Отряд особого назначения - Макар Бабиков

Моторы завыли, разок-другой стрельнули скопившейся в трубках смесью, чихнули и равномерно заурчали, забулькала выплескиваемая за борт вода, за кормой взвились поднятые винтами буруны.

Катера на средней скорости пошли к берегу. Спокойно перекачивались на волнах минут пятнадцать. Несколько правее по курсу разорвался осветительный снаряд, за ним второй, третий. По небу пополз луч прожектора, потом опустился к воде и стал шарить вправо и влево. В направлении катеров пролетело несколько белых ракет. Один за другим разорвались с полдюжины шрапнельных снарядов.

Головной катер Бабанова резко повернул вправо, на развороте циркуляции бортовым фонарем отсигналил ведомому, чтобы следовали за ним. Катер Миронова завалился в кильватерную струю ведущего.

Командир отряда катеров и командир по высадке поняли, что тайком к берегу не подойти. Немцы, затаившись, выслеживали их. Выходит, что окрестности Петсамо и Киркенеса охраняются неусыпно.

Опять неудача. Когда же наконец повезет. Об этом думали командиры групп, об этом же думали и разведчики.

Глава XVIII

Командующий флотом вызвал к себе командира бригады подводных лодок контр-адмирала Виноградова и начальника разведотдела Визгина.

— Комбриг, докладывайте, — сказал Головко, не назвав Виноградова по имени и отчеству. Такое бывало очень редко: при разборе неприятностей. — Докладывайте, что случилось с подводной лодкой Коваленко?

— Лодку, — сказал Виноградов, — привел в базу помощник командира Шипин. Я говорил с ним, просмотрел походные документы, прокладку курсов штурманом по карте, прочитал записи в вахтенном журнале. Вырисовывается следующая картина.

Лодка Коваленко подошла к острову Мегерей, северное побережье Камё-фьорда, где намечалась выброска разведчиков. Было это в 18 часов 14 февраля. Долго осматривались на перископной глубине. Всплыли часа через полтора. В рубку поднялись командир, комиссар, представитель разведотдела старший лейтенант Сутягин. Поднялся также весь комсостав лодки, кроме того, рулевой, сигнальщики, артрасчет и четверо краснофлотцев для подготовки шлюпок.

— Высыпали все как на парад. К чему это? — прервал Головко Виноградова.

Комбриг сказал, что ответить на этот вопрос он не может.

При всплытии осмотрелись, сверились с прокладкой штурмана. Выходило, что к месту высадки прибыли с большой точностью. На материке — ни огонька. Пусто и в море. Волнение около пяти баллов. Это было в порядке вещей. По лоции и по описаниям, моряков море здесь никогда не бывает спокойным, почти всегда встречные восточные и западные потоки. Сказывалась близость Нордкапа.

Командующий встал, подошел к карте, взял лупу, вгляделся в Мегерей. Виноградов шагнул было к нему, но Головко махнул рукой, возвращая его на место, положил лупу, сел в кресло и приказал:

— Продолжайте, комбриг.

— Коваленко и Сутягин, хотя и видели, что волна у берега грохочет, взлетает пеной и брызгами, приняли решение высадку произвести. Подали команду, чтобы наверх поднимались разведчики, выносили свое имущество. Когда все было поднято и размещено в шлюпках, на веслах пошли к берегу. К каждой шлюпке был закреплен пеньковый линь, который все время потравливали с лодки. А после того как разведчики и переправщики управятся с грузом, шлюпки этим тросом можно будет оттянуть обратно, загрузить новой партией груза и отправить вторым рейсом. В этом случае справится и один гребец.

По времени выходило, что шлюпки достигли берега. В ночной темноте за волнами невозможно было разглядеть, высадились ли разведчики. Подлодку в этот момент течением и ветром поднесло к берегу, она килем коснулась грунта. Коваленко приказал дать ход, переключить двигатели на винты и отойти мористее. Трос выбрали, шлюпки подняли на борт лодки. Командир попытался на малом ходу снова подойти к берегу, но на прежнее место приблизиться не смог. Тогда он принял решение уйти в море, зарядить батареи, после чего переправить разведчикам остальной груз.

Днем дежурили в квадрате в подводном положении. А наверху, на поверхности, разыгрался сильный шторм. Три ночи подряд шторм не подпускал к берегу. В ночь на 18 февраля, когда лодка в надводном положении шла из Порсангер-фьорда к месту, где оставила разведчиков, ее обнаружили вражеские эсминец и сторожевик, осветили прожекторами, обстреляли из пушек и пулеметов. Эсминец вышел на таран, командир приказал срочно погружаться. Коваленко в люк не спустился. Крышка захлопнулась, лодка пошла под воду. В этот момент таранящий удар форштевня эсминца пришелся по рубке лодки. Ее сильно тряхнуло, повалило на бок, но цистерны забирали воду, и она продолжала уходить на глубину. Пробоины ни в рубке, ни в корпусе не обнаружили. Перископ полностью смяло, он не вращался и не выдвигался.

