Пусть это буду я - Ида Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но там не просто чердак. Там заброшка! Скажи честно, там кто-то прячется? Кто эта девочка, которую видел Коля? Я тоже слышала шаги!
– Да, бывает, что там кто-то прячется… – Корги замялся. – Но не девочка.
Люся пристально посмотрела в остужающую прозрачность его глаз.
– Это был ты? Но почему?
Корги ласково взял ее за руку.
– Просто поссорился с Гончаром, психанул и сделал вид, что ушел, потому что ехать мне некуда и никакого другого дома, кроме этого, у меня нет.
– Но ты бы мог сказать нам. Дать знать, что ты здесь. Написать записку. Я переживала. Беспокоилась. Думала, что-то случилось.
– Спасибо! – Он порывисто поцеловал ее руку. – Мне очень приятно, что ты беспокоилась и ждала моего возвращения. Но так было лучше для всех.
Люся собиралась спросить, что он имеет в виду, но Корги уже поднялся.
– Не буду испытывать терпение твоего брата. А то я и так ему уже не нравлюсь.
– Неправда! Ты ему нравишься.
– А тебе? – Наклонившись, он приблизился так, что Люсе ничего не оставалось, как поцеловать его самой. Коротко и легко, как бы между делом. Однако, придержав ее за спину, он перехватил инициативу и выпустил, только когда она напомнила, что он собирался уходить.
– Ты мне не ответила. – Корги задержался на пороге. – Я тебе нравлюсь?
– Если бы не нравился, зачем мне с тобой целоваться?
– Просто скажи «да».
– Да. А я тебе?
– Тоже.
– Даже больше, чем Валя и Алина?
– Алла. Можешь не верить, но мне никто не нравился так, как ты.
После его ухода Люся еще некоторое время лежала, приводя взбудораженные чувства в порядок. Ее переполняло ощущение бурного, необъятного счастья, светлого, нежного и трепетного, как подрагивающие на сквозняке лепестки космей.
А потом она все же заставила себя встать и отправилась к брату.
Он валялся в одних трусах на покрывале и что-то смотрел в телефоне.
– Ты папе писал, пока я болела? – Люся медленно вошла в комнату.
– Нет, а зачем?
– Сказать, что все в порядке.
– Если ему интересно, мог бы и сам написать.
– Знаешь же, что сам он не напишет.
– Ну вот и я не обязан. Да и как я напишу, что все в порядке, если это не так?
– Ты на меня за что-то злишься?
– Только за то, что ты пришла сюда босиком. – Коля подвинулся, приглашая ее к себе. – Ты болела, и я скучал.
– Расскажи все нормально, а то я толком ничего не поняла. – Люся устроилась рядом с братом. – Что с Шуйским и что за монеты у него в комнате?
– Я тебе сначала другое скажу. Шуйский прямым текстом объявил мне, что мы всем тут мешаем и они терпят нас из-за Гончара.
– И ты серьезно отнесся к его словам? – Люся внимательно посмотрела на брата. – Как же так? Тебя в жизни никто не мог запугать. Ну, кроме старух, конечно.
– Да не в этом дело! – Коля порывисто сел. – Я уже говорил. Мне не нравится, что они как будто пытаются нами манипулировать. Мы просто сразу неправильно себя повели – чересчур доверчиво и открыто. Старались быть хорошими и всем понравиться. А они нас запутывают, обманывают, пугают. Наговаривают друг на друга, создают атмосферу дурдома. Ходят по пятому этажу, чтобы мы думали, что там кто-то есть. Заявляются сюда ночью и держат в постоянном напряжении. Типичная методология сектантов. Помнишь, Полина Игоревна рассказывала? Чтобы обратить человека в ту или иную веру, нужно сначала разрушить его реальность. Лишить его точки опоры, выбить из привычного ритма существования и оборвать связи со всем привычным. Ничего это тебе не напоминает? А когда реальность рушится, то психика начинает подстраиваться под новые условия.
– Коль, ты чего? – Люся недовольно покачала головой. – Хочешь сказать, что они все во главе с писателем сектанты?
– Да нет же. Нет. Ничего я не хочу сказать. – Ему и самому не понравилось, как он это сказал. – Просто поговорить в эти дни было не с кем.
– Кстати, знаешь, что я выяснила? – Люся оживилась. – По пятому этажу тогда ходил Корги. Он там спрятался от Олега Васильевича, потому что они поругались и Корги сделал вид, что ушел, а на самом деле все это время был наверху. Вот так. Все нормально, зря мы боялись.
– Это ты боялась. Может, он тебе еще и про девочку рассказал? Может, это его подруга и они там вместе тусят?
– Про девочку не рассказывал.
– Корги твой вообще мутный тип. Не собирался прямо сейчас тебе говорить, но, раз уж так получилось, то считаю своим долгом предупредить, чтобы ты с ним не связывалась.
– Я уже связалась, – ответила Люся сухо.
Она ждала чего-то подобного.
– Просто остановись, пока не поздно.
– Чем он тебе не нравится?
– Я не сказал, что он мне не нравится. Я сказал, что он мутный. От таких, как он, стоит ждать неприятностей.
– Если ты помнишь, я против твоей дурацкой Вероники слова не сказала. Хотя ты постоянно шел у нее на поводу, уступал, когда не стоило, отдавал ей то, чего она не ценила, не видел недостатков, выгораживал.
Люся никогда не разговаривала с братом об этом именно потому, что понимала, что он воспримет ее чувства и слова неправильно. Подумает, будто она заставляет его выбирать или отказывается делить его с Вероникой.
Люся мечтала, что брат обзаведется девушкой, с которой она могла бы подружиться, которая разделяла бы их общие интересы и была легкой в общении, но Вероника считала, что весь мир крутится вокруг нее, и постоянно капризничала.
А Коля не то чтобы не замечал этого совсем, он замечал, но принимать отказывался.
– Это не критика, Люся! – Брат сделался жестким. – Я твой брат и должен тебя защищать. А если тебе так сильно не нравилась Вероника, то могла бы и сказать, а не действовать тайком.
– Тайком? Ты о чем?
– Ты же специально подсунула ей коробку с нашими журналами, да? Знала, что я разозлюсь, когда узнаю. Иначе с чего бы ей лезть на твою половину комнаты?
– Совсем сдурел? – Она опешила. – С каких пор ты так обо мне думаешь?
– Ладно. Не злись. – Коля пожалел о сказанном. – Мы же с тобой друг друга чувствуем. Вы обсуждали нечто подобное с Гончаром?
Не желая отвечать, Люся пожала плечами.
– Просто объясни, почему, если одному из нас грозит опасность или мы испытываем боль, то почти всегда чувствуем это. А любовь к
