Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа - Аполлон Коринфский

В Рязанской и Костромской губерниях в 30–40-х годах было повсеместно в обычае ходить на Васильев свят-вечер по домам. Девушки красные да парни молодые обхаживали в это время окна, выпрашивая пирогов со свининою. Все выпрошенное собиралось в лукошко и съедалось на веселой беседе всеми собиравшимися, под песни подблюдные да игры утешные. В смоленской округе и теперь еще раздаются на Василь-день умильные, величающие святителя словеса стиха духовного, передаваемого от поколения к поколению калик перехожих: «Излияся благодати в уста твои, очи, ты был еси пастырь добрый, Василие святой отче, научив балванцы веровати Богу Троицы. Когда демон за женой в ладию записал, тогда святой Василий прочь беса отгонял. Плачет-молит Кесария, верно просит Василия, чтобы беса отогнал: Святителю Василий, отче щедротливый! Молюсь тебе, пастырь добрый, будь мне милостив: записался муж мой Ницыпору пекольному своею кровию! – Глаголах святой Василий мужу: Человече, бойся Бога, согрешил еси много, от Отца от Бога отступил, Сына Божия похулил»… Этот – неоконченный – стих представляет искаженный пересказ древней повести о чуде Василия Великого над Евладием, совершенном по просьбе жены последнего – Керасии. Евладий превратился в устах убогих певцов во «в ладию», керасия-жена – в «Кесарию», «Люцифер – в «Ницыпора» и т. д. Существуют разносказы-перепевы этого стиховного сказания и в Могилевской губернии, более законченные. Вот заключительная часть одного из них, могущая до известной степени служить окончанием приведенного выше: «Замкнуу святой Василий Евладию в дом свой, а сам пошоу молитися ке свому Богу: – Помилуй мя, Боже отче и всего свету ты наш творче! Ты пощедрай мене и помилуй мене. – Кайся гряхом, человеча, и покуты держися, Сотворителю своему со слезами молися, штоб тебя враги не вловилы и в огонь вечный не вкинулы: там будешь гореть! Демон речит Василию: – Не чини нам пакости, и он сам жа нам записауся за своею слабостию. Тяперь ты у нас отбираешь, в руцы нам яво не даваешь, мужа нашего!.. – Славим славы прославляем, прочь демонов отгоняем. Записано забегает, вокруг церквы оступает, в окно письмо ён бросает, на Кесарию наричают, Евладию проклинают, слугу своего. – Согрешиу я (говорит Евладий), отче, пред тобою, ты змилуйся надо мною, не вдостоин быти слугою. Сотворителю мой, избавителю мой!..»

За Васильевым – «Селиверстов день» (память св. Сильвестра, папы римского). По старинному поверью, записанному в симбирском Заволжье: «Святой Сильверст гонит лихоманок-сестер за семьдесят семь верст». Не только на земле зимой студено-морозно, – гласит народная молвь, – но и под землею: выгоняет мороз лихих сестер из самого ада. Бредут они от села к селу, – в избу на даровое тепло просятся, нищими-убогими прикидываются: двенадцать сестер – лихорадка, лихоманка, трясуха (трясавица), гнетуха (огневица), кумоха, китюха, желтуха, бледнуха, ломовая, маяльница, знобуха, трепуха, и все двенадцать – «сестры Иродовы». Заберется лихоманка в избу, «найдет виноватого» и – давай издеваться над ним: насмерть затрясет-зазнобит. Бывает, что стоит такое лихо за дверью (и тощее оно, – по словам бабушек-старушек, досужих поведушек, – и слепое, и безрукое), – стоит, поджидает: кто-то выйдет повиноватее. Только и оберечься можно от таких гостеек незваных-непрошеных, что «четверговой солью» либо золой из семи печей да «земляным углем из-под чернобыльника». Есть все эти снадобья зазнамые у ворожеек-бабок, умеют они «смывать» ими лихоманок с дверной притолоки. Зовут радельные-заботливые о семье хозяйки сведущих старушек о Селиверстове дне с поклонами да с посулами: только избавь-де от напасти! Стараются ведуньи, и все-то с молитвою ко святому гонителю сестер Иродовых.

Минут «Селиверсты», за ними – по тореному следу «Гордеи» идут в народную Русь. К этому дню без гвоздей прибил, без клею приклеил охочий на красную молвь летучую народ-пахарь целую стаю своих слов крылатых, вроде: «Гордым быть – глупым слыть!», «Гордым Бог противится, а смиренным благодать дает!», «В убогой гордости дьяволу утеха!», «На Гордее-богатее и бедный черт в аду кипучую смолу возит!», «Во всякой гордости черту радости!», «Сатана гордился – с неба свалился! Фараон гордился – в море утопился! А мы гордимся – куда годимся?», «Смирение – паче гордости!» и т. п. Кроме мученика Гордея – на 3 января приходится память пророка Малахии. По памятуемому знающими всякое слово поверью, «в Малахов день можно отчитать каженника» (каженник – испорченный, припадочный). Благочестивая старина советует молиться за этих несчастных святому пророку – «нести Малахии молебное челобитье»; суеверные люди предпочитают звать к себе для этого дела знахарей. Как и чем может исцелить ведун-знахарь «порченого», – деревня не знает. «На то он и знахарь, чтоб его никто не понял!» – говорит она, но все еще верит в силу заклинаний. «Знахари-то говорят – как город городят!» – приговаривает добродушный мужик-простота.

