Крестоносец - Майкл Айснер

— Да, дядюшка Рамон, — пылко ответил Андре. — Всей Испании известно, что нет более смелых и отчаянных воинов, чем рыцари ордена Калатравы.

Разумеется, то был верный ответ, и, возможно, даже правдивый. Рамон, Бернард и Роберто подняли кубки, осушили их и выжидательно взглянули на Андре. Он посмотрел на темную жидкость, поднес кубок к губам и выпил все до дна. Немало вина пролилось на его одежду, но Рамон остался доволен.

— Андре, — сказал он, — я вижу, ты станешь прекрасным воином.

Андре побагровел от смущения и пробурчал нечто невнятное, будто то была высочайшая похвала, какую он получал в жизни.

— Мне очень жаль, друг мой, — обратился Рамон к барону Корреа, — что мой визит будет столь кратким. Меня ждут во дворце, я должен обо всем договориться с доном Фернандо. Мы должны выехать в Барселону завтра утром, а затем отправиться в Калатраву для обучения бойцов. Андре и Франциско, на следующей неделе вы тоже поедете в Калатраву — она находится в десяти днях пути отсюда. Наслаждайтесь последними днями свободы, скоро вы будете принадлежать мне, рыцари Калатравы.

Андре подмигнул мне — радостно, восторженно.

Молодая служанка поставила блюдо на стол, и Андре схватил ее за талию и закружил в танце вокруг стола, а дядюшка Рамон оживленно хлопал в ладоши. Бернард и Роберто, следуя примеру хозяина, застучали деревянными ложками по столу. Этот импровизированный оркестр из трех человек оказался весьма благозвучным, и даже несколько слуг присоединились к танцам.

Барон Корреа задумчиво смотрел на сына. Изабель безучастно глядела перед собой.

Наконец Андре устал, вернулся за стол, и ужин продолжался.

— Отец, — попросил Андре, — расскажи Франциско о том, как дядюшка Рамон спас тебе жизнь.

— Что за небылицы рассказывал твой отец, Андре? — спросил Рамон.

— Пожалуйста, отец, — попросил Андре.

— Хорошо, Андре, — согласился барон Корреа. — Это было двадцать лет назад, когда я в последний раз участвовал в битве перед возвращением в Жирону. Неверные только что сдали Севилью христианскому войску, и кастильцы вдохновенно праздновали это событие на улицах города. Наш полк из Арагона — около сотни воинов — занимал крепость на окраине Севильи. Согласно условиям капитуляции, мусульмане должны были вывести все свои войска. Мы не ожидали новых сражений. Оказывается, мы ошибались. Не прошло и недели после победы, как на рассвете один из мусульманских военачальников со своей армией окружил замок. Может, он решил, что мы спрятали какие-то сокровища в крепости, а может, просто хотел убить нескольких христианских рыцарей перед отступлением.

Неверные принесли около пятидесяти лестниц — каждая высотой с крепостную стену. Не успели мы приготовиться к защите, как неверные приблизились к замку и приставили лестницы к стенам. Их воины начали быстро карабкаться вверх, а мы как одержимые носились вдоль парапета и откидывали лестницы от стен, чтобы противники до нас не добрались. Лестницы падали, словно срубленные деревья, а люди летели вниз. Но врагов было куда больше, чем нас, и казалось, будто на месте каждой сброшенной лестницы вырастают две новые. Осматривая наружные стены, — продолжал барон Корреа, — я заметил, как один из неверных стремительно подбирается к башне замка. Я бросился к башне и добежал до приставной лестницы как раз в тот миг, когда неверный спрыгнул с нее на парапет. Ни один из нас не вытащил оружия.

Мы начали бороться, стоя на краю башни, и мне удалось столкнуть мусульманина с выступа. Но во время драки наши доспехи сцепились, и я полетел вниз вместе с ним. При падении я остался цел, один из неверных даже помог мне подняться и только потом понял, что я христианский рыцарь. Меня окружили мусульманские воины и принялись с любопытством разглядывать, а я вытащил кинжал и ждал. Я рассчитывал унести с собой в могилу по крайней мере двух врагов.

