Начало пути - Александр Бромов

— Санти не стал бы со мной возиться. Зачем ему чахоточная жена?

— Ой, ли? Плохо ты знаешь Тилли, — демонесса пожала плечами и резко сменила тему, — Говорят, на балу ты произвел невероятный фурор. Местные красавицы только о тебе и говорят. Жаль, что я не пошла. Такое пропустила. О, легок на помине!

— Сплетничаете-секретничаете? — Сантилли остановился в дверях, привалившись к косяку.

— Ревнуешь? — сестра ехидно прищурила один глаз и наклонила голову к плечу.

— Ха! Было бы кого! — герцог повертел рукой, изображая что-то неопределенное.

— Ну, ты… демон! — возмутилась Эджен, пытаясь сообразить, кого из них брат имел в виду: ее или Ласайенту. По смешку, донесшемуся сзади, наверно, все-таки ее.

— Бросили нас… нехорошие. Ай-ай-ай, — Его Светлость шутливо погрозил ей, — Пошли, сейчас граф спустится.

— О, Шали. Чудесно!

Демонесса, сразу передумав обижаться, спустилась с подоконника и, не торопясь, пошла к двери, грациозно покачивая узкими бедрами. Герцог, подобравшись, ждал ее с какой-то шкодной улыбкой.

— Даже не думай! — пригрозила она, нерешительно останавливаясь.

Ашурт, продолжая хитро улыбаться, шагнул навстречу и поманил ее к себе опущенной ладонью. Выход все равно был только один, и Эджен попыталась быстро проскочить мимо, по пути дав Сантилли подзатыльник, но брат ловко уклонился. Ответный шлепок ниже спины достиг бы цели, но девушка, взвизгнув, успела закрыться руками. Тогда Его Светлость, смеясь, обхватил сестру за талию и закинул себе на плечо, придерживая за ноги. Закрываясь свободной рукой от града ударов, сквозь визги и темпераментные выкрики своей жертвы, крикнул Ласайенте, с удивлением наблюдавшему за ними от окна:

— Быстрей, пока я живой!

В гостиной их встретили свистом и хохотом. Санти сгрузил немного помятую жену мужу на колени и поспешил отскочить подальше, по пути за плечи подтолкнув принца к креслу.

— Маленькая моя, обижает тебя плохой братик? — спросил Тоньес, нежно обняв девушку.

— Побей его, любимый, — капризно попросила она, поправляя сбившуюся прическу и сердито косясь на плохого братика, совершенно не страдающего угрызениями совести или раскаянием.

Герцога спас граф Орси с тремя бутылками, которого приветствовали дружными радостными возгласами.

— Демоны, вы чему обрадовались? — спросил Шали, ставя вино на столик.

— Ты еще спрашиваешь, — ответил Тоньес, пожимая ему руку, — конечно, этой живительной виноградной влаге.

— Демоны, — осуждающе повторил дэм, покачал головой и улыбнулся.

Поцеловал единственную в этой компании даму в охотно подставленную щечку и сел рядом, попутно обменявшись рукопожатием с Шоном и передав ему одну бутылку.

"Ты на кухню весточку послал?", — спросил Санти у графа, отворяя дверцу встроенного шкафчика.

"Сейчас все принесут".

Пересевшая на диван рядом с мужем Эджен откинулась на спинку и переплела стройные ножки. Тоньес сразу притянул ее к себе и поцеловал в висок. Герцог тем временем принес пузатые бокалы из золотистого хрусталя. По полированной темной столешнице в разные стороны как по волшебству брызнули разноцветные блики, усиливая ощущение праздничности. Ласайенте, привыкшему к тишине и спокойствию их гостиной, было непривычно, что сейчас в ней стало так оживленно и весело, но именно это ему почему-то нравилось.

В это время в дверь без стука вошли молоденькая служанка и воин из гарнизона с подносами, плотно в два этажа заставленных блюдами с ветчиной, сыром, хлебом и салатами. Довершала композицию ваза на тонкой ножке. Было странно, что она не сломалась под тяжестью нарезанных фруктов, лежащих на ней. Дэм, коротко приветственно кивнув головой, осторожно пристроил поднос на столик и сразу вышел, а девушка стала сноровисто расставлять закуски.

— Оперативненько, — довольно потер руки Шон и принялся ей помогать, опередив остальных.

Но Эджен, недовольно сморщив носик, протянула:

— Как-то бедно ты живешь.

Сантилли, устраивающийся в соседнем от Ласа кресле, вопросительно изогнул бровь.

— Тилли, почему у тебя никогда нет конфет?

— Он их все местным красавицам перетаскал, — Тоньес весело посмотрел на служанку. Та смешливо фыркнула и покосилась на герцога.

— Он ведь врет, Рози?! — тот заговорчески наклонился к ней.

Демон значительно поднял палец:

— Я не вру, а предполагаю.

— Ха, огромное заблуждение, — Его Светлость, дурачась, сделал страшное лицо, показав девушке глазами на дверь.

Но Тоньес не захотел так просто сдаваться:

— Посмотрите на этот румянец! Чем не наглядное подтверждение?

В ответ на это Рози кокетливо повела плечиком, показала ему розовый кончик языка, вызвав новый взрыв смеха, и выскользнула из гостиной.

Шон уже разлил вино по бокалам и Лас, с удивлением посмотрев на свой, недоуменно вскинул глаза на брата. Он пил только сок и воду.

— Споишь мне ребенка, — неподдельно возмутился герцог.

— Напомни-ка мне, сколько лет тебе было, когда ты первый раз напился? — сестра сделала глоток и хитро глянула на Сантилли поверх бокала.

— Не было такого! — тут же горячо открестился Его Светлость.

— Пять? Да?

— Жени, это государственная тайна!

— Ты стащил у папы бутылку и выпил половину! Еще и отдавать не хотел!

— Не помню!

— Еще бы ты помнил!

Демоны весело принялись спорить, причем герцог настойчиво все отрицал, а Эджен в пику ему упорно доказывала обратное, вспоминая новые факты.

Вернувшаяся Рози, лукаво глянув на Сантилли, поставила на столик большое блюдо с пирожными и трехъярусную вазу с конфетами.

— Этого хватит? — вкрадчиво спросил он у сестры.

— Солнышко, ты себе-то хоть что-то оставила? — с наигранным участием обеспокоенно спросил Тоньес.

Солнышко печально вздохнуло и осуждающе посмотрело на герцога. Ашурт ответил ей многообещающим взглядом.

Эджен округлила глаза:

— Ого! Что это значит, Ваша Светлость?

— Это значит, что Его Светлость в скором времени возместит нанесенный тобой ущерб, — и муж со вкусом поцеловал жену в щечку.

Рози присела в реверансе и вопросительно посмотрела на Сантилли. Тот отрицательно покачал головой и улыбнулся. Губы девушки дрогнули в ответ и она, так и не произнеся ни слова, вышла.

Несколько лет назад ее нашли без сознания с сильными ожогами на спине и руках недалеко от сгоревшей лесной сторожки. Ее родители погибли в пожаре, а двенадцатилетнему ребенку каким-то чудом удалось выбраться из огня. Девочка неделю металась в горячке, а когда пришла в себя, то не смогла говорить, только все время плакала. Так для всех и осталось тайной, что же произошло на самом деле в доме лесника.