Поцелуй на ночь - Кейт Вудсток

– Девушка? Лондон, восемнадцать шестьсот сорок три, Хеншо, добавочный девятнадцать, пожалуйста. Да, за мой счет. Итан Тонбридж. О'кей, да… Рози? РОЗИ!!! Голубка моя! Роза моя английская! Я люблю тебя! А ты меня? Правда? Ох, как я рад. Что? Да, все чики-чики. Да ну, перестань, какие нервы. Я же говорил, все будет отлично. Нет. Нет. Да! Она обрадуется. Я серьезно. Она мечтает с тобой познакомиться. Где? Вот на свадьбе и познакомитесь. Я предлагаю расписаться в Штатах, а обвенчаться в Шотландии. Тетя обрадуется. Когда? Да хоть завтра. Нет, завтра ты не успеешь, надо же выбрать платье. Я тебя умоляю, какая работа! Хочешь – плюнь на нее прямо сегодня. Пойди к Джефферсону и плюнь на работу. Скажи, я уполномочил. Моя жена работать не будет. Почему ты плачешь? Кто тебя… я убью его! Как – кого? Того, кто тебя обидел! Как – я? Ах, от радости! Тогда ладно. Да, у нас с тобой будут две собачки. Очень. Да. В высшей степени. Шекспир им понравится, а со временем и они Шекспиру. Ой, да ну что здесь рассказывать. Ел с рук. Кивал и соглашался. Подписал все без звука. Приходит время, дорогая, и из агнца вырастает лев. Это я. Я целую тебя миллион раз. Два миллиона. Миллион сейчас, миллион – на ночь… Моя девочка…

Дженна медленно повернулась к Хиту. Ветеринар-диверсант стоял, прислонившись к перилам, и солнце завистливо играло на мощных бицепсах. Хит слегка улыбался, глядя в сторону. Дженна соскользнула с шезлонга и подошла к нему.

– Я так понимаю, насчет «ел с рук» – это он о папе?

– Ну да. Наверное.

– Но… этого не может быть, Хит. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Ты же видел старого Тонбриджа, знаешь, как он относится к Итану… О, привет, а мы тут…

– Приветик! Ребята, с удовольствием пообедаю с вами, но сейчас спешу, масса дел. Девчонкам нужен ветпаспорт, прививки, намордники и прочая дребедень. Оформляю их на выезд.

– Итан, ты…

– Разумеется, беру! Предупредил Рози, она их ждет.

– Кхм…

– Хит, старичок, ты мне подскажешь насчет кормов?

– Конечно… а кто такой Шекспир?

– Стыдитесь, мистер Бартон. Шекспир – это великий Бард Англии.

– Нет, я в том смысле, что…

– Ах, это! У Рози кот. Английский голубой.

– Смотри-ка, и у них бывает…

– Это порода. Так вот, это такой здоровенный котяра с наглой мордой и душой ребенка. Зовут Шекспир, сокращенно Шекс. Она за него почему-то волнуется. Все, поехал.

– Итан, погоди, а как прошло у отца?

– Спроси своего диверсанта. Джен, должен тебе сказать, тебе с ним страшно повезло. Нет, какой ум! Раз – и наповал! Уехал! Пока.

И Итан Тонбридж захлопнул за собой калитку. Джена медленно прищурилась и произнесла вкрадчивым голосом:

– Как я понимаю, ты применил СВОИ методы. И в чем же они заключались?

Хит вздохнул и переступил с ноги на ногу. Посмотрел в пылающее золотом небо. Потом на Дженну. Неопределенно помахал рукой в воздухе и признался:

– Я ему посоветовал хлопнуть для храбрости. Ну… выпить.

– И?

– Ну и все. Просто я-то думал, что он хлопнет прямо перед визитом, а он…

– Так-так?

– А он начал еще вчера ночью, как приехали. В саду.

– Один?

– Ну… Я там тоже был…

– То есть Итан напивался, а ты смотрел?

– Он не напивался, он немножечко расслаблялся…

– Один?

