Чаша Грааля и потомки Иисуса Христа - Лоренс Гарднер

Духовным прообразом «Черной Мадонны» является царица Исида, а идейные корни ее восходят к доисторической Лилит. По этой причине она символизирует силу и равноправие женского пола. Гордая, решительная и волевая личность, она резко контрастирует на фоне маловыразительного изображения «Белой Мадонны», — запечатленного в церковном сознании традиционного образа Матери Иисуса. Уже говорилось о том, что и Лилит, и Исиде было известно тайное имя Бога, — секрет, хранившийся также и Марией Магдалиной, «женщиной, которая знала все». Таким образом, «Черная Мадонна» является также и символическим изображением Марии Магдалины, которой, согласно учению гностиков, «Иисус открыл тайну истины». Действительно, традиционный культ Марии Магдалины связан с теми местами, где с давних времен находились изображения «Черной Мадонны». Она черная, поскольку это цвет мудрости, существует во мраке хаоса перед сотворением мира. Мудрость гностики отождествляли со Святым Духом, — великой и бессмертной Софией, произведшей на свет из глубин небытия Вселенского Праотца. Предполагалось, что София в виде Святого Духа воплотилась в царственной личности Марии Магдалины, и именно она следила за неукоснительным соблюдением веры.

Несмотря на величие идеала богини, случалось так, что в период становления ортодоксального христианства всех сторонников женской первоосновы бытия считали еретиками. Условия для этого отцы раннехристианской церкви, подобные Тертуллиану, создали задолго до Константина Великого. Тертуллиан писал по этому поводу:

«Женщине не позволено ни говорить в храме, ни свершать обряд крещения, ни служить благодарственный молебен, ни притязать на выполнения каких-либо мужских обязанностей и паче всего — на пастырское служение».

Тертуллиан всего лишь выражал мнение живших до него предводителей церкви, в особенности Петра и Павла.

В апокрифическом Евангелии Марии говорится о том, что Петр ставит под сомнение взаимоотношения Иисуса с Марией: «Неужто и вправду стал бы Он тайно говорить с женщиной, не открывшись сперва нам? Почему мы должны изменить свои помыслы и довериться ей?» В написанном на коптском языке трактате под названием «Мудрость веры» Петр жалуется Иисусу на частые нравоучения, читаемые Марией, и просит его заставить ее замолчать, дабы не подрывать мужской авторитет. Иисус, однако, укоряет Петра, а позже Мария сообщает ему по секрету: «Петр заставляет меня усомниться в своей правоте. Я опасаюсь его, поскольку он ненавидит женщин». На это Иисус ответил: «Что бы Дух Святой ни внушил человеку, будь то мужчина или женщина, свыше предопределено говорить». У Марии имелись основательные причины опасаться Петра, так как его отношение к слабому полу проявлялось во множестве случаев. Пример тому можно найти в неканоническом благовествовании Фомы. Возражая против присутствия Марии в обществе апостолов, Симон Петр сказал им: «Пусть Мария покинет нас, ибо женщины не достойны жизни».

В Евангелии Филиппа о Марии Магдалине говорится как о «символе божественной мудрости». Все подобного рода тексты, однако, подвергались жестокой цензуре со стороны римских епископов и безжалостно изымались из обращения, как подрывающие устои сугубо мужского по составу клира. Вместо них в Новом завете изложено учение Павла:

«Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью.

А учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии».

(Первое послание к Тимофею 2:11—12)

Такие не допускающие возражений указания были особенно действенны, поскольку скрывали истинную цель. Суть замысла заключалась в том, чтобы любой ценой убрать женщин со своего пути. Если бы этого не произошло, затянувшееся присутствие Марии Магдалины было бы воспринято как ее полная победа. Как супруга Иисуса, она была не только царицей в мессианском роду, но и матерью законных наследников. На протяжении многих столетий после смерти Марии ее наследство представляло величайшую опасность для перепуганной церкви, которая обошла им мессианское потомство в угоду «апостольского рода».

Как правило, те верования и религии, которые оказывали сопротивление натиску Западного христианства и относились Римом к языческим и еретическим, в действительности не были ни богомерзкими, ни варварскими, ни сатанинскими. Но для латинской церкви все они, тем не менее, оставались таковыми, поскольку признавали равенство мужского и женского начала. Для приверженцев гностицизма женским элементом, по сути своей, являлся Святой Дух, объединявший Бога-Отца и Бога-Сына. Рим, однако, провозгласил Троицу «единосущным Богом». И хотя на этом основании Марии, матери Иисуса, была сделана уступка как Богородице, она не вошла в состав Святой Троицы, представители которой относились сугубо к мужскому полу.

