинули тень гибнущих деревьев и начали свой долгий медленный спуск, как Гхлуб заметил нечто на краю своего поля зрения, нечто движущееся.

Он медленно поворачивает голову. Наземные жители! Их целая стая! Они бегут к аквабионтам, размахивая чем-то вроде палок. Его компаньоны одновременно с ним замечают опасность и пробуют двигаться быстрее. Однако, их извивающиеся движения, отнимающие много сил, далеко не способствуют быстроте перемещения, и в любом случае они не могут двигаться быстрее, чем шарообразный пузырь, внутри которого находится их урожай — единственная причина, ради которой главным образом они и появляются в этой враждебной среде обитания. Наземные жители быстро окружают их, и, когда их туманные очертания появляются перед ним, Гхлуб замечает в них нечто отличающееся от виденного ранее. Каждый из них что-то несёт: нечто вроде лезвия на конце палки.

У Гхлуба было слишком мало времени, чтобы разглядеть что-нибудь ещё, поскольку он рванулся в сторону, чтобы уйти от них, но после того, как он с трудом отполз по земле на некоторое расстояние, он повернулся, чтобы оглянуться назад. Наземные жители все набросились на одного из его товарищей. Они воткнули своё оружие в его оболочку и разрывают её. С двумя существами, ползущими в разных направлениях, было очень легко разделаться, и оболочка лопается, исторгая поток воды и оставляя лежащего на берегу аквабионта задыхаться в круге мокрой грязи.

Гхлуб и остальные отчаянно уползают в сторону влекущего их, но далёкого моря, и среди них растёт паника; для этого есть серьёзное основание, со стороны наземных жителей одна группа оставляет умирающих аквабионтов, устремляется за отставшим и бросается на него. На сей раз Гхлуб не останавливается, чтобы посмотреть, а продолжает извиваться.

Во время каждого прыжка и толчка он ожидает нападения сзади и сдирания с него оболочки. Волны океана всё приближаются и приближаются, но ужасающе медленно. Сделает ли он это прежде, чем его поймают? Он пробует не думать об этом и продолжает двигаться.

С чувством глубокой радости он ощущает давление первой волны, смыкающейся вокруг него. Он в безопасности, и теперь он может оглядеться. Пузырь с одним из его товарищей и собранной пищей добрался до моря. Пища также в безопасности, но какой ценой? Три сотоварища погибли — проколотые, обезвоженные и разделанные на мясо далеко отсюда, среди пыли и сухости.

Наземные жители никогда прежде не сражались таким образом. Возможно, сбор пищи аквабионтами оказал такое воздействие на их образ жизни, что они должны были принять эти чрезвычайные меры, чтобы сопротивляться. Возможно, конфликт и несогласие с этими действиями вынудили их искать новый образ жизни и организации своих действий лишь для того, чтобы выжить.

Водорослевая оболочка Гхлуба растворяется теперь, когда он полностью погрузился; изящно двигаясь, он спускается к наклонному морскому дну, пока не оказывается ниже колышущихся волн, и он дома. Теперь у него есть время, чтобы подумать. Являются ли эта организованность и использование оружия наземными жителями особенностью всех таких нападений в будущем? Неужели эксплуатация суши аквабионтами сделала даже это более опасным? Неужели они ничего не смогут сделать, чтобы накормить своих людей без того, чтобы делать положение дел хуже, хуже и хуже, и уничтожать всё, что у них есть? Должно ли это стать неизбежным продолжением судьбы разумной жизни над и под водой?

2 МИЛЛИОНА ЛЕТ ОТ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Странники знают, что еда будет там, и её можно будет взять. Каждый год огороды созревают, сеятели просыпаются, кормятся, если нужно, то и чинят огороды, сеют новые семена и снова возвращаются к своему сну. Весь секрет для странников состоит в том, чтобы выбрать время для путешествия таким образом, чтобы прийти раньше, чем сеятели пробудятся от своего долгого сна. Сеятели, как полагают, являются очень древней расой, и каждый живёт много веков — если слово «жить» верно в этом случае. Как вы можете жить, если более девяти десятых вашего времени проведены во сне?

