Том 2. Баллады, поэмы и повести - Василий Жуковский

Красный карбункул*

Дедушка резал табак на прилавке; к нему подлетелаС видом умильным Луиза. «Дедушка, сядь к нам, голубчик;Сядь, расскажи нам, как, помнишь, когда сестра МаргаретаЧуть не заснула». Вот Маргарета, Луиза и ЛоттаС до́нцами, с пряжей проворно подсели к огню и примолкли;Фриц, наколовши лучины, придвинул к подсвечнику лавку,Сел и сказал: «Мне смотреть за огнем»; а Энни, на печкеНежась, поглядывал вниз и думал: «Здесь мне слышнее».Вот, табаку накрошивши, дедушка вычистил трубку,Туго набил, подошел к огоньку, осторожно приставилТрубку к горящей лучине, раза два пыхнул, — струеюЛегкий дымок побежал; он, пальцем огонь придавивши,Кровелькой трубку закрыл и сказал: «Послушайте, дети,Будет вам сказка; но с уговором — дослушать порядком;Слова не молвить, пока не докончу; а ты на печуркеПолно валяться, ленивец; опять, как в норе, закопался;Слезь, говорят. Ну, дети, вот сказка про красный карбункул.Знайте: есть страшное место; на нем не пашут, не сеют;Боле ста лет, как оно густою крапивой заглохло;Там дрозды не поют, не водятся летние пташки;Там стерегут огромные жабы проклятое тело.Всем был Вальтер хорош, и умен, и проворен; но рано

Стал он трактиры любить; не псалтырь, не молитвенник — картыБрал он по праздникам в руки, когда христиане молились.Часто ругался он именем бога так страшно, что ведьма,Сидя в трубе, творила молитву, и звезды дрожали.Вот однажды косматый стрелок в зеленом кафтанеМолча смотрел на игру их и слушал, с какими божбамиКарту за картой и деньги проигрывал бешеный Вальтер.«Ты не уйдешь от меня! — проворчал, покосившись, Зеленый.«Верно рекрутский наборщик?» — шепнула хозяйка, подслушав.Нет, то был не рекрутский наборщик, узнаете сами.Только что женится Вальтер и все промытарит на картах.Гдe же, скажите, у Мины был ум? Из любви согласиласьМина за Вальтера выйти; да! из любви… но к нему ли?..Нет, друзья, не к нему: к отцу, к матери — им в угожденье.Слушайте ж: за день до свадьбы Мина с печалью заснула;Вот ей страшный, пророческий сон к полуночи приснился:Видит, будто куда-то одна идет по дороге;Черный монах на дороге стоит и читает молитву.«Честный отец, подари мне святой образок; я невеста.Вынь мне: что вынешь, тому и со мной неминуемо сбыться».Долго, долго качал головою чернец; из мошонкиГорсть образочков достал он. «Сама выбирай», — говорит ей.Вот она вынула… что ж ей, подумайте, вынулось? Карта.«Туз бубновый, не так ли? Плохо: ведь красный карбункулЗначит он… доля недобрая». — «Правда», — Мина сказала.«Мой совет, — говорит ей чернец, — попытаться в другой раз.Что? Семерка крестовая?» — «Правда», — сказала, вздохнувши,Мина. «Господь защити и помилуй тебя! Вынь, дружочек,

В третий раз; может быть, лучше удастся. Что там? ЧервонныйТуз?.. Кровавое сердце». — «Ах, правда!» — Мина сказала,Карту из рук уронивши. «Послушай, отведай еще раз.Что? Не туз ли виновый?» — «Смотри, я не знаю». — «Он, точно!Ах! невеста, черный заступ, заступ могильный;Горе, горе! молися, дружок: он тебя закопает».Вот что, друзья, накануне свадьбы приснилося Мине.Что ж, помогло предвещанье? Все Мина за Вальтера вышла.Мина подумала, Мина сказала: «Как богу угодно!Семь крестов да кровавое сердце; а после… что ж после?Воля господня! пусть черный мой заступ меня закопает».Дети, сначала было ей сносно: хоть Вальтер и частоПил, и играл, и святыней ругался, и бедную мучил;Но случалось, что, тронутый горем ее и слезами,Он утихал — и вот что однажды сказал он ей: «Слушай;Я от игры откажусь и карты проклятые брошу;Душу возьми сатана, как скоро хоть пальцем их трону.Но отстать от вина — и во сне не проси; не отстану.Плачь и крушися, как хочешь; хоть с горя умри; не поможешь».Ах! друзья, не сдержал одного, да сдержал он другое.Вот пришел он в трактир; а Зеленый уж там, и тасуетКарты, сидя́ за столом сам-третей, и Вальтера кличет:«Вальтер, со мной пополам; садись, сыграем игорку». —«Я не играю», — Вальтер сказал и пива напенилПолную кружку. «Вздор! — возразил, сдавая, Зеленый. —Мы играем не в деньги, а даром; садись, не упрямься».«Что же? (думает сам в себе Вальтер) если не в деньги,То и игра не в игру…» — и садится рядом с Зеленым.Вот белокуренький мальчик к окну подошел и стучится.«Вальтер (кличет он), Вальтер, послушай, выдь на словечко».Вальтер ни с места. «После приди, — говорит он. — Что козырь?»Взятку берет он за взяткой. «Ты счастлив, — заметил Зеленый. —Дай сыграем на крейцер; безделка!» Задумался Вальтер.