Результатом миссии Иисуса явилось принятие христианством Бога народа Израиля. Так поступили гностики и назареи, чьи женщины совершенно свободно могли трудиться в качестве учителей, врачей, проповедников и даже священнослужителей. В среде латинизированных христиан, однако, все реликты женского равноправия быстро исчезли. Одно из наиболее знаменитых матриархальных религиозных течений II столетия проповедовало вероучение, унаследованное непосредственно от Марии Магдалины, Марфы и Елены-Саломии. Тертуллиан гневно порицал это духовное объединение:

«Еретички! Как они только посмели! Мало того, что у них хватило бесстыдства учить и вступать в дискуссии, они еще изгоняют бесов, лечат болезни и, возможно, даже совершают крещение!»

В религиозных общинах иудеев женщины в течение длительного времени практически отстранялись от повседневной жизни коммуны. Они не принимали участия в образовательном процессе, религиозных церемониях и, уж действительно, не проявляли себя в общественной и политической деятельности за пределами семейного круга. Совершенно иначе дело обстояло в эллинистических коммунах. Здесь идеалы были навеяны культурной жизнью Эллады и Малой Азии, где женщины наравне с мужчинами почитали Исиду. Во времена Иисуса особенно высокого уровня эмансипации достигли женщины Египта. Таким же образом и женщины из состоятельных слоев римского общества могли подобно мужчинам заниматься трудовой деятельностью, политикой, литературой, математикой и философией. Единственным исключением являлась римская церковь. И отличалась она от всех по архиважной причине: ей было необходимо лишить потомков Исиды династического наследия, символом которого была Мария Магдалина.

Множество образованных женщин, официально именовавшиеся еретичками, возглавляли духовные объединения и распространяли учение, зиждившееся на принципах подвижнического братства целителей. В отличие от весьма прагматичной формы христианства, культивировавшегося в Риме, учение это тяготело к духовности и, соответственно, воспринималось как смертельная угроза. Тактика Рима в отношении ученых женщин была прямолинейной: все они объявлялись грешницами, обязанными подчиняться авторитету апостола Павла.

«Ибо прежде создан Адам, а потом Ева;

И не Адам прельщен, но жена, прельстившись, впала в преступление».

(Первое послание к Тимофею 2:13—14)

Как раз в это время, придав дополнительный оттенок значения выражению «женщина в красном», этих женщин-учителей и стали впервые именовать блудницами. Церковь провозгласила их всех распутными девками, и это злонамеренно искаженное представление бытует до наших дней.

К началу II столетия от Р.Х. процесс сегрегации в рамках христианской церкви был завершен: мужчины отправляли торжественные богослужения, женщины поклонялись Богу в полной тишине. Но к концу века даже такая степень участия в отправлении культовых обрядов стала невозможна, — женщинам вообще запретили свершать какие-либо религиозные ритуалы. На любую женщину, причастную к такого рода религиозной деятельности, ставили клеймо «распутницы и колдуньи».

Как уже говорилось, Левий (Матфей Анна), в соответствии с благовествованием Марии, возражал Петру по поводу прав Марии Магдалины: «Уж коли сам Спаситель нашел ее достойной, то кто ты такой, в самом деле, чтобы отказывать ей в вере? Спаситель уж конечно знает ее изрядно, поэтому и любил больше нас всех». В противоположность Петру и его брату Андрею, остальные ученики, как следует из повествования, согласились с Левием, ибо воодушевленные словами Марии с готовностью восприняли ее учение. Евангелия, которые рисовали образ Марии в таком свете, попросту объявили апокрифами и не включили в каноническое издание Нового завета. Но люди в большинстве своем, даже несмотря ни на какие официально одобренные Библии, ясно осознавали значение Марии. Сказания о ней, передаваемые из поколения в поколение в Англии и Франции, бережно хранились со времен мрачного средневековья до эпохи Проторенессанса. В этот период Мария Магдалина, олицетворявшая собой образ Богоматери, являлась вдохновляющим фактором первых крестовых походов и строительства величественных готических храмов.