Как это могло получиться? Это, вероятно, берёт начало во временах, когда различия между холодными временами и тёплыми временами были намного больше, чем теперь. Всегда существовали животные, которые впадали в спячку — замедляли свои процессы жизнедеятельности и впадавшие в сон на протяжении самого холодного времени года. Эти существа обычно собирают корм и хранят его, время от времени пробуждаясь и питаясь; в другом случае они настолько много едят, пока активны, что откладывают запасы жира, которые питают их, пока они спят. Сеятели некогда были нормальными, как и странники, но, вероятно, не столь разумными. В прошлом, когда лёд только-только отступил с материков, а «зимы» были ещё холодными, они выработали способность переживать во сне самые суровые из природных условий, а также они запасали пищу. Некоторые из семян и зёрен, которое они запасали, прорастали ко времени, когда запасы начинали использоваться; если время спячки было достаточно долгим, они могли даже вновь начать плодоносить. С течением веков и тысячелетий сеятели развивали способность оставаться в заторможенном состоянии до времени урожая, когда бы они вышли и поели, посеяли следующий урожай и вновь удалились.

Странники знали, что таким вещам возможно случаться. Они смутно сохраняли знание, которым обладали их предки, знание о меняющихся условиях и меняющейся жизни.

Никогда не должно быть никаких отношений с сеятелями. Сеятели строят свои огороды и используют растущие там растения не только для еды. Они собирают свою еду там, где она растёт, но также сажают её в местах, которые будут удобнее для них, чтобы собирать её там. Они строят стены и крыши из камня и древесины, чтобы защитить то, что они сделали, так же, как делали их далёкие предки. Это было началом перемен, которые в итоге разрушили всё — землю, живых существ, их самих. Теперь ничего не должно меняться, ничего не должно строиться, ничего не должно быть изменено по сравнению со своим естественным состоянием; это кредо странников.

Это знак их силы — они знают, как сделать свою жизнь легче, но игнорируют это знание. Любой из них унаследовал достаточно знаний, чтобы выкапывать из земли горящие камни или естественно дистиллированную органическую жидкость (если, конечно, остались хоть какие-то отложения) и использовать их высокую температуру, чтобы расплавить минералы, содержащие металлы. Они все могут добывать вещества из камней и использовать их для множества различных целей. Они знают, что можно летать к луне и звёздам, и они знают, как это сделать; но они не будут делать этого. Они не будут ещё раз вызывать силы разрушения.

Не только их воспоминания накладывают на них бремя этого кредо. Всюду, где они странствуют, через густые леса и редколесья, или через открытые равнины и пустыни, они видят мрачные результаты. В заросшей лесом долине, где, как они помнят, когда-то стоял город, камни, которые обнажаются в склонах оврагов, пробитых потоком, выглядят неестественно. Они искусственны, иногда с неестественными углами и гранями, которые чудесным образом пережили 2 миллиона лет похороненными. Почва здесь покрыта пятнами и прожилками красного и зелёного цвета в местах, где большие количества металла, который входил в состав искусственных изделий, глубоко окислились до состояния пыли. Территория отвратительно неестественна и заброшена.

В других местах лежат похожие руины, которые смертельны для любого существа, которое проходит рядом. Даже теперь, через 2 миллиона лет, технологическое перепроизводство, созданное их предками, обладает способностью убивать. Здесь ничего не появляется на поверхности, но недалеко внизу лежат разрушенные руины некоей обширной постройки. Естественные силы эрозии и распада были столь велики, что даже под землёй не осталось ничего узнаваемого из первоначальной постройки, но часть сырья всё ещё лежит там, испуская смертоносную силу. Всякий, кто пересечёт эту область, заболевает и умирает. Странники помнят, что это было нечто, связанное с производством энергии.