Украина, которой не было. Мифология украинской идеологии - Андрей Ваджра

Так как население ближайших городишек было настроено пробольшевистски, Гончаренко решил занять позиции возле железнодорожной станции Круты. Понимая, что остановить противника они не смогут, командир «сичовыкив» приказал разобрать пути, так как большевистские отряды «захватывали Украину», катаясь на поездах.

27 января красногвардейский отряд Егорова (это около 3600 обстрелянных бойцов), двигавшийся в эшелоне к Киеву, возле станции Круты был вынужден остановиться из‑за разобранных путей, а затем неожиданно попал под пулеметный огонь. Началась перестрелка. К вечеру большевики захватили станцию, вынудив «героев Крут» бежать к поезду, на котором они приехали. Впопыхах командиром «сичовыкив» была брошена на произвол судьбы сотня киевских студентов‑гимназистов, которые до похода на Круты про войну знали лишь из учебников истории. В результате они попали в плен.

Вот такая была «эпическая битва», которую я бы все‑таки назвал проще — перестрелкой у станции Круты.

По канонической версии тогда героически погибли 270 юнкеров и 30 бойцов студенческо‑гимназической сотни. Но что интересно, эти триста трупов неугомонные национально‑сознательные украинцы до сих пор на том свете с фонарями ищут.

1 марта 1918 года в «освобожденном» германской армией Киеве был образован комитет по розыску тел погибших под Крутами, его возглавил участник «битвы» студент С. Король. Тогда для церемонии похорон предварительно было заготовлено 200 гробов, однако разыскать удалось лишь 28 трупов из тех киевских студентов и гимназистов, которые были брошены будущим полковником СС на произвол судьбы и затем расстреляны большевиками после боя. Еще около 100 раненых студентов и гимназистов были отправлены большевиками в Харьков для лечения в советских госпиталях. Судя по всему, остальные «герои» просто разбежались. О каких трехстах погибших «юнаках» до сих пор пафосно рассказывает наш пан президент, совершенно непонятно. Впрочем, из того, что он рассказывает, вообще сложно что‑то понять.

К сказанному можно добавить, что обороняли Круты галицийцы не от москалей, а от одного из вооруженных отрядов, сформированных в восточных регионах Юго‑Западного края, усиленного балтийскими матросами, опять‑таки малорусского происхождения. И посланы были эти отряды правительством Украинской Советской Республики для выдворения Центральной рады в австрийскую Галицию, откуда прибыла большая часть ее руководства и куда это руководство впоследствии благополучно убыло.

Насколько я знаю, украинское советское правительство было марионеточным и подчинялось воле руководящих органов РСДРП(б) и Совнаркома.

А вы хотите сказать, что Центральная рада была самостоятельной?

Накануне октябрьского переворота российская контрразведка оперативным путем зафиксировала конфиденциальные контакты Грушевского и его ближайших соратников с представителями австрийских и немецких спецслужб. Или вы думаете, на чьи деньги бедный австрийский профессор отгрохал себе домину в Киеве? Именно к нему немцы отправляли деньги, инструкции, эмиссаров, «идейную» литературу, отпечатанную в немецких типографиях. Русская контрразведка готовила его арест, но он не состоялся из‑за прихода в Питере к власти большевиков.

Вот что об этом писал в 1920 году, уже в эмиграции, очевидец тех событий, издавший в Токио брошюру «Украинскій сепаратизм и Германия»: «Несмотря на то, что Грушевскій и его единомышленники обставили свою дЪятельность большой конспиративностью, русскому генеральному штабу удалось в теченіе лЪта 1917 г. собрать исчерпывающія доказательства их сношеній с Германіей.

Первоначально было обращено вниманіе, что, при обмЪнЪ военноплЪнными инвалидами, нЪмцы стали препровождать в Россію совершенно здоровых людей, преимущественно — уроженцев Малороссіи. Наблюденіем и опросом их удалось установить, что они посланы нЪмцами для пропаганды украинского сепаратизма и по прибытіи в Кіев должны были получать инструкціи от спеціальних агентов, группировавшихся около газеты «Новая Рада», руководимой ближайшим сотрудником Грушевского, нЪким — Чикаленко.

ВслЪед за этим в Ставку явился офицер Ермоленко, передавшій крупную сумму денег, полученную им от германскаго развЪдочнаго бюро для пропаганды. Ермоленко дал существенныя показанія о сношеніях нЪмцев с большевиками и украинскими сепаратистами. Обнаружено было также полученіе Грушевским солидных денежных сумм из‑за границы»[107].