«Феклистов день» – 4-е число, память преподобного Феоктиста – славится наиболее причудливыми гаданиями святочными. «Святой Феклист гадать речист», – приурочена к этому дню поговорка: «красно гадает – никто по самую смерть не разгадает!» Деревенское суеверие советует – «на Феклиста зашивать в ладанку чертополох-траву» и носить ее на шее, у креста – для ограждения от всякой «притки-порчи». «Кто хочет быть цел в дороге», – тот тоже запасается этим травяным зелием. За Феклистовым днем – Крещенский сочельник, за ним – «Водокрещи» – Богоявление; и о том, и о другом – свой особый сказ (см. гл. IX). В седьмой с восьмым дни января-просинца – «отдание Святок», веселые головушки после праздников опохмел держат: 7 ведь тоже праздник – собор св. Иоанна Крестителя, а недаром живет пословица – «Кто празднику рад, тот до свету пьян!», 8 января – «Василисы зимние», «Емельяны-перезимники» (память Емельяна преподобного и Василисы-мученицы). Кого треплет неотвязная застарелая лихорадка, того, по словам народных лечеек, можно вылечить в этот день травой – «лихоманником» (она же соколий-перелет, толстушка, ископыть, козак, семиугодник, уразная, лиходей, Петров-крест, сердечная); в Вятской губернии так и зовут эту траву «Василисой». Туляки-дулееды примечали в старину, что, если «на Амельяна подует (ветер) с Киева», то «быть лету грозному». По многим местам велся еще в недавние годы обычай угощать на Емельяна-Василису кума с кумой: это, по примете, приносит здоровье крестникам. Если на Павла Обнорского (10 января) на стоги со скирдами падет бел-пушист иней – быть, говорит деревня, лету сырому да мокрому. За этим днем – два Феодосия памятуются Православной церковью: преподобный Феодосий Великий да Феодосий Антиохийский. «Федосеевы морозы – худосеи: яровым сев поздний будет!», «Федосеево тепло – на раннюю весну пошло!» – говорят не лазящие в карман за словом сельские говоруны, до всякой приметы дознавшиеся. 12 января – Татьянин день: «Татьяна-крещенская», по народному слову. «На Татьяну проглянет солнышко рано – к раннему прилету птиц». Пройдут за Татьянами следом двое суток, а там – и январю перелом: день св. Павла Фивейского (15-е число). Звездная ночь с этого дня на следующий – к урожаю льна. 16 января – Ненилин день (память мученицы Леониллы); а эта святая так и слывет «леносейкою».

На шестнадцатый день января-месяца, кроме памяти св. Леониллы, приходится церковный праздник поклонения веригам апостола Петра, слывущий в народной Руси за «Петра-полукорма». К этому времени студеному выходит, по наблюдениям сельскохозяйственного опыта, половина зимнего корма для скота. С давних пор почти повсеместно соблюдается обычай осматривать на Петра-полукорма запасы сена и соломы. Если осталось больше половины, то примета позволяет ждать на лето обильных кормов. В некоторых местах принято прикидывать на глаз 16 января не только корма, но и жито в амбарах. Излишек запаса также сулит домовитому мужику доброе-хорошее. Богобоязненные люди привыкли заказывать в этот день молебны апостолу Петру: это, по их словам, обеспечивает урожайный год.

Петр-полукорм считается в иных местах захолустной Руси одним из покровителей скота, – хотя и не таким могучим, как Егорий (Юрий) с Власием.

Корм для домашней животины, составляющей все богачество крестьянина-землепашца, великое дело: о нем – не меньшая забота у мужика, чем о хлебе насущном для семьи. Длинный ряд не лишенных живой образности присловий, сложившихся в народе, служит явным свидетельством этого. «Либо корму жалеть, либо – лошадь!» – гласит седая простонародная мудрость. «Без хлебного корму лошадь на кнуте едет!», – добавляет она и продолжает: «Не торопи ездой, торопи кормом!», «Кормна лошадь – добра, богат мужик – умен!», «Умеешь ездить, умей и кормить!», «Лошадь бежит, корова молоком поит, овечка шерсть бабе дарит, а все думают: спаси Бог того, кто нас кормит!», «Есть у лошади корм, будет и у мужика в поле хлеб!», «Беда велика, когда у мужика подводит с голодухи бока, а нет больше беды, когда и хозяин голоден, и у скотины бескормица!», «Накорми лошадку – сам спасибо ей скажешь: сыт будешь!», «Кого кормишь, возле того и сам, ничего не видя, прикармливаешься!»