Народ Моржа - Сергей Щепетов

Железного крючка было жалко до слез. Да и вообще обидно как-то. Однако поиски пришлось отложить до лучших времен – когда рассеется туман. Из-за него, проклятого, Семен даже никак не мог опознать место, где только что рыбачил. В конце концов выяснилось, что он вернулся на правильное место, просто теперь здесь отсутствует и второй «поплавок». «Ну, это уж слишком!» – решил рыбак и принялся плавать кругами, всматриваясь то в туман над водой, то в кусты, покрытые молодой листвой. И, разумеется, безуспешно. Оставалось признать поражение, ругнуться и заняться ловлей плотвы.

Семен собрался именно так и поступить, но услышал странный звук. Он явно шел не сверху, а доносился с воды или из воды. На что это было похоже? Да в общем-то ни на что, если только… Ну, так, наверное, получится, если по поверхности воды тихонько хлопать перевернутым вверх дном стаканом или кружкой. Звук явно приближался, Семен зарядил на всякий случай арбалет и стал ждать.

Постепенно в тумане прорисовался знакомый контур – небольшой катамаран тихо дрейфовал по течению. Сначала показалось, что на нем лишь один пассажир. Он стоит на одном колене в центре «палубы» и держит в руке палку. Потом Семен разглядел, что неандертальцев двое – второй лежит на животе, свесив голову и руки в дыру посреди настила. Вероятно, он-то и является автором странных звуков. Семен узнал стоявшего парня – бывший ученик прошлого года выпуска. Он имел труднопроизносимое имя (учителю пришлось долго тренироваться), которое писалось кириллицей как Лхойким.

Когда до судна остался десяток метров, Семен потер ладони друг о друга. Сам он ничего не услышал, но Лхойким поднял голову и сделал знак, призывающий к тишине. Семен кивнул и изобразил жест, который можно было понять как вопрос: «Что это вы тут делаете?» Парень немного подумал, потом расслабился, улыбнулся и сделал приглашающий жест: «Давайте к нам!»

Стараясь шуметь как можно меньше, Семен разрядил арбалет, подгреб к катамарану, перебрался на настил, а каноэ привязал за кормой. Загадочный дрейф продолжался. Семен счел за благо сесть поудобней и замереть. Лежащий на животе парень возобновил свои манипуляции – он шевелил в воде пальцами, прищелкивал ими и время от времени похлопывал собранной «в лодочку» ладонью по поверхности. Палка, которую держал в руках Лхойким, оказалась древком гарпуна странного вида или, может быть, однозубой остроги. К костяному наконечнику был привязан тонкий и, вероятно, длинный ремень, лежавший небрежной бухтой возле дыры в настиле.

Ничего не происходило – плыли и плыли. По временам Лхойким откладывал гарпун, брал весло и слегка подправлял движение катамарана, чтоб его не воткнуло в берег или не вынесло на сильное течение. Когда задница у Семена окончательно занемела, когда он ослабил внимание и стал в основном смотреть по сторонам, а не на воду…

Что именно случилось? Семен смог увидеть только, что Лхойким нанес сильный удар гарпуном вниз – в воду возле рук лежащего напарника. Сначала показалось, что он промазал, поскольку гарпун остался у него в руках. Потом Семен заметил, что ременный линь рывками начал уходить в воду. Оказалось, что половины наконечника на гарпуне уже нет. Парень бросил древко, взял в руки ремень и стал пальцами притормаживать его движение. Второй неандерталец уселся рядом и положил на колени обычную боевую палицу.

Вытягивание добычи продолжалось не менее получаса. Вела она себя не очень активно – ни мощных рывков, ни бурных всплесков. Тем не менее благодаря ее усилиям катамаран снесло в сторону, он наехал на притопленное бревно и остановился. Наконец из воды показалась грязно-серая широкая плоская башка. Немедленно последовал удар палицы, после чего голова скрылась. Впрочем, ненадолго – рывки почти прекратились, вскоре существо вновь оказалось у поверхности, и в жабры ему мгновенно был просунут довольно толстый сосновый сук с ответвлением. После чего дружным усилием неандертальцы извлекли добычу из воды и свалили на «палубу» катамарана. Еще один удар палицы, и можно приступать к осмотру.

«Внешность, конечно, не слишком красивая. Голова составляет, наверное, шестую или пятую часть тела, покрытого густым слоем слизи. Пасть здоровенная, но зубы мелкие, хоть и острые, – как щетка. На верхней челюсти два мясистых беловатых уса, похожих на червей или пиявок, а на нижней четыре уса, но они значительно меньше. Глаза крошечные, придвинутые к верхней губе. Хвост сильно сплющен с боков и составляет не меньше половины тела. Спина темная, почти черная, а брюхо желтовато-белое, с крапинками какого-то голубоватого цвета. Бока темные, с зеленоватым оттенком, имеются пятна. – Семен подобрался поближе и, пачкаясь слизью, попытался приподнять добычу, но не смог. – В этой рыбке, наверное, килограммов 60—70. Впрочем, для сомов это мелочь. Если верить литературе, то в первой половине XIX века в Одере поймали сомика на 400 кг. У нас в бассейнах Днепра и Волги тогда такие уже не водились – и до трехсот-то килограммов редко дотягивали».

Делиться впечатлениями, однако, не пришлось. К немалому удивлению Семена, рыбаки собрались продолжить свое занятие, которое можно было назвать скорее охотой, чем рыбалкой. Пока Лхойким работал веслом, выводя судно на спокойное течение, его напарник извлек из туши наконечник, смотал и уложил ременный линь. Вновь сидеть неподвижно Семену не хотелось, но азарт и любопытство взяли свое – он остался на катамаране и даже предложил подрабатывать веслом, чтобы гарпунер не отвлекался.

На сей раз ждать долго не пришлось. Семен успел только вспомнить, как в его мире называется этот вышедший из употребления способ ловли сомов – «клочение». Это когда рыба подманивается звуком, имитирующим не то кваканье лягушки, не то призыв самки – раньше считалось, что сомы умеют издавать звуки.

Вторая рыбка оказалась чуть меньше первой – всего лишь килограммов 50—60. Неандертальцы сочли себя удовлетворенными и собрались плыть в поселок. Семен же, мучимый вопросами, зазвал их в гости к себе на стоянку, благо она оказалась поблизости. Он соблазнил парней вареной сомятиной, поскольку горшок у него был, а в поселке, как он знал, керамика в дефиците и используется лишь для варки мяса, да и то редко. Запас специй у Семена еще не иссяк, так что бульон получился не только наваристым, но и ароматным. Прихлебывая его из миски, разговорились – на двух языках, поскольку напарник Лхойкима русского, конечно, не знал.

То, что из этой беседы вырисовалось, Семена сильно удивило. Оказалось, что парни не пищу для сородичей добывали (разве рыба – это пища?!), а… играли! Впрочем, это очень неточный перевод обозначения действия, которым они занимались. На самом деле парни воспроизводили сказку (элемент мифа!), дабы сделать ее подобной реальности. Точнее, наоборот, – уподобить реальность сказке.