– Я ж говорю, я там был.

– И что дальше?

– Дальше мы спать пошли. Все. Остального я не знаю.

– И это весь твой метод?

– Ну… сработало же?

Две недели спустя, на свадьбе Итана Тонбриджа и Рози Макгиллем, проходившей в отеле «Плаза», Дженна Фарроуз узнала подробности. Их рассказал сам старый Тонбридж, утащив их с Хитом за пышный куст чего-то цветущего.

– Ребята, это что-то потрясающее! Он исцелился! Спасен, полностью здоров, и я могу отправляться на покой, как обещал.

– Мистер Тонбридж, мы с Хитом все голову ломаем, он ведь нам ничего…

– Лев! Леопард! Представьте: в десять утра я сижу у себя в кабинете – Итана нет. Четверть одиннадцатого – его нет. Половина – его нет. Я уже закипаю, мамаша Тонбридж прячется в кустах – Итана нет. А надо тебе сказать, такого никогда еще не бывало. Я просто не позволял ему опаздывать.

– Тиран!

– Все в прошлом, забудь. Так вот. Без двадцати распахивается дверь – стоит, чуть не босиком, рубаха в портки не заправлена. Красив, конечно, ничего не скажу. Хорошо, что он в мать. В моем окружении всегда считалось, что я истинный мужик – чуть красивее гориллы. Неважно! Я ему, значит, железным голосом: я кому сказал в десять быть? А он мне – ТАКИМ ЖЕ: папа, я школу закончил двенадцать лет назад, и мы не в космос улетаем.

Я, признаюсь вам честно, маленько задохнулся. От злости. А этот паршивец – и вообще, я еще вчера собирался тебе, папа, сказать: пора менять характер. Пока ты, папа, громыхал, сын твой вырос, и станешь ты не сегодня – завтра дедушкой, а детишек пугать громким голосом нельзя.

Я продышался, говорю – чего? Какие детишки? А Итан мне: мои. Я, говорит, женюсь на лучшей девушке в мире, и ты, папа, только попробуй про нее чего-нибудь сказать. Она моя, говорит, секретарша, но одновременно и племянница графа, она этих разговоров ужасно не любит. Так что, говорит, либо благословляй, либо до свидания.

Я рот только разинул. Он снова: совсем забыл, из банка говорит, ухожу. Не мое это дело, не люблю я этого. Денег мне никаких от тебя не надо, я, говорит, свои деньги вложу в туристический бизнес в Шотландии.

Я тут говорю – что ж ты, поганец, делаешь, мать ведь наверняка подслушивала, так у ней сейчас сердечный приступ! А Итан мне: мама все давно уже знает и во всем меня поддерживает, а ты, папа, кончай придуриваться, потому что я тебя прекрасно знаю, человек ты не злой. Люблю я, говорит, тебя, но отныне поступать буду, как захочу сам.

И тут я, девочка, вспомнил, что вам с Хитом сказал накануне – насчет того, что если Итан хоть раз кулаком по столу… Дурачок, говорю. Да женись ты на ком хочешь, говорю. Мамаша Тонбридж, когда я к ней подкатил, была официанткой в задрипанном баре, а у тебя целая графиня! Сам смеюсь… Давно так не смеялся.

Дженна ошеломленно посмотрела на Хита, тот ответил ей ласковой улыбкой. Старый Тонбридж крякнул и расправил седые усы.

– А девочка хорошенькая, скажи, Дженни? До тебя ей, конечно, далеко, но она берет другим. Думаю, они будут счастливы. Мамаша Тонбридж от нее не отходит. Кстати, диверсант!

– Да, мистер Тонбридж?

– А когда мы попляшем на вашей свадьбе? Хит посмотрел на Дженну и очень серьезно ответил:

– Когда раздадим все долги. Потому что это будет совсем другая, новая и очень хорошая жизнь, и вступать в нее надо налегке.

Дом на Лонг-Айленде был продан, деньги поделены в равных долях между Итаном и Дженной.