В лодке от удара погас свет. Двери отсеков были задраены. На запрос из центрального поста отовсюду доложили, что люди на месте, целы, лишь местами сочится вода.

Моторы были заглушены, лодка остановилась, набор воды в цистерны прекратился, ее отдифферентовали, аварийные команды выясняли и устраняли повреждения, включили аккумуляторное освещение.

У последних спускавшихся в центральный пост спросили про командира. Те отвечали, что видели Коваленко на мостике рубки, он убит. Лодке требуется большой ремонт, — заключил комбриг и сел.

Подошла очередь давать объяснения начальнику разведотдела. Визгин сказал, что имеет при себе докладную Сутягина. Многие детали, о которых говорил контр-адмирал Виноградов, совпадают. Некоторые вещи Сутягин подает либо чуть иначе, либо разъясняет обстановку более подробно.

Сутягин подтверждает данные о плохой погоде, о сильном волнении моря. Они обсуждали с Коваленко, стоит ли проводить высадку. И все же решили высаживаться, так как были совсем у Нордкапа, всего километрах в десяти. Это место не минует ни один вражеский караван. С моря сюда подступиться трудно. Здесь множество рифов, берега обрывисты. К тому же казалось, что враг не заметит нашей высадки.

В первой шлюпке ушел краснофлотец-переправщик с подводной лодки с двумя разведчиками-норвежцами, на второй шлюпке — переправщик и радист группы. Разведчики взяли с собой два рюкзака продуктов, личное оружие, полуавтоматическую винтовку, ножи. Разведчики пошли в полушубках и сапогах, а переправщики — в робах, сапогах и ватных куртках.

Когда шлюпки пристали к берегу, Сутягин покричал, как, мол, дела. Ему ответили, что все благополучно. Через некоторое время спросил вновь, в ответ крикнули, что скоро управятся. Сутягин ждал, пока шлюпки разгрузят и подадут команду их отбуксировать. Но подлодку отнесло, шлюпки подняли на борт, вылив воду, которая заполнила их почти до краев. Моряков-переправщиков в шлюпках не оказалось, не было и весел, Сутягин и Коваленко решили, что переправщики остались на берегу, чтобы помочь разведчикам поднять груз. Никому и в голову не приходило, чтобы весла могло выбросить волной и унести в море. Командиры решили позднее послать к берегу других гребцов, а пока уйти в море.

В шесть часов утра подлодка вернулась к месту высадки. Идти на берег на этот раз собрался Сутягин, захватив оставшийся груз разведчиков. Взял весло, которое за ночь выстругали из доски. Договорился с командиром лодки: если к рассвету не управится, его снимут завтрашней ночью. Однако и его быстро сносило в сторону, хотя он изо всех сил правил шлюпку наискосок к берегу. Грести одним веслом наперерез было тяжело. Весло сломалось. Шлюпку несло на отмель, там накатная волна ее наверняка бы опрокинула. Сутягин напряг последние силы, греб обломком весла, стремясь не попасть на отмель. Посигналил фонарем. Подлодка приблизилась к нему. Швартового конца ни на шлюпке, ни у моряка, что стоял, держась за леер, и готовился принять шлюпку, не оказалось. Волной шлюпку подкинуло, ударило о борт подлодки и перевернуло. Сутягина, шлюпку и часть груза моряки выловили баграми, подняли на палубу. Тюки с тяжелым грузом утонули.

Снова ушли в море.

В следующую ночь шторм так разгулялся, что приблизиться к берегу оказалось немыслимо, да и держаться в надводном положении в открытом море было тяжело: лодку бросало волнами как скорлупку. Уходили под воду и зависали на глубине или лежали на грунте. К вечеру шестнадцатого февраля шторм утих, только «мертвая зыбь» еще раскачивала покатую волну.

Приблизились к Мегерею менее чем на два кабельтовых, ближе подходить не рискнули из-за подводных рифов. Теперь Сутягин собрался идти на шлюпке вдвоем с помощником командира лодки Шипиным, попытаться переправить оставшееся продовольствие и имущество.

Два командира оттолкнулись от борта и навалились на весла. Но и на этот раз до берега дойти не смогли, чем ближе к береговым утесам и отмелям, тем сильнее, яростнее кидалась волна. Повернули обратно.