Аркадий и Борис Стругацкие: двойная звезда - Борис Вишневский

Б.В. Борис Натанович, помните, до путча – нам казалось, что развитию событий в «нужную» нам сторону постоянно кто-то мешает. Путч провалился – но «тормоз» не исчез!

Б.С. Тормоз – это тысячи и тысячи людей, для которых реформа означает конец всего: конец карьеры, конец безбедного существования, конец всего их образа жизни. Для того чтобы экономические и политические проблемы наши были решены быстро, эти десятки тысяч людей должны в одночасье переменить свою психологию или быть уволены с постов, которые они занимают! Но ни то ни другое, к сожалению, в одночасье сделать невозможно.

Б.В. Борис Натанович, ведь едва ли что-то способно в глазах людей нынешнюю власть дискредитировать больше, чем то, что они видят: вчерашние руководящие коммунисты почти все остались! Более того – многие даже повысились! Не следует ли все-таки пойти по пути запрета на профессии?

Б.С. Все мои социальные рефлексы – жутковатые рефлексы человека, выросшего и воспитанного в условиях тоталитаризма, – конечно же, требуют и запрета на профессии, и беспощадной расправы с участниками ГКЧП, и хорошего кляпа в глотку хрипунов, призывающих вернуться в прошлое… Но, слава богу, и у меня, и, главное, у власть имущих хватает воображения, чтобы понять: этот путь – и есть один из способов возвращения в прошлое! Уже хотя бы потому, что люди, которые будут все эти экзекуции совершать, – через 2–3 месяца станут такими же, какими были те, с кем они расправлялись. Это – страшный закон: если ты берешь на вооружение методы своего врага – ты перестаешь от него отличаться. Ты становишься таким же, как он!

Б.В. Не страшнее ли для общества вариант, когда мы их всех оставляем? Может быть, как предлагают уже, провести суд над КПСС – чтобы законным путем изгнать их со своих постов?

Б.С. Я против расправы над отдельными людьми, но я всецело за то, чтобы проводить суды над структурами! Это совершенно разные вещи. Конкретных людей можно судить лишь в том случае, если они изобличены в конкретных преступлениях. Нельзя судить людей только за то, что они субъективно враждебны демократии или являются противниками новой экономики. Иное дело – суд над КПСС как над структурой! Он необходим уже хотя бы для того, чтобы понять законы ее существования и не допустить появления чего-либо подобного впредь. Морального осуждения здесь недостаточно, необходимо осуждение юридическое – структуры такого типа должны быть раз и навсегда поставлены вне закона. Сейчас, сегодня это очень важно.

Б.В. Борис Натанович, в глазах довольно многих людей вселение нашего мэра в Смольный со всей его командой и, более того, – то, что у него там «под крылом» приличное количество людей из обкомовской «обоймы», выглядит как издевательство или насмешка. Да и фигура мэра, как вы понимаете, не очень однозначная. Что вы о нем думаете?

Б.С. То, что он не сумел подобрать себе аппарат уважаемых и профессионально подготовленных людей одновременно, – это факт. То, что при нем продолжают безбедно существовать люди из прошлых партийных структур, – это всем очевидно, но, видимо, он просто не мог найти среди своего окружения людей, достаточно профессионально подготовленных! Можно упрекать его в том, что он недостаточно серьезно отнесся к своему выдвижению на пост мэра, не пришел с готовой командой людей и «новых», и профессионально подготовленных…

Б.В. При характере Собчака уважающие себя люди с ним работать просто не пойдут – потому что он относится к ним, как барин к нерадивым холопам! И приходится набирать тех, для кого такое отношение высшего к низшему естественно и привычно. А таких можно найти только из старой системы!

Б.С. Борис, наверное, вы правы – вы глубже изучали этот вопрос. Я подозревал, что многие проблемы упираются просто в личные качества. Но почему вообще возник конфликт с Петросоветом? Собчак пришел к власти для того, чтобы показать – как на самом деле должно быть устроено городское управление. Горсовет, который ведает бюджетом и законодательством в городе, и мэрия, которая занимается исполнением «законов», созданных Петросоветом. Мэром должен быть человек, который управляет городом, следит за порядком, делает все для того, чтобы жителям было хорошо, а всем «врагам порядка» было плохо. Но моих ожиданий Собчак как мэр не оправдал. Оставаясь очень крупным политиком, он вел себя не как мэр города – как министр иностранных дел города Питера! Тут он сделал очень много. Что же касается распрей с Петросоветом – Собчак пришел тогда, когда стало ясно, что Советы не могут управлять городами, городом должна управлять исполнительная власть.

