В поисках вымышленного царства - Лев Гумилёв

Что руководило поведением Тэмуджина и Джамухи? Может быть, дружба? Однако искренность Джамухи (и Тэмуджина тоже, разумеется) вызывает сомнение; очень уж эта дружба похожа на закрепление того союза, который сложился между ними в походе, союза военно-политического.

Мы не знаем, что побудило Тэмуджина и Джамуху заключить столь необычный для того времени союз. Может быть, это действительно была только вдруг вспыхнувшая дружеская привязанность. Но даже и в этом случае объективно, независимо от них двоих, она являлась фактом общественного значения. Об этом свидетельствует огромный политический резонанс, который вызвал среди монголов разрыв Тэмуджина и Джамухи, приведший в движение всю страну.

Разрыв побратимов неожидан. Попытка выяснения его причин из рассказа «Сокровенного сказания» не привела ни к чему конкретному. А между тем этот момент крайне важен для понимания двух ключевых проблем истории не только Срединной Азии, но и всего мира: 1) как и почему сложилась монгольская империя и 2) отчего проиграли с ней войну ее кочевые соседи: найманы и кераиты, меркиты и татары. Как мы увидим ниже, роль Джамухи тут была не меньшей, чем роль Тэмуджина. Однако историки XX в. не ставят вопросов: отчего? и почему? — хотя только ответы на эти вопросы делают историю наукой. В крайне подробном и добросовестном труде[264] Р. Груссе ограничился пересказом источника, в котором ответа на наш вопрос нет. Приходится искать самому. Обратимся к фактам.

В том же, 1182 г. Джамуха, получив известие об избрании Тэмуджина Чингисханом, обратился к знатным монголам Алтану и Хучару, видя в них главных виновников разрыва: «Зачем вы, Алтан и Хучар, разлучили нас с андой, вмешиваясь в наши дела?»[265] Это замечание Джамухи и вызов, который он бросил не Чингису, а именно этим двоим, можно истолковать по-разному. Можно предположить, что Джамуха пока еще не решался открыто бросить вызов самому Чингису, но можно в этом же видеть и просто обиду на людей, кознями своими приведших к разрыву между андами. Упоминание об Алтане и Хучаре перекликается с другим сообщением «Сокровенного сказания», где рассказывается о том, что к Тэмуджину присоединились «одним куренем — Хучар-беки, сын Некун-тайджи; одним куренем — Алтан-отчигин, сын Хутула-хана»[266]. Этих людей характеризует прежде всего то, что они пришли «одним куренем», что как бы противопоставляется возможно большему количеству их. А если обратить внимание на то, что они — сыновья ханов, то становится ясным смысл характеристик, который сводится к подчеркиванию того, что они выделились из племени. Это обстоятельство имело бы небольшое значение, если бы от него не тянулась нить дальше, приводящая к ответу на вопрос: зачем было Алтану и Хучару «разлучать» Тэмуджина с Джамухой?

Наутро после той ночи, когда произошел инцидент между побратимами, как описывает автор «Сокровенного сказания», к Тэмуджину подошло множество людей. И, рассказывая об этом, автор характеризует их так же, как и Алтана с Хучаром. Это было бы поразительным совпадением, если бы в нем не таился более глубокий смысл. Вот что говорит автор: «…подошли следующие племена: из Чжалаиров — три брата Тохурауны… Из племени Барулас… Из племени Манхуд…» и т. д. То есть здесь тоже были не племена, а части их, причем приходящие из одного племени были связаны между собой семейными узами — отцы с сыновьями, братья. Процесс дробления племени даже не приходится ставить под вопрос — он налицо и буквально засвидетельствован источником, например: «Из племени Арулад выделился и пришел к своему брату, Боорчу, младший его брат, Огеленчерби. Из племени Урянхай выделился и пришел…»[267] и т. е. Шли к Тэмуджину не племенами, а семьями или куренями — военными единицами, как простые богатыри, так и аристократия.

И тогда были выдвинуты две программы, взаимно исключавшие друг друга. Родовые старейшины хотели создать конфедерацию племен с выборным ханом. На этот пост больше всех претендентов подходил Джамуха, опытный воин и изворотливый политик. При победе этой программы «людям длинной воли» не оставалось места в жизни. Поэтому последние сгруппировались вокруг Тэмуджина, который был по существу одним из них. Как только Тэмуджин, уже готовившийся к перевороту, откочевал от Джамухи, вокруг него образовалась дружина в 13 тыс. воинов. В 1182 г. они избрали Тэмуджина ханом под названием Чингис, принеся ему присягу, текст которой весьма характерен: «Когда Тэмуджин станет ханом, то мы, передовым отрядом преследуя врагов, будем доставлять ему прекрасных дев и жен, юрты, холопов и лучших лошадей. При облаве выделять тебе половину добычи. Если мы нарушим в дни войны твой устав, разбросай наши черные головы по земле; если в мирное время мы нарушим твой покой — отлучи нас от жен, детей и холопов, бросай нас в бесхозяйной земле»[268]. Здесь оговорен раздел добычи и степень наказаний за нарушения дисциплины: во время войны — казнь, в мирное время ссылка. Условия типичные для создавшейся военной организации{96}.

