Неизбежный - Кристен Граната
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты заставил меня влюбиться в тебя.
Опускаю голову и обхватываю ладонями ее лицо.
— Я влюблен в тебя, Эва. Это не было ложью. То, что мы чувствуем друг к другу, — не ложь. Я больше не работаю на своего отца. Теперь все кончено.
Она вырывается из пределов моей досягаемости, обхватывая себя за живот, как будто испытывает физическую боль.
— Ты прав. Все кончено. — Она смотрит на своего отца. — Вы оба можете гнить в аду.
Монтальбано собирается броситься за ней, но я кладу руку ему на грудь.
— Отпустите ее. Ей нужно время.
— О чем она говорила? Ложь и обман?
Я беру себя в руки и готовлюсь к неизбежному.
— Вы знаете моего отца.
Его голова склоняется набок.
— Кто твой отец?
— Эллиот Мур.
Наблюдаю, как гамма эмоций на его лице меняется от ошеломления до замешательства и озабоченности.
— Я понятия не имел… — Его голос затихает.
— Я взял фамилию своей матери после ее смерти, поскольку презираю своего отца. Не хотел связывать свою жизнь с ним.
— Могу понять почему.
— Это я нашел письма в Вашем сейфе. Мой отец нанял меня изображать телохранителя Эвы. Его план состоял в том, чтобы заставить меня обыскать Ваш офис в поисках улик, которые он мог бы использовать для шантажа.
— Ты взломал мой сейф? — спрашивает он, его голос на октаву громче, чем раньше, ноздри раздуваются.
Киваю.
— Я не думал, что найду эти письма.
Он сжимает мою рубашку в кулаке, и позволяю ему оттеснить меня на несколько шагов назад.
— Ты сделал это. Ничего бы этого не случилось, если бы не ты и этот кусок дерьма — твой отец!
— Вы правы. Но Эва заслуживает знать правду.
Его руки опускаются по бокам, и он качает головой.
— Она никогда не простит мне этого.
— Может, и нет. Но ей все равно нужно было прочитать письмо, которое Эрик оставил для нее.
— Я хочу, чтобы ты убрался из моего дома, — спокойно говорит Монтальбано.
— Уйду, но не оставлю ее. Мой отец недоволен моим решением уволиться, и я не собираюсь бросать Эву на произвол судьбы, пока не буду уверен, что она в безопасности.
— И как ты собираешься это сделать?
— Честно говоря, не знаю.
Монтальбано подходит ближе, вынужденный вытянуть шею, чтобы посмотреть на меня снизу вверх.
— Если с ней что-нибудь случится…
— Этого не произойдет.
Я протискиваюсь мимо него и занимаю свое прежнее место у входной двери у лифта. Если кто-нибудь войдет или выйдет, им придется пройти мимо меня. И они умрут, пытаясь это сделать.
* * *
УЖЕ ПОЗДНО, КОГДА ЗВОНИТ МОЙ ТЕЛЕФОН.
Я достаю его из кармана и спешу ответить, когда вижу, как на экране высвечивается имя Эвы.
— Привет. Все в порядке?
Она усмехается.
— Мой парень солгал о своей личности, а отец скрыл самоубийство моего брата. Все просто замечательно.
— Видимо, это был глупый вопрос. — Вздыхаю, потирая лоб. — Мне жаль, Эва. Обо всем.
— Все всегда извиняются. Просто хочу, чтобы люди перестали делать дерьмо, за которое нужно извиняться.
— Что я могу сделать, чтобы помочь тебе прямо сейчас?
— Вообще-то, именно поэтому и звоню.
Я выпрямляюсь.
— Все, что угодно. Сделаю все, что потребуется.
— Ты сказал, что на самом деле не телохранитель, а частный детектив.
— Да.
— Я хочу, чтобы ты нашел мою мать.
ЭВА
Я НЕ ТАК УЖ МНОГО ЗНАЮ О ЧАСТНЫХ ДЕТЕКТИВАХ.
И все, что знаю, почерпнула из просмотра «Джессики Джонс» на Netflix. Так что понятия не имею, что сделал Грэм, чтобы найти мою мать. У него ушло три дня, но он справился.
Я не разговаривала со своим отцом с той ночи, когда разгромила его офис. Он пытался, но отказалась выходить из своей комнаты, пока он дома.
Дом.
Сейчас это место больше похоже на тюрьму. Скоро у меня будет своя квартира. Во-первых, мне нужно сосредоточиться на том, что впереди.
Грэм надевает на голову розовый шлем Дианы.
— Готова?
— Разве это имеет значение? — Перекидываю ногу через мотоцикл и завожу его, в то время как Грэм занимает свое место позади.
Всего пару дней назад страстно желала чувствовать его рядом с собой. Теперь его присутствие ощущается как обжигающий нож, прижатый к сердцу.
То, что он сделал, не меняет моего отношения к нему. Я бы хотела, чтобы это было правдой. Это самое трудное в том, когда тебе причиняет боль тот, кого ты любишь. Чувства, которые у вас когда-то были, просто так не исчезают. Они смешиваются с новыми чувствами гнева, обиды и негодования, создавая в вашем сознании одну отвратительную кашу.
Я благодарна за громкий рев моего мотоцикла, исключающий всякую возможность разговора. Чем меньше мы будем говорить, тем лучше.
Как только мы вернемся из этого визита к моей маме, между нами, действительно все будет кончено. Грэм пойдет своим путем, а я — своим. Знать, что я никогда больше его не увижу, — слишком тяжело для меня. Но пока не буду думать об этом. Вместо этого позволила поездке в Нью-Джерси прочистить мозги. Все исчезает, и я принимаю небытие.
Грэм направляет меня, используя навигацию на своем телефоне. Час спустя мы подъезжаем к маленькому белому ранчо с черными ставнями. Этот район окружен деревьями, и, хотя они голые из-за холодной погоды, представляю, как красиво, должно быть, выглядят окрестности весной.
Мама живет в этом причудливом маленьком домике, все ее беды остались позади, в то время как живу в кошмаре.
Входная дверь открывается, когда мы с Грэмом слезаем с моего байка. Мама выходит на крыльцо, и я оцениваю ее внешний вид: темные джинсы, заправленные в коричневые сапоги до колен, в паре с бордовым свитером. Ее некогда длинные волосы теперь подстрижены по плечи и стали темнее, чем когда я видела ее в последний раз. Прошел всего год, но она кажется совершенно другим человеком. Незнакомкой.
Когда мой взгляд встречается с ее, она неуверенно улыбается мне. Десятки эмоций обрушиваются на меня одновременно, каждая борется за место на выражении моего лица. Я выбираю знакомый, старый и верный гнев.
— Ты доехала сюда без происшествий? — спрашивает она.
Грэм отвечает, когда я игнорирую ее, пока мы идем по бетонной дорожке.
— Да, дорога оказалась легче, чем мы предполагали.
Улыбка мамы угасает, когда она смотрит на Грэма. Ее голова слегка наклоняется, но она быстро маскирует это.
Мама протягивает мне руку.
— Приятно познакомиться с тобой, Грэм. Спасибо, что помог Эве найти меня.
— Мне не пришлось