Б.В. Борис Натанович, единственное, что сегодня отличает мэрию от прежнего исполкома, – единоличность принятия решений мэром. Председатель исполкома такого права не имел, все полагалось решать голосованием – хотя всегда голосовали за то, что предлагал председатель. Но сейчас мэрия превратилась в «государство в государстве»! Она хочет жить только по тем законам, которые сама для себя напишет, стремится избежать любого контроля за своей работой.

Б.С. Но мэрия не имеет права писать законы! Это дело Совета!

Б.В. Зато она успешно их не исполняет… Знаете, любой перекос – в любую сторону – очень опасен. В том числе и то, что Совет пытается подмять исполнительную власть под себя, начиная распоряжаться чем-то… Но сейчас пошел «маятниковый эффект»: крен в другую сторону – неоправданного усиления исполнительной власти. Я понимаю, что мэрии Совет вообще не нужен! Она прекрасно без него обойдется! Обойдутся ли жители?

Б.С. А законы?

Б.В. Зачем? Мэрия сама себе все напишет…

Б.С. Откровенно говоря, эта борьба, колебания власти от Совета к мэру и от мэра к Совету меня мало волнует. Хотя, казалось бы, должна сильно волновать – она отражается непосредственно на мне как на жителе города!

Б.В. Вам как жителю города совершенно безразлично, как устроена власть! Вам важно, чтобы вам была обеспечена нормальная жизнь, чтобы в городе был порядок…

Б.С. Все это – естественные колебания. Когда старая структура развалилась, а новая создается на наших глазах, естественно колебательное движение – как у всякой системы, которая вышла из равновесия. И я совершенно спокоен: все будет хорошо! Меня больше волнуют другие проблемы – «глобального» масштаба! Что будет с экономической реформой?

Б.В. Тогда вот вам «глобальный» вопрос. Несколько лет назад у каждого из нас, наверно, была частица «имперского» – если не мышления, то сознания, что мы живем в огромной и великой стране. Теперь все это рухнуло. Как вам кажется, чем все это кончится?

Б.С. Я бы не назвал это ощущение, что живешь в огромной стране, имперским мышлением, у меня и сейчас есть ощущение, что я живу в огромной стране, это ощущение никуда не делось. Имперское же мышление – по крайней мере, российское имперское мышление – это нечто совсем иное: я живу не просто в огромной стране, я живу в стране, перед которой содрогается весь мир, живу пусть, может быть, и небогато, паршиво на самом деле живу, но мир передо мной дрожит!..

Б.В. Как бы она случайно не осердилась и кнопочку не нажала…

Б.С. Именно к этому нас и призывают Повелители Дураков. Пусть снова возникнет на теле планеты гигантская, до зубов вооруженная держава, которую все боятся! Пусть не уважают, ненавидят пусть – лишь бы боялись! Вот это и есть имперское мышление – очень опасное и очень неприятное, на мой взгляд. Что же касается окраин, которые избрали свой путь, то для меня это совсем не было неожиданностью. Даже в самые глубокие застойные времена я был убежден, что СССР в том виде, в котором он сложился, – неестественное для 20-го века образование, такие сверхимперии в 20-м веке существовать неспособны!

Б.В. Они могут держаться только силой!

Б.С. Только силой! Штыками и тайной полицией! И как только исчезнут штыки и тайная полиция – все немедленно начнет разваливаться. Мне было это совершенно ясно и в 1970-м, и в 1980-м, и в 1985-м… Так оно и вышло. Конечно, мне неприятно, что моя любимая Прибалтика, без которой я не мыслю себе летнего отпуска, стала заграницей. Что фактически становится заграницей Украина, а там живут родители моей жены. Что все мы остались без Крыма, без Черноморского побережья, и так далее, и так далее… Но эти ощущения мои не есть проявление имперского мышления! Я просто потерял некий мир, в котором я живу 60 лет и к которому я привык. Теперь этот мир исчез. Это грустно, печально, в каком-то смысле обидно, но это естественно! Иначе это и быть не могло, и молить бога надо только об одном: чтобы не пролилась кровь. Я снова и снова это повторяю. Все не страшно – страшно, если прольется кровь. Страшно, если найдутся люди, которые снова захотят объединить все это искусственным путем, а следовательно – с помощью силы, штыками и тайной полицией, а это – кровь! Вот этого я действительно боюсь. Но реально, мне кажется, все стабилизируется. Мне совершенно ясно, что СНГ – в том или ином виде – обязательно будет существовать, в этом заключена экономическая необходимость, потому что мы экономически друг без друга существовать не можем. Мы больше никому в мире не нужны – только сами себе! Из самых общих соображений ясно, что на территории бывшего СССР будет существовать совокупность государств, которые будут экономически и политически тяготеть друг к другу и жить в тесном сотрудничестве на протяжении многих лет.