Я – комментатор! Василий Уткин, Виктор Гусев, Владимир Стогниенко, Геннадий Орлов и другие о тонкостях профессии - Роман Скворцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правда, кабины на «Динамо» были самыми неудобными. Плохо расположены, тусклые и почему-то всегда грязные окна… Там было очень холодно осенью и нестерпимо жарко летом. Потом уже поставили кондиционеры, но все они управлялись одним пультом. Помню, параллельно вели из разных кабин репортажи с Ильей Казаковым и Василием Уткиным. Так Вася завладел пультом, и мы, прикрывая микрофоны, кричали ему: «Сделай похолоднее»… Очень жду открытия «Динамо» после реконструкции, чтобы посмотреть, как там все оборудовали.
Еще мне, конечно, нравятся английские стадионы. На них уже идешь с осознанием, что здесь родился футбол. Какое-то особое отношение. И даже если есть какие-то недостатки у конкретной арены, закрываешь на это глаза. Говоришь себе: «Так и должно быть, англичане же все придумали».
Владимир СТОГНИЕНКО:
– «Лужники» для меня – особенный стадион. Первая открытая арена, на которой я побывал. Брат в детстве привел, мне было девять лет. Плюс он рядом с домом.
Реконструировали «Лужники» очень здорово. Да и вообще все стадионы, на которых работал во время чемпионата мира, у нас отличные.
Если говорить про мировые, то к «Маракане» особое отношение благодаря книге Игоря Фесуненко, светлая ему память, «Пеле. Гарринча. Футбол». Он приходил к нам на «Россию 2» лет пять назад, и я не смог не сказать ему, что книжка крышесносящая, зачитывал в детстве ее до дыр.
Еще очень крутой стадион «Боки» в Буэнос-Айресе «Бомбонера»: совершенно безумный с точки зрения атмосферы. Ничего подобного больше нигде не видел. Был там на матче «Боки» с последней командой чемпионата – «Бельграно», и все равно арена была полна и сходила с ума.
В Европе нравится «Альянц Арена» – симпатичный, модный стадион. И, конечно, невероятно красив марсельский «Велодром».
Константин ВЫБОРНОВ:
– Лучшая арена, где довелось работать, находится на Фарерских островах. Двухэтажный комплекс, состоящий из досок, а проще говоря, строящийся сарайчик без электричества. Чтобы добраться до комментаторской позиции, нужно было, по-голливудски виляя, пройти… по доске, соединявшей два деревянных блока.
Из одного окна комментаторской кабины открывался вид на правую половину поля, из соседнего – на левую. Провода тащили от какого-то радиатора, как радисты в фильмах про Великую Отечественную. Мы с Андреем Головановым так не хохотали никогда. Правда, было не до смеху: на Фареры сборная приехала сразу после памятного на тот момент поражения в Словении, когда в наши ворота поставили левый пенальти. А работали так: один в одно окно смотрит, другой – в другое. Лучший стадион, без вопросов.
Ольга БОГОСЛОВСКАЯ:
– На тех, где происходят крупные спортивные события. Выделять ничего не хочу. Главное, чтобы с комментаторской позиции моего канала открывался идеальный обзор.
Роман СКВОРЦОВ:
– На переполненных. Отдельная любовь – краснодарский «Баскет-холл» и пермский «Молот». Уверен, что проникся бы атмосферой на хоккее в Новосибирске, но пока не доехал…
Андрей ГОЛОВАНОВ:
– К сожалению, не был на большинстве арен, которые построили у нас к чемпионату мира, но в прежнем виде те же «Лужники» или «Динамо» были ужасными.
Идеал – хоккейные дворцы в Канаде. Настолько удобно, настолько все видно, настолько продумано: очень приятно работать. Там все – для твоего комфорта.
Когда-то меня поразила в негативном смысле «Арена Химки». Позиция комментатора там очень высоко, как у нас принято практически на всех стадионах, идти туда далеко, но есть же лифты… Однако распоряжением мэра Химок этими лифтами могли пользоваться только вип-персоны. Видимо, друзья и родственники мэра. А комментаторам приходилось карабкаться на самый верх по ступенькам.
Из позитивного опыта вспоминаю арену во Львове: удобно, красиво, комфортно.
Олег ЖОЛОБОВ:
– Какие-то конкретные арены сложно назвать. Это теннисные комментаторы могут ездить десять лет, допустим, на Уимблдон и все там знать вдоль и поперек. У меня такого не было.
Евгений Александрович Майоров, знаю, не любил старые «Лужники», так как там поле было очень далеко. Он иногда даже с биноклем смотрел. Мне же нравился стадион «Динамо»: пока поднимешься через трибуны по лесенке, со всеми поздороваешься. На «Торпедо» своя атмосфера: проходя через ложу к комментаторской позиции, столько информации соберешь – кто, с кем и чего. Вот эти арены стоят особняком. А иностранные все смешались.
Правда, хорошо помню «Мэдисон сквер гарден» в Нью-Йорке, где как раз финал Кубка Стэнли комментировал. Моя позиция была среди болельщиков, они сначала косо смотрели, а потом, после седьмого матча, звали пить пиво. «Роуз Боул» в Детройте, где проходил финал чемпионата мира-1994, тоже запомнился. А еще старый «Уэмбли», «Стад де Франс». Но привязанности к одной арене, повторюсь, у меня нет. Для этого надо ездить каждый год.
Любой репортаж – это же подготовка, волнение, ты должен прийти пораньше, куча технических деталей. Кричишь, как дятел, сорок минут: «Москва, ответьте Парижу». Тебе говорят: «Да ты в эфире!» Ты: «Да в каком эфире?! Меня не слышит никто». Особенно тяжело давались первые репортажи с больших турниров, когда все путалось, и тебя могли завести на какую-нибудь Португалию, Португалию – на тебя, а ты слышал в наушниках чужую редакцию.
С появлением мобильных телефонов могли позвонить: «Мы тебя не можем найти, где ты есть?» Ты: «Я на комментаторской позиции с трех часов дня, обалдел уже здесь, даже в туалет не могу сходить». В ответ: «Да мы тебя не слышим». А ты сам охрип, репортаж тебе уже не нужен… Пока кругом комментируют на другие страны, ты все орешь в микрофон: «Москва-Москва, ответьте Парижу». Коллеги смеются, кто-то большой палец показывает: мол, молодец парень, кричи-кричи! Как в такой обстановке оценить арену?..
Кирилл ДЕМЕНТЬЕВ:
– Очень понравилось на арене «Фишт» в Сочи.
Александр НЕЦЕНКО:
– Любимых нет. Вообще не мыслю такими категориями. Главное, чтобы все было приспособлено для работы. Чтобы при не очень комфортных климатических условиях тебе было тепло, в жару – прохладно. Присутствовали монитор, нормальная связь. А чашку чая найду себе сам, не проблема. Отношусь к работе, как к работе.
Григорий ТВАЛТВАДЗЕ:
– Не могу назвать. Приехал, прокомментировал и уехал. Это даже не гостиница. Но если все-таки выделять, то, пожалуй, стадион «Динамо».
А самая жуткая арена – краснодарская «Кубань». Зарешеченное окно (причем решетку открыть нельзя – только окно, которое не мыли года три), гарнитуры нет, только микрофон, который приходилось держать в руке… И, главное,