«В деньги иль даром… игра все игра. Согласен», — сказал он.«Вальтер (кличет мальчик опять и пуще стучится),Выдь на минуту; словечко, не боле». — «Отстань же, не выду;Козырь!.. туз бубновый!.. семерка крестовая!.. козырь!»Крейцер да крейцер, а там, поглядишь, вынимай и дублоны.Кончив игру, Зеленый сказал: «Со мною нет денег.Хочешь ли? Вот тебе перстень; возьми: он сто́ит дороже;Камень редкий, карбункул; в нем же есть тайная сила».В третий раз кличут в окошко: «Выдь, Вальтер, пока еще время». —«Пусть кричит, — Зеленый сказал, — покричит и отстанет.Что ж, возьмешь ли мой перстень? Бери, в убытке не будешь.Знай: как скоро нет денег, ты перстень на палец да смелоРуку в карман — и вынется звонкий серебряный талер.Но берегися… раз на́ день, не боле; и в будни, не в праздник;Слышишь ли, слышишь ли, Вальтер? Я сам не советую в праздник.Если ж нужда случится во мне; ты крикни лишь: Бука!(Букой слыву я в народе) — откликнусь тотча́с. До свиданья».Что-то делает Мина?.. Одна, запершися в каморке,Мина сидит над разодранной библией в тяжкой печали.Муж пришел, и война поднялась. «Ненасытная плакса,Долго ль молитвы тебе бормотать? Когда ты уймешься?Вот, горемыка, смотри, что я выиграл: перстень, карбункул».Мина, взглянув, обомлела: карбункул! Творец милосердый,Доля недобрая!.. сердце в ней сжалось, и замертво пала…Бедная Мина, зачем ты, зачем ты в себя приходила?Сколько б кручины жестокой тебя миновало на свете.Вот чем дале, тем хуже; день ли в деревне торговый,Ярманка ль в праздник у церкви — Вальтер наш там. Кто заглянет

В полночь в трактир, иль в полдень, иль в три часа пополудни —Вальтер сидит за столом и тасует крапленые карты.Брошены дети; что было, то сплыло; поле за полемПроданы все с молотка, и жена пропадает от горя.Дома же только и дела, что крик, да упреки, да слезы;Нынче драка, а завтра к пасто́ру, а там для ответаВ суд, а там и в тюрьму на хлеб с водой попоститься.Плох он пойдет, а воротится хуже. Бука не дремлет;Бука в уши свистит и желчи в кровь подливает.Так проходят семь лет. Ну, послушайте ж: Вальтера БукаВывел опять из тюрьмы. «Не зайти ль по дороге, — сказал он, —Выпить чарку в трактире? С чем ты покажешься дома?Как тебя примут? Ты голоден, холоден, худ и оборван.Что на свиданье жена припасла, то тебя не согреет.Правду молвить, ты мученик; лопнуть готов я с досады,Видя, какую ты от жены пьешь горькую чашу.Много ль подобных тебе? Что сутки, то талер, и даром.Пра́ва пословица: счастлив игрою, несчастлив женою.Будь ты один — ни забот, ни хлопот; женился — каков ты?Нет лица на тебе; как усопший; кожа да кости.Выпей же чарку, дружок: авось на душе просветлеет».Мина тем временем, руки к сердцу прижавши, в потемкахДома сидит одинешенька, смотрит сквозь слезы на небо.«Так, семь лет, семь крестов!.. (и слезы ручьем полилися)Все, как должно, сбылось; пошли же конец, мой создатель!»Молвила, книжку взяла и молитву прочла по усопшем.Вдруг растворилася дверь, и Вальтер вбежал как безумный.«Плачешь, змея? (загремел он) плачь! теперь не напрасно!Ужин, проворнее!» — «Где взять? Все пусто; в доме ни корки». —«Ужин, тебе ль говорят? Хоть тресни, иль нож тебе в сердце!» —

