Шторм (СИ) - Вольских Акулина

Мне не хотелось верить в это. Но не верить не получалось. Вспоминались все заданные им вопросы, как оказалось, не просто так. Ни одна наша встреча не была случайной. Не случайно же он прихватил и мой телефон. Втирался в доверие, помогал… И все только лишь для того, чтобы написать сенсационную статью о мошенницах, которые третий год «наказывают» неверных мужчин за адюльтер.

Всё. Не могу больше. Сломалась.

В зависимости от того, с какой стороны дует ветер, моряки различают курсы. Есть бакштаг, когда ветер дует по отношению к кораблю сзади-сбоку. Он может быть крутым или полным. Полный бакштаг близок к фондевинду, когда ветер дует в корму судна, то есть сзади. Тогда про судно говорят, что оно идёт «полным ходом», «на всех парусах». Тот самый попутный ветер.

Моё же положение называлось левентик. Когда ветер дует спереди. Против ветра парусное судно идти не может, поэтому левентик не является курсом. Моряки говорят «положение левентик». Мёртвая зона. Я все это время бросалась грудью против ветра, закрывая глаза и налегая на вёсла. Как в том самом сне. Только я и была тем кораблём со сложенными парусами. Штормовые волны становились выше и злее. Ветер с ревом драл ткань парусов. Фок-мачта треснула и накренилась, зловеще скрипя обломками дерева. Пенные валы набрасывались, как гиены, заливали палубу соленой водой. Послышался хруст, удар, корабль тряхнуло и штирборт заскурочило о камни, сдирая обшивку и оставляя сиротливо торчащие шпангоуты.

Судно шкрябало и ударялось днищем о камни под натиском высоких волн, трещало, скрипело, заглушая вой ветра и бездушный рокот океана. Ко дну. Медленно и неминуемо. Цепляясь за плавающие обломки и уворачиваясь от новых брызг в лицо, я тонула, барахталась из последних сил, но их с каждым движением становилось всё меньше. Ужас сковывал тело, оставляя его на растерзание собственным мыслям и стихии.

— Как он мог… — прошептала еле слышно, но внутри всё кричало, надрывно, исступленно.

Брук обняла меня, прижала мою голову к груди и гладила по волосам.

— Всё образуется! Милая, всё будет хорошо!

Она говорила что-то ещё, покачивала меня из стороны в сторону. Я слышала, как колотится её сердце, слышала её неровное дыхание. Повезло Марку, что он уехал. Брук бы его сейчас на части разорвала.

— Я хочу уехать отсюда. Как можно дальше.

— Уедем. Прямо сейчас. Хочешь?

Я кивнула. Брук чмокнула меня в макушку и поднялась. Принялась складывать вещи. Я медленно принялась за свои.

Когда песня про пирог ворвалась и разрушила тишину номера, я плавно перевела глаза на экран. Сердце замерло. Марк. Не сводя глаз с экрана, молча смотрела на буквы его имени. Его ли?

Телефон умолк, а я все ещё смотрела на экран. Брук легонько коснулась моего плеча.

— Как ты?

Я стиснула зубы, помотала головой и снова стала заниматься вещами. Минут через пятнадцать телефон снова заголосил. То же имя на экране.

Тяжело дыша, дырявила взглядом экран, желая наделать дырки гарпуном в голове Марка. Смартфон не унимался. После десятого гудка, я сорвалась, схватила телефон и изо всех сил швырнула его в стену. Пластиковый корпус разлетелся на части, экран окончательно треснул, теперь уже насовсем. Брук подняла с пола остатки моего гаджета, кое-как вытащила карту памяти и выбросила осколки телефона в мусорное ведро. Мне стало легче.

Через час вещи были собраны. Мы выписались из номера, выкатили чемоданы и принялись грузить их в багажник. Брук вдруг изменилась в лице, глядя мне за спину. Я обернулась.

Грудь пронзила острая боль. Из подъехавшего автомобиля вышел Марк и с улыбкой направился в нашу сторону.

Я остановила Брук, которая уже сжала кулаки и дëрнулась в сторону Марка.

— Я сама.

Шагнула ему навстречу. Он наклонился, чтобы поцеловать меня, но я отпрянула назад и отвернулась в сторону. Марк нахмурился.

— Ты чего, горгулья?

Делает вид, что не понимает.

— Мне даже не интересно, как ты снова меня нашёл… — мой голос был глухим, безжизненным. — Ты говорил, что любишь побеждать.

