Осколки (Трилогия) - Вероника Иванова

– Что-то не так, братец?

– Я прошу тебя не касаться в разговоре… некоторых тем.

– Каких же? Уж сделай милость, поясни, а то я никак не соображу, – во весь рот улыбнулся Элрон.

Хороший ход, кстати. С одной стороны, отказывать нет причины, раз уж просьба изложена весьма вежливо и соответствует обстоятельствам, но с другой, если Ксо пустится в объяснения, ему придется только усугубить мое и без того нерадостное настроение, а стало быть, нужно отмахнуться от слишком дорогой помощи:

– Все хорошо, Ксо.

– Ты не умеешь делать многих вещей, Джер, и хуже всего ты умеешь лгать.

– Неважно. Я привык. В конце концов, даже удобно заранее знать, каким атакам подвергнешься.

Вороненая лазурь глаз Элрона потемнела. Ага, получил и теперь недоволен? А чего ожидал, спрашивается? Сейчас добавлю еще:

– Я, конечно, очень рад встрече с родственниками, но хотел бы знать ее причину. Если таковая неуважительна, позвольте мне вернуться к прерванному сну.

– Он даже не знает?!

– Я не успел рассказать, – виновато признался Ксаррон.

Младший кузен прошипел в сторону что-то из семейных ругательств, прежде чем спросить:

– Ты понимаешь, на что все это похоже?

– От него требуется только смотреть.

– Смотреть? Только смотреть?! А сможет ли он увидеть?!

Хм, ни думал ни гадал, что когда-нибудь смогу насладиться бешенством Элрона, да еще настолько бессильным и беспомощным. Но вместе с удовлетворением меня посетило легкое чувство стыда. Из перепалки братьев следовало, что необходимо принять участие в неком важном событии, но мои ограниченные качества способны оказаться препятствием на пути чужих планов.

– Сможет, – уверенно заявил Ксаррон. – Танарит его приглашала, помнишь?

– Танарит! – Фырчанье Элрона наверняка показалось бы особе, о которой шла речь, крайне оскорбительным. – Она трясется над своим ребенком, вот и все! И ради его защиты пошла бы на поклон к злейшему врагу!

– В любом случае, он будет стараться. Верно, Джер?

– Стараться… В чем?

Младший кузен развернулся, показывая, что с его стороны разговор окончен, и удалился, так звучно отпечатывая каждый шаг, что я с трудом подавил в себе желание отправиться следом. Зачем? Собственными глазами взглянуть, как сильно продавлены паркетины.

Старший кузен разочарованно вздохнул:

– Хоть на один час мог бы и забыть…

– Забыть что?

– Свою ненависть.

Так, сон не состоялся, придется вставать, ибо нет ничего хуже, чем лежать и при этом бодрствовать – устаешь больше, чем от беготни. Я выполз из постели и начал копаться в ворохе одежды, сваленной на стуле.

– У него есть причины?

– Да, – коротко ответил Ксаррон.

– Ты их знаешь?

– Да.

– А можешь…

– Нет.

– Почему? – Обиженно поворачиваюсь к кузену.

– Если он решит, что ты должен обо всем узнать, расскажет сам.

– Боюсь, не доживу, он был совершенно прав, напомнив о…

– Он НЕ был прав.

– Ксо, это просто смешно! Я прекрасно понимаю свою… ограниченность. В лучшем случае мне удастся прожить столько, сколько обычно живут люди. Поверь, это вовсе не обидно!

– Тебе не обидно. Обидно ему.

Элрон желает, чтобы я жил долго? Вот это новость! Ни в какие ворота не лезет. Разве что… Чем дольше продлится моя жизнь, тем больше у кузена будет возможностей надо мной насмехаться.

– Все, хватит болтать! – Ксо словно испугался собственной откровенности и потянул меня за рукав только что натянутой рубахи. – Идем!

– Куда и зачем?

– Просто поверь, тебя не ждет ничего невозможного. Справишься, как бы Эл ни пыхтел.

– Да с чем я должен справиться?!

– М-м-м… – Кузен загадочно улыбнулся. – У людей такая церемония, кажется, называется обручением.

– Кто-то собирается жениться?

– Пока только заявить о своих намерениях, – поправил Ксо.

– Элрон? – Почему-то известие вызвало сумятицу мыслей и полную растерянность.

– Ну да, братишка решил остепениться.

– Но зачем мое присутствие?

– Всегда нужен тот, кто засвидетельствует, что церемония состоялась.

– А почему не можешь ты или кто-то еще?

– Смотрю, тебе страшно, Джер? Не бойся, все пройдет хорошо. А я не могу быть Со-Хранителем. Собственно говоря, я вообще не буду знать, как и что случится между обручающимися, у меня другая роль.

Все, я окончательно запутался.

– Какая роль?!

– Идем, а то опоздаем к прибытию дам!

Он подхватил меня под локоть и потащил за собой во двор. Элрон уже стоял там, почти в самой середине, нетерпеливо поглаживая пальцами чешуйки… Брони? Одежды? Может, собственной плоти? Но пуститься в разгадывание заманчивой тайны не удалось – с тихим шелестом Пласты реальности раздвинулись, выпуская из Потока путешественниц. Двух. Непохожих друг на друга. Вот только я ни за что на свете не смог бы сказать, какая из них красивее, потому что…

Бескрайний мир сузился для меня до размеров игольного острия, пронзившего сознание даже не мыслью, а осознанным и беспрекословно принятым к исполнению законом. Я видел перед собой мать моих детей.

Она принадлежала к Дому Пронзающих, и можно было не говорить ничего больше – только смотреть. Если, конечно, успеешь уследить за вереницей мгновений «до» и «после», строго следующих друг за другом, но не по прямой линии, а невероятной спиралью скручивающих податливое Пространство.

Десяток вдохов назад длинный локон лежал на плече, споря своим блеском с гранями кристаллов одеяния, схожего с нарядом Ксаррона, строго облегающего стройную и изящную, но отнюдь не хрупкую фигуру. Пять вдохов назад он случайно соскочил вниз, вдох назад парил в воздухе, через еще три вдоха длинные пальцы поймают беглеца, через четыре вдоха закинут за спину, через семь – вернутся обратно, ложась поверх другой руки, и отражения прошедшего и будущего соберутся вместе. В настоящем.

Если масть Ксо мало сочеталась с цветом полагающегося церемонии наряда, то пришелице синие тона подходили великолепно. И шелково-черные косы, и светло-серые, прохладные, как льдинки, глаза, и нежная молочная бледность кожи, все, собранное вместе, являло картину, добавлять что-либо к которой – только портить совершенный замысел природы. Но я видел не красоту. Наверное, смотрел не глазами, а чем-то другим. Чем-то, почти всегда спящим в груди, но если уж просыпающимся…

ОНА. Потерянная и найденная половинка? Но я не сожалею об одиноких днях. Ее появление не заполнило пустующее место в мозаике, а полностью изменило узор, придало смысл существованию. Словно все дороги мира сошлись вместе на одном перекрестке, и стало не нужно никуда идти… Здесь. Сейчас. Другого случая просто не подвернется. Потому что время истекло. Остановилось. Начатый вдох никогда не сменится выдохом, но разве я буду жалеть об этом? Пусть он длится всю оставшуюся вечность. И много дольше, чем Вечность! Пусть…