Что ж, чем скорее, тем лучше: в могилу снесут, да и только;Мне же там быть не одной: детей давно ты зарезал». —«Сгинь же!» — он гаркнул… и Мина в крови ударилась об пол.«Ах! мое кровавое сердце! (она простонала)Где ты, заступ? Твоя череда: закопай меня в землю».Ужас, как холод, облил убийцу… бежит неоглядкой;Ночь; под ним шевелится земля; в орешнике шорох.«Бука, где ты?» — он крикнул… Громко откликнулось в поле.Бука стоит за орешником… выступил… «Что ты?» — спросил он.«Бука… я Мину зарезал… скажи, присоветуй, что делать?..» —«Только? — тот возразил. — Чего ж испугался, безмозглый?Мину зарезал — великое диво! туда и дорога!Но… послушай, здесь оставаться теперь не годится;Будет плохо; Рейн близко — ступай, переедем;Лодка у берега есть…» Садятся, плывут, переплыли,На берег вышли и по полю бегом. В сторонке, в трактире,Светится свечка. Зеленый сказал: «Зайдем на минутку;Тут есть добрые люди; помогут тебе разгуляться».Входят. В трактире сидят запоздалые, пьют и играют.Вальтер с Зеленым подвинулись к ним, и война закипела.«Бей!» — кричат. «Подходи!» — «Я лопнул!» — «Козырь!» — «Зарезал!»Вот они козыряют, а маятник ходит да ходит.Стрелка взошла на двенадцать… Ах! белокуренький мальчик,Стукни в окошко!.. Не стукнет: дело кончается, Вальтер.Как же ты плохо играешь!.. зарезал… глубоко, глубокоВ сердце к нему заронилось тяжелое слово; а Бука,Только что взятку возьмут, повторит да на Вальтера взглянет.Вот пробило двенадцать. К Вальтеру масть, как на выбор,Все негодная сыплет; мелком он проигрыш пишет.Вот… и первого четверть. С перстнем на пальце он рукуВсунул в карман: «Разменяйте мне талер». Плохая монета,Вальтер, плохая монета: в кармане битые стекла…

Руку отдернув, в страхе глаза он уставил на Буку;Бука сидит да винцо попивает, и нет ему дела.«Вальтер (допивши, сказал он), пора! хозяин уж дремлет.Нынче праздник, двадцать пятое августа; многоБудет в трактире гостей; пойдем, зачем нам тесниться?Полно перстнем вертеть; не трудись, ничего не добудешь».Праздник!.. Ах! Вальтер, как бы ты рад был ослышаться! как быРад был ногами к столу прирасти, чтоб не сдвинуться с места!Поздно, поздно; ничто не поможет… Бледен как мертвый,Встал он, ни слова не молвил, и в поле темное с Букой —Бука вперед, а он позади — побрел, как ягненокВслед за своим мясником бредет к кровавой колоде.Бука ставит его на выстрел ружейный от места.«Видишь, Вальтер? — сказал он. — Звезды на небе смеркли.Видишь? Тяжелыми тучами небо кругом обложилось;Воздух душен; ветка, не тронется; листик не дрогнет.Вальтер, что же ты так замолчал?.. Уж не молишься ль, Вальтер?Или считаешь свой проигрыш? Все проиграл невозвратно.Как быть! а выбор остался плохой, я сам признаюся.Вот тебе нож… я украл у убийцы, когда обдирал онМертвое тело… зарежь себя сам, так за труд не заплатишь».Так рассказывал дедушка внучкам. Чуть смея дыханьеВ страхе отвесть, говорит ему бабушка: «Скоро ль ты кончишь?Девки боятся; на что их стращать небывальщиной? Полно!» —«Я докончил, — старик отвечал, — Там лежит он, и с перстнем,В дикой крапиве, где нет дроздов и не водятся пташки».Тут Луиза примолвила: «Бабушка, кто же боится?Или, думаешь, трудно до смысла сказки добраться?Я добралася: Бука есть искушение злое.Разве не вводит оно нас в грех и в напасти, когда мыБога не помним, советов не любим, не делаем дела?Мальчик в окошечке… кто он? Верный учитель наш, совесть.О! я дедушку знаю, я знаю и все его мысли».

Цеикс и Гальциона*