«…во второй половинЪ августа 1917 года, при содЪйствіи нашей агентуры, заграницей был перехвачен цЪлый ряд телеграмм, устанавливающих сношенія главарей рады с ВЪной и Берлином, а также двумя главнЪйшими германскими шпиками Гуммерусом и доктором Бордах. Тогда же в ПетроградЪ был задержан, пробиравшійся из Швейцаріи в Кіев, секретарь гр. Тышкевича, Степанковский, давшій цЪнныя показанія по этому дЪлу. Характерно то обстоятельство, что Степанковский, состоял агентом Шептицкаго, в то же время был освЪдомителем нашей контрразведки в Швейцаріи.

В итогЪ, к концу августа 1917 г. в руках нашего генерального штаба было собрано достаточно данных для предъявленія Грушевскому и ближайшим его сотрудникам совершенно обоснованнаго обвиненія в сношеніях с Германіей, т. е. — в государственной измЪнЪ. Трагіческие корниловскіе дни и наступившее вслЪд за ними полное банкротство власти Керенскаго не дали возможности их использовать»[108].

Грушевский, как и Центральная рада в целом, были немецкими марионетками. И вообще, в те годы здесь напрочь отсутствовало реальное государство. Весь Юго‑Западный край был погружен в пучину хаоса и анархии. И в этих условиях за регион реально боролись лишь три силы — большевики, добровольческая армия и немцы. Все остальные участники тех знаменательных событий не представляли собой чего‑то серьезного и самостоятельного ни в политическом, ни в военном плане и только путались у воюющих сторон под ногами.

Когда появилась Центральная рада, то ее полная недееспособность и отсутствие всякой поддержки со стороны народа компенсировались тесными связями с немецким командованием. Немцам был нужен хлеб и ресурсы Малороссии, а поэтому им была необходима в Киеве подобная антирусская политическая бутафория с украинскими жупанами и шароварами для оформления аннексии территорий.

Как заявил в 1919 году в интервью газете «Daily Mail» начальник немецкого штаба Восточного фронта генерал Гофман: «В действительности Украина — это дело моих рук, а вовсе не плод сознательной воли русского народа. Я создал Украину для того, чтобы иметь возможность заключить мир хотя бы с частью России…»

Тот же Грушевский был «свидомым» украинцем настолько, насколько это предусматривалось немецкими планами. Он был совершенно несамостоятелен и на эту самостоятельность даже не претендовал. Когда немцы брутально разогнали Центральную раду, ее глава весьма спокойно воспринял гибель Украинской Народной Республики. Ведь так решило его немецкое руководство. Во всяком случае, в тачанку он не пересел, «маузер» и шашку на пояс не повесил, в национально‑освободительной борьбе «украинского народа» против немецких оккупантов замечен не был. Даже не выступил с публичным осуждением узурпации власти немцами. А народ ой как тогда ненавидел немцев за тот грабеж, который они устроили по всей оккупированной территории! Наоборот, после Гражданской войны Грушевский спокойно жил в Австрии и неплохо себя чувствовал, лишь иногда с грустью вспоминая свой киевский особняк, разрушенный красными артиллеристами.

По сути, Грушевский был настолько же независимым руководителем независимого государства, насколько героями были разбежавшиеся под ударом большевиков защитники Крут, а перестрелка возле этой железнодорожной станции — «исторической битвой». Все происходившее тогда напоминало сторонним очевидцам тех событий фарс, точно так же, как фарс напоминает то, что сейчас происходит на Украине.

Вы знаете, очень полезно иногда читать воспоминания людей, видевших все воочию. В частности, я наткнулся на описание «героического» эпизода Крут в воспоминаниях члена Центральной рады, а потом министра иностранных дел при Скоропадском Дмитрия Дорошенко. Вот что он по этому поводу писал: «Когда со стороны Бахмача и Чернигова двинулись на Киев большевистские эшелоны, правительство не могло послать для отпора ни единой воинской части. Тогда собрали наскоро отряд из студентов и гимназистов старших классов и бросили их — буквально на убой — навстречу прекрасно вооруженным и многочисленным силам большевиков. Несчастную молодежь довезли до станции Круты и высадили здесь на «позиции». В то время, когда юноши (в большинстве не державшие никогда в руках ружья) бесстрашно выступили против надвигавшихся большевистских отрядов, начальство их, группа офицеров, осталась в поезде и устроила здесь попойку в вагонах; большевики без труда разбили отряд молодежи и погнали его к станции. Увидев опасность, находившиеся в поезде поспешили дать сигнал к отъезду, не оставшись ни на минуты, чтобы захватить с собой бегущих… Путь на Киев был теперь совершенно открыт»[109].