Мусульмане стояли вокруг меня плотным кольцом, но не нападали, и наконец один из неверных выступил вперед. Он весил, наверное, раза в два больше меня — настоящий гигант. Он вытащил свой кинжал, и мы начали схватку. Толпа вокруг росла, многие из неверных бросили осаду, чтобы посмотреть, как дерутся «один на один»…

— Христиане наблюдали за вашей схваткой с башни, — перебил Рамон. — Мы криками подбадривали твоего отца, Андре. По-моему, он пытался уговорить, чтобы его отпустили.

— Если я и произнес что-то, — прервал магистра барон Корреа, — то только прощальные слова. Мусульманин был сильнее и быстрее, он дважды полоснул меня по груди, едва не пробив мою кольчугу. К счастью, он оступился, иначе ни ты, Андре, ни Изабель не появились бы на свет. Я бросился на него и всадил кинжал ему в живот — то был смертельный удар. Его товарищи вытащили тело за пределы круга. Они, похоже, как раз выбирали для меня следующего противника, когда в кругу появился Рамон. Я решил, что это ангел, спустившийся с небес на землю.

— Как вы это сделали, дядюшка Рамон? — спросил Андре. — Слетели вниз с крепостных стен?

— Я обвязался веревкой под мышками, — объяснил Рамон, — и товарищи меня опустили.

— Прежде чем я успел сообразить, что к чему, — продолжал барон Корреа, — Рамон обхватил меня, и мы взлетели в воздух. Правда, крепко ударились о каменную стену, но все равно поднимались вверх. У неверных были арбалеты, но они не стали стрелять — ошеломленные, они лишь восторженно приветствовали отвагу Рамона. В то утро они сделали еще несколько попыток штурма, но вскоре их войско отступило.

— А говорил ли тебе отец, — спросил Рамон, — что попросил меня жениться на нем, когда нас подняли в воздух в объятиях друг друга?

— Замолчи, Рамон, — сказал барон Корреа.

— Твой отец говорит о войне, как о каком-то приключении, — заметил Рамон. — А я лучше расскажу вам несколько настоящих историй о крестовых походах.

С набитым ртом Рамон оживленно описал несколько сражений в Леванте. Мы с Андре восхищенно слушали, когда же магистр перешел к подробностям битвы, забросали его вопросами. Бернард продолжал произносить тосты, и мы то и дело поднимали кубки. Все, кроме Изабель. Она молчала, уйдя в себя.

— Изабель, — обратился к ней Рамон, — судя по твоему виду, ваш дом посетил ангел смерти. Это путешествие принесет твоему брату и всей семье Корреа лишь славу. Могучая армия, которую собрал король Хайме, сломит дух сарацин. Через несколько лет мы отвоюем у них Иерусалим, и тогда я приглашу тебя и твоего отца помолиться вместе со мной у гроба Господня. Обещаю.

Но слова Рамона не возымели должного действия — Изабель продолжала сидеть с каменным лицом. Рамон понял, что ему придется применить более энергичные меры, чтобы развеселить девушку. Он немного подумал, а потом захлопал в ладоши и сделал знак прислуге следовать его примеру. Двоим музыкантам он велел играть, и те забренчали на лютнях, сопровождая ритмичные хлопки веселой лирической мелодией. Когда музыканты разошлись, Рамон подошел к Изабель и подал ей руку. Она неохотно приняла ее, и Рамон со своей крестной дочерью пошел танцевать вокруг стола под веселые ритмы. Темп становился все быстрей, музыканты испытывали мастерство танцоров. Изабель двигалась так элегантно, что и гости, и слуги не могли отвести от нее глаз. Складки ее платья, сверкающие золотом и серебром, то обвивали ее ноги, то снова разлетались; но лицо девушки сохраняло замкнутое выражение.