Избрание Тэмуджина ханом было признано кераитами, но встретило сопротивление в среде самих монголов, большая часть которых не примкнула к Тэмуджину, а объединилась вокруг Джамухи. Назревший конфликт произошел из-за убийства брата Джамухи, вздумавшего отогнать табун у чингисовцев. Джамуха привел 30 тыс. всадников, добровольно примкнувших к нему, а Чингисхан имел только 13 тыс. человек из разных родов и племен[269]. В битве при Далан-балчжутах Джамуха опрокинул войско Чингиса и запер его в ущелье близ реки Онон[270]. Но, верный традициям межплеменных войн, он ограничился казнью пленных и отвел свои войска, благодаря чему Чингисхан уцелел, получил передышку в 18 лет и усилился настолько, что война стала необходимой.

И тут возникает вопрос: для кого? Оказывается, для всех! Для монголов, противников Чингисхана, ибо его орда пополнялась «людьми длинной воли», у которых были личные счеты с родственниками, обидевшими их, так что эти богатые родственники имели все основания для беспокойства. Для окрестных племен: татар, отравивших отца Чингисхана, и меркитов, обесчестивших его жену. Для Ванхана кераитского, стремившегося победами поднять свой престиж. Для найманского хана, который несколько позже сформулировал оценку политической ситуации так: «На небе нет двух солнц: может ли народ иметь двух государей»[271]. Эта знаменательная фраза показывает, что еще в начале XIII в. не испарились традиции степного единства, заложенные хуннами, развитые тюрками и продолженные тем объединением монголоязычных татарских племен, которое условно именовалось цзубу. Теперь настало время для увенчания здания кочевой культуры, и было неясно только одно: сделают это найманы или монголы.

Опыт анализа

Джамуха появляется на страницах «Сокровенного сказания» вновь уже в связи с избранием Тэмуджина Чингисханом и сражением при Далан-балчжутах, в рассказе о котором есть следующая фраза: «Чжадаранцы, во главе с Джамухой, объединили вокруг себя тринадцать племен и составили три тьмы войска… с Чингисханом было тоже тринадцать куреней, и он также составил три тьмы войска и пошел навстречу Джамухе»[272]. Из этого мы заключаем, что у противников было по 3 тьмы войска, но у Джамухи было 13 племен, а у Чингиса — 13 куреней! Разница огромная: курень не синоним племени, в данном контексте — это войсковая единица (хотя при этом могло быть и так, что племя могло выставить один курень[273]). Прийти к окончательному выводу позволяет описание в «Сокровенном сказании» избрания Джамухи в гурханы, отделенного от рассматриваемого момента (1182 г.) периодом в 18 лет (1200 г.). Избирают Джамуху именно «племена», т. е. племенная аристократия, которая направляет этот союз против Чингисхана («…они уговорились выступить в поход против Чингисхана и Ванхана»[274]).

Все вышеприведенное подводит к следующим выводам: в рассматриваемый период монгольское племя переживало стадию распада; процесс характеризуется крайним обострением отношений между племенной аристократией и непокорными, стремящимися выйти из орбиты племени людьми; процесс зашел так далеко, что поставил перед выделившимися из племен отщепенцами — так называемыми «людьми длинной воли» — задачу объединения, в основу которого, естественно, должен был быть положен не племенной принцип; в условиях же обострения отношений «людей длинной воли» с племенной верхушкой этот принцип мог быть только военным. Все это нашло практическое выражение в объединении куреней вокруг Тэмуджина и «племен» — вокруг Джамухи.

Вернемся еще к одному из обстоятельств разрыва Тэмуджина и Джамухи: «люди длинной воли» — все эти «из племени» такого-то — подошли к Тэмуджину одновременно и сразу же после отъезда Тэмуджина от Джамухи. Уже одно то, что они пришли к Тэмуджину в одно и то же время — значит, вместе, наводит на мысль о том, что и до этого они были уже вместе и были недалеко от Тэмуджина, о чем свидетельствует мгновенность их реакции на известие о ссоре двух друзей. Это стояние их наизготове, их ожидание разрыва может быть объяснено лишь только связью с Тэмуджином. И вот здесь особенно становится понятной роль Алтана и Хучара во всей этой истории — роль посредников между Тэмуджином и «людьми длинной воли», к которым они и сами относились, так как тоже были «из племени…». Упрек, брошенный Джамухой, был вполне обоснован.