Крысолов - Андрей Уланов

Диего почти сразу же забыл о конюхе – белый конь восхищал его все больше. Любой кавалерист «Саламаники» не колеблясь отдал бы годовое жалование за один пробег по манежу на этом чудесном животном. А уж за право им обладать многие принялись бы оглядываться в поисках выходца из Нижних миров – на предмет залога души.

Да что там гвардейский кавалерист! Такому скакуну позавидовал бы любой вельможа! Даже король, будь он чуть постарше!

Раскона протянул руку… и отдернул ее, так и не коснувшись шерсти. Сейчас он и самому себе не верил – потому что знал, что дотронувшись до коня, уже не сможет избежать соблазна.

– Мое восхищение не знает границ, – сказал Диего. – Этот конь воистину лучше всех, что я встречал, но взять его на корабль было бы грехом – Азамит рожден для твердой земли под копытами, для бега, ему нечего делать среди волн. А потому, как бы мне ни хотелось заполучить столь прекрасного скакуна, я вынужден отказаться принять этот дар.

– А вот сейчас вы ее жутко разозлите, – прошептал ун-капитан. – На Востоке отвергнутый подарок – это повод к войне!

– Я знаю, – отозвался Раскона. – И будь на троне мужчина, мне пришлось бы взять и сгубить это чудесное животное. Но женщина, сумевшая стать шахом бешбешей, должна быть не просто умна – она должна быть очень умна!

– А если она сейчас велит снести нам головы?

– Я буду разочарован, – сухо произнес маленький тан.

Он видел, как один из советников шаха – старый бешбеш, с похожим на орех лицом и клочком седой бороды – встав сбоку от Трон-дерева, принялся что-то доказывать Осман, тыча при этом в сторону иторенов рукой. Точнее, обрубком руки чуть выше локтя. Старик говорил долго, Осман слушала, а затем ответила – короткой фразой, от которой однорукого буквально перекосило. Мелко кланяясь, он попятился назад, к своей подушке.

– Уведите!

Раскона решил, что старичку не повезло, и сейчас его выдернут из полукруга придворных в качестве назидательного примера. Однако же он ошибся – команда относилась к Азамиту, которого и увел повеселевший конюх.

– Довольны?

– Да. Благодарю, сиятельный.

– К сожалению, реис, у меня в конюшне нет морского коня, – задумчиво произнесла Осман, – а потому я даже не представляю, чем вас одарить.

– Если позволите, сиятельный…

– Говорите.

– Поскольку мы отплывали в спешке, – начал Раскона, – торопясь поскорее доставить вам послание, несколько матросов не успели прибыть на корабль. Нам хватает людей управляться с парусами, но палубу мыть некому и она становится все грязнее день ото дня…

– Великий Огонь, Диего, что за чушь вы мелете! – не выдержал Энрике.

– Достаточно, реис. Три семерки рабов доставят к вашему борту.

Шах не назвала время, но Диего заметил, как один из придворных после ее фразы вдруг сорвался с места и почти бегом удалился с поляны. Конечно, это могло быть совпадением, но маленький тан готов был спорить на золото против медяков – обещание Осман начало исполнятся немедленно.

– Может, ваш корабль испытывает нужду в чем-нибудь еще?

– Об остальном уже позаботились, сиятельный, – опередив Диего, доложил стоявший рядом с ним человек-палка. – Как ты и повелел, наши гости не будут знать нехватки ни в чем.

Сказав это, придворный оглянулся на иторенов, явно надеясь, что те подтвердят его слова. Вступать в спор маленькому тану не хотелось – если этот Мальгми и в самом деле чиновник высокого ранга, конфликт с ним запросто мог обернуться чем-нибудь нехорошим в будущем. С другой стороны, если Диего сейчас подтвердит его слова, а после окажется, что дела со снабжением обстоят вовсе не столь безоблачно…

– Нам обещали, что на фрегат доставят воду и продовольствие, – сказал Раскона. В качестве услуги Мальгми он решил умолчать про реакцию Ибрагима на предъявленный список требуемого. В конце концов, младшего визиря тоже можно было понять – в момент составления указанного списка совесть и чувство меры тана корабельного комиссара явно пребывали где-то вдали от «Мстителя».

– В таком случае, – вкрадчиво промурлыкала Осман, – быть может, у вас, реис Диего, есть какие-нибудь личные… м-м-м, мечты?

– Только не вздумайте сказать: «ночь с тобой!», – склонившись к уху маленького тана, прошептал Энрике. – Даже безумство должно иметь предел!

– Право же, – уголком рта шепнул в ответ Раскона. – Вы безудержно льстите моей отваге…

…и столь же оскорбляете мой вкус по части женщин, мысленно закончил он. Да, Осман была красива и, глядя на нее, Диего неожиданно для себя понял: выскажи он подобное желание – и в ответ вполне могло бы прозвучать «да!».

И это стало бы величайшим приключением в его жизни!

Он сделал шаг вперед, затем еще. Черные глаза манили, завали, обещали…

Я люблю женщин, напомнил себе Диего. Женщин – а не пантер!

– Моей величайшей мечтой на данный момент, – произнес он вслух, – является обед в обществе сиятельного. Кажется, нас именно для этого приглашали?

Шах улыбнулась. Медленно – словно кошка. А затем – рассмеялась, звонко, заливисто и вполне по-человечески.

– Обед сейчас будет, – сообщила она, отсмеявшись. – А пока его доставят… достопочтенный Мак-Наоб, – полуобернувшись, позвала она, – явите мне и моим гостям ваше искусство.

– Слушаюсь и повинуюсь, сиятельный, – отозвался, вставая с подушки, пожилой бешбеш, живо напомнивший Диего рисунок в детской книжке, изображавший восточного колдуна. Точь-в-точь такой же синий халат, обильно украшенный серебряными звездами, высокий островерхий колпак. Только длинная седая борода отсутствовала напрочь – вместо нее щеку, губы и подбородок придворного мага пересекал жуткого вида шрам.

– Смотрите направо, реис Диего, – тихо сказал человек-палка. – На краю, где два шеста.

Подсказка была излишней – к указанным шестам уже почти дошел придворный маг.

– Что желает увидеть свет истинной веры?

– Думаю, нашим гостям доставит радость вид Семи Водяных Ступеней, – сказала Осман. – Нет, постой, достопочтенный, – тут же поправилась она. – К чему наши фонтаны людям, видевшим красу и ярость моря. Яви нам… площадь Справедливости.

– Слушаюсь и повинуюсь, сиятельный.

Маг, резко взмахнув руками, забормотал, и в воздухе меж шестов начало проявляться нечто…

– Подойдите ближе ко мне, – велела Осман. – Здесь будет лучше видно.

Воздушная линза, понял Диего. Дворец на горе, над городом, и потому нет нужды в хитроумных многоступенчатых заклятьях «видимости скрытого». Достаточно лишь соткать из воздушных нитей увеличительную систему. Конечно, долго ей не прослужить, заклинания воздуха в принципе непрочны – но здесь вековая основательность ни к чему. Позавчера шах желала разглядывать звезды, вчера – дворики чужих гаремов, а сегодня захотела показать двум чужестранцам какую-то площадь.