— Допустим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И тебе не важно, какой ценой даётся первенство?

— Я не понимаю, к чему ты ведёшь.

Держись, Кайли!

— Знаешь, у меня довольно покладистый характер, — продолжила я, с трудом сдерживая поток эмоций. — Я многое могу понять, принять…

Он прищурился, как-будто понимая, что я скажу дальше.

— И есть только одна вещь, которую мне простить не под силу…

Марк тихо прохрипел:

— Предательство…

— Угу.

Я молча достала из кармана серебристую флешку и подняла её вверх двумя пальцами. Марк шумно выдохнул ртом, откинув голову назад.

— Кайли, я объясню.

— Не трудись. Я рассказывала тебе про Уолта, о том, как больно он сделал. Думала, ты не такой. И ты не такой. Ты гораздо хуже, — сунула флешку ему в руку и отошла на шаг назад. — Прощай, Марк… или как там тебя. Надеюсь, оно того стоило.

Села в машину и мы с Брук поехали как можно дальше от этого места.

Глава 25. «В поиска Сирены»

МАРК

Несколько недель назад

Мужчина напротив нёс какую-то околесицу и вызывал стойкую неприязнь. Я молча слушал его историю, пытаясь вычленить суть из тех кусков бессвязной речи, которые вырывались из его рта нескончаемым потоком.

— Ну и пойло здесь наливают, — Бакстер опрокинул последние капли пива из кружки себе в рот, громко хлопнул её донышком об стол и махнул рукой официантке, едва не свалившись со стула назад себя.

За соседним столиком грянули дружные возгласы, отмечая очередной забитый гол.

— Как она выглядела? — спросил я его, отвлекая от экрана.

Мужчина откинулся на стуле, надул щеки и округлил блестящие глаза.

— Пум-пум-пум… Как выглядела… — почесал щетину под подбородком, опустил вниз уголки рта. — Блондинка. Платье в обтяг. Задница у неё, конечно…

Он хмыкнул и растопырил пальцы обеих рук, словно обхватывая воображаемый зад незнакомки.

— Ещё что?

— Что… Мордашка милая. В жизни бы не подумал, что внутри сидит такая ссс…

— Она сама к тебе подошла?

— Не. Сидела у бара, ждала.

— Дальше что было?

— Познакомились, поболтали… Ну я ей говорю, поехали ко мне… Она не против. Уговорила, чтобы к ней поехали…

Официантка приблизилась, выгрузила с подноса тяжёлые стеклянные кружки и удалилась.

— А утром просыпаюсь голый в какой-то гостинице, башка трещит, а на тумбочке записка с номером телефона, — закончил мысль мой собеседник.

— Ты позвонил, и что?

— Позвонил. Она мне говорит, не хочешь проблем, гони деньги. Ну я и перевёл… — он сделал глоток, отвлекся на плазменный телевизор, где показывали повтор забитого гола, а потом снова повернулся ко мне. — А тебе зачем это?

— Праздное любопытство. Мало ли попадусь на такую же.

Барт загадочно усмехнулся.

— Не, тебе бояться нечего.

Я мотнул головой, вспомнил, зачем я здесь.

— Номер, который был в записке, остался?

— Сообщение осталось, — он достал телефон, открыл сообщение и показал мне. Я быстро переписал номер в свой смартфон и отдал гаджет Бакстеру.

— Больше звонков не было?

— Нет.

— В полицию ты не обращался?

— Что я враг себе. Нет. Деньги не такие большие, а проблем она бы мне устроила ого-го.

— Где ты её встретил?

— Клуб «Олимп».

— Ясно.

Я отодвинул стул и поднялся. Бакстер окликнул меня:

— Эй, ещё кое-что вспомнил. Каблуки. Высоченные. Как она ходит на них, без понятия.

Он изобразил двумя пальцами движение ног и хмыкнул. Я кивнул ему, вышел из бара.

Пятничный город гудел. Те, кто не успел добраться домой до пробок, сейчас нагоняли упущенное время и летели по улицам во весь опор. Жители торопились сбросить с себя рабочие костюмы, переодеться в домашние тапочки или, наоборот, нарядиться с лоском и радостно ехать в ближайший бар или клуб отмечать окончание рабочего цикла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я посмотрел на время. Начало девятого. Рэй, скорее всего, ещё не ушёл с работы. Набрал номер. Старый друг ответил после второго гудка: