Люби меня по-немецки - Агата Лель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понимаю, что звучит как отмазка — встретиться случайно с многомиллионной Москве шанс практически равный нулю, но совесть моя чиста, потому что это так и есть.
Кажется, теперь и он немного обескуражен. Видимо, он в самом деле всё это время считал, что я попросила его подыграть мне в тот роковой вечер специально.
Рассматривая под ногами цветастый ковёр, он несколько секунд обдумывает ситуацию, затем оборачивается на меня. В кофейных глазах отражается тусклая лампочка ночника и уже ставшая знакомой искра хитрости:
— То есть, это действительно совпадение, ты на меня не запала и не придумала это всё, чтобы таким способом подобраться ко мне ближе?
— Ты слишком высокого мнения о своей персоне.
— Ну ок, тогда, может, и не запала, но сейчас-то уж точно ты в мою сторону дышишь не ровно, — констатирует словно непреложную истину, и я снова вспыхиваю:
— Да кто тебе такое сказал! Ты, между прочим, совсем не в моём вкусе! Мне не нравится вот это вот всё …. — болтаю рукой в воздухе, не зная, какие подобрать слова. — Ну вот эта твоя щетина, челка как у тинейджера, да и ты какой-то тощий, я тащусь от банок как у железного Арни. И вообще, я более чем уверена, что как мужчина ты абсолютно безопасен!
Кажется, последняя фраза помимо того, что была вопиющей ложью, так ещё и стала словно красная тряпка для уязвлённого немецкого быка.
Ганс выпрямляет спину и одну за одной швыряет в меня кофейные стрелы.
— Играешь с огнём, амазонка.
— И что же будет?
— Для начала я тебя поцелую. И так, что крышу снесёт.
— Ты так уверен, что каждая, кто носит юбку, день и ночь сидит и мечтает…
Договорить у меня не получилось: Курт бесцеремонно сгребает меня в охапку и впивается в мои губы опаляющим поцелуем. Лёгкие заполняет его аромат, голова куда-то плывёт, я цепляюсь за остатки здравого смысла, вальсирую по самому его краешку и, раскинув руки, лечу в эту наполненную безумной эйфорией бездну.
Когда я уже была готова отдать дьяволу душу, квартиру с видом на Кремль и почку, Ганс вероломно отстраняется, заставляя меня, как круглую дуру, сидеть ещё несколько секунд с закрытыми глазами в ожидании продолжения. Не дождавшись, разлепляю, наконец, подёрнутые томной поволокой веки и перевожу расфокусированный взгляд на того, кто едва не сделал меня бездомной и бездушной.
Он тяжело дышит, грудь ходит ходуном. А этот взгляд…
Но я же не сдамся так просто.
— Неплохо. Но крышу не снесло.
Кривая ухмылка явно предвещает ничего хорошего. Или, наоборот…
— А так?
Он снова наклоняется и забирает в плен мой рот. Прости, Родина, я, кажется, вынуждена сдаться без боя…
Часть 23
В моей жизни было много поцелуев: мокрые и торопливые у двери дома со школьным рюкзаком наперевес; были жаркие и слишком развязные на заднем сидении авто; были правильные и по чёткому расписанию (вот совсем недавно, кстати, были). Но этот поцелуй… Это не поцелуй, это живительный оазис для плетущегося по жаркой пустыне путника.
Его руки совершают променад по моему телу и это следующая ступень блаженства. Уверенно, немного развязно, но фантастически приятно. А его аромат… Парфюм Олега безупречен, но это просто парфюм — смесь эфирных масел, спирта и прочей ерунды; от Курта же пахнет совсем иначе — никакой посторонней химии. От него пахнет адреналином, безбашенностью и… сексом. И, святые небеса, какая же это жгучая смесь.
Повалив меня на кровать, Курт разводит мои бёдра коленом и абсолютно точно не намерен останавливаться. Как жаль, что сейчас в меня как и в ту ночь не залито несколько убойных бокалов "кровавой мэри". Я бы потом сделала вид, что была не в себе. Но сейчас я в себе, и если промедлю хоть минуту, он тоже будет во мне.
— Курт… Твоё полотенце, оно сползает.
— Тебя смущает полотенце? Хочешь, я его сниму?
— Нет! — выкрикиваю слишком поспешно и усилием железной воли сталкиваю его таки с себя. Не дожидаясь подлого тарана исподтишка, привожу наполненное негой тело в вертикальное положение.
Мысленные подружки бьются в истерике и рвут на себе волосы, но не они управляют мной, а я ими.
— В общем, ладно, беру свои слова назад, целуешься ты… нормально. Больше мне ничего доказывать не нужно, — и умоляюще: — Пожалуйста.
Курт бессовестно толкает меня на кровать и словно мыс Свободы нависает сверху, а я жмурюсь, чтобы невзначай не увидеть, насколько низко сползла эта злосчастная махровая тряпка.
— Да внутри тебя ядерный полигон, амазонка. Хочешь, я разминирую этот склад взрывоопасного тратила? Только попроси, — произносит хриплым баритоном, и я непроизвольно издаю выдающий меня с потрохами стон.
— Нет, я…. У меня есть Олег, ты забыл? Я несвободна. Нельзя просто так взять… и разминировать склад, который тебе не принадлежит.
— Мне принадлежит любой склад, какой я только захочу.
— Всё ясно, снова вернулся мистер "неотразимость".
— О, этот парень никогда не уходит надолго, — рука скользит под рубашку пижамы. — К тому же ты обещала кузине родео за стенкой. Нехорошо обманывать детей.
Его горящий взгляд, непоколебимая уверенность и то, что Диана назвала бы брутальной самовитостью сулят, возможно, одну из самых горячих ночей в моей жизни. Разреши я ему стянуть сейчас полотенце, уверена, что потом мне бы точно было о чём вспомнить в далёкой старости, ибо таких мужчин даже в глубоком маразме не забудешь. Но я не могу. Не могу так подло поступить с Олегом.
Спасибо, мама, что воспитала из меня совестливую монашку и лишила лучшего секса в жизни.
— У меня есть мужчина, Курт. То, что я позволила этот поцелуй уже нечестно по отношению к нему. Это… подло. Но, если что, я не виновата — ты набросился на меня словно дикий зверь и не дал возможности возразить.
— О, да. Какие уж тут разговоры, когда твой
