Харламов. Легенда хоккея - Екатерина Мишаненкова

Вячеслав Фетисов вспоминал: «Валера тренировался неистово, он был в прекрасной форме, и чувствовалось, что очень ждал турнира такого высокого ранга, понимая, что он станет последним для него. Мы паковали чемоданы, как вдруг Тихонов вызвал к себе Харламова. Через полчаса Валера вышел из тренерской. Ничего не объясняя, он пожал ребятам руки, что-то пролепетал о победе, развернулся и уехал. Как потом выяснилось, Тихонов «отцепил» Харламова за какое-то прошлое нарушение режима…»

Сам Тихонов утверждал, что все было несколько по-другому, и что Харламов сам признал, что он не в форме, и в Канаду ему лучше не ехать. Как бы то ни было, для всех специалистов хоккея и болельщиков эта новость стала невероятной, в нее просто не могли поверить.

Но этот отмененный Кубок Канады стал для Харламова не просто концом карьеры. 26 августа, когда он мог бы быть в Виннипеге и отстаивать честь страны, он вместо этого по воле тренера или судьбы отправился в аэропорт – встречать жену с сыном, которые возвращались с отдыха на юге. Потом он отвез их на дачу в деревню Покровка под Клином, где тогда жили его теща и четырехлетняя дочь Бегонита.

Олег Спасский, зам. главного редактора журнала «Советский Союз», ответственный редактор журнала «Спорт в СССР»

Начиная работу над книгой «Первая тройка», посвященной Борису Михайлову, Владимиру Петрову и Валерию Харламову, я расспрашивал хоккеистов, тренеров о главном в характере героев. Когда речь заходила о Харламове, все, словно сговорившись, отмечали одно – редкую доброту, расположенность к людям.

Это я уже знал: о ком бы ни спросил Валерия, о каждом он отзывался хорошо. Недостатки видел, знал, но, рассказывая о товарище, о партнере или сопернике, подчеркивал тем не менее в первую очередь достоинства. Это общая черта хороших людей.

Обиду не таил. Был отходчив, добродушен. Охотно смеялся шуткам других. На просьбу чехословацких любителей спорта назвать самого веселого и остроумного человека в его команде Виктор Васильевич Тихонов, старший тренер двух команд – сборной и ЦСКА, первым, не колеблясь, назвал Харламова.

Познал известность, славу. Громадную славу. Его узнавали не только в Москве: в пражском автобусе, на улицах Монреаля, где не было отбоя от коллекционеров автографов.

Имел награды, звания: три ордена, почетный знак ВЛКСМ и знак ЦК ВЛКСМ «Спортивная доблесть», две золотые олимпийские медали, восемь медалей чемпиона мира, десять – чемпиона СССР.

Знал славу. Но не знал себе цену. Не хотел знать.

За пределами площадки был заметен меньше других. Порой застенчив. Невероятно застенчив.

Когда Валерия уже не стало, разговаривал о нем с Чернышевым – Аркадий Иванович, с участием которого сложилась вся история отечественного хоккея, сказал:

«Это величайший хоккеист современности. Говорю не только о нашем хоккее. И очень скромный человек. Деликатный. Чуткий».

После матча, турнира, чемпионата он стремился отойти на второй план. Говорил о друзьях. О том, что без них не стал бы настоящим хоккеистом.

Размышлял о том, что жизнь человеческая – это будни, дела, повторяющиеся изо дня в день, какие-то житейские мелочи, что хоккей – не только и не столько праздники – чемпионаты мира, захватывающие поединки ЦСКА и «Спартака», сколько будни – тренировки, общение, порой ежечасное, с одними и теми же людьми. И прежде всего с партнерами по звену. Напоминал, что первое условие успеха в хоккее – психологическая совместимость всех трех форвардов. Еще лучше, если дружба.

Ценил дружбу. Берег ее. Благодарил хоккей за то, что свел его с прекрасными людьми.

Охотно рассказывал о друзьях. Пояснял: «Друг – это, по моим представлениям, человек, который всегда тебе поможет, человек, которому можно довериться в любой ситуации. Друг поймет твое настроение и поспешит принять участие в твоих заботах, если у тебя неприятности или просто плохое самочувствие».

Тянулся к детям, к семье. Любил детей. И дети тянулись к нему. И свои. И чужие.

Следил, чтобы в книгу его непременно были включены фотографии с Ирой, женой, с детьми – Сашей, Бегонией. И в последнее мгновение жизни старался помочь Ире – она была за рулем…

Его теща вспоминала: «Ира приехала с юга немного простуженной и легла спать пораньше. В это время на даче жила семья моей старшей сестры, так что нам пришлось разместиться в другой комнате всем вместе. Но Валера лег не сразу, еще чего-то с ребятами повозился, а потом пристроился рядом с Сашей на кровати. Я предложила забрать внука к себе на диван, но он не согласился. Спал он плохо, несколько раз вставал, но не пил, не курил. Просто посидит-посидит, да и снова ляжет.

Утром встали рано, позавтракали. Ира с Валерой засобирались в Москву. Ира говорит: «Валера, ты не выспался; давай я поведу машину». Тут я услышала, запротестовала: «Не давай ей руль, она без прав, да и погода вон какая хмурая». Валера меня успокоил: «Не дам, надо торопиться, хочу на тренировку к одиннадцати успеть, так что сам поведу. Да еще Сережу надо домой завезти». С ними поехал Сергей – племянник мой, он уже семейный был, из армии недавно вернулся. Короче, Валера сел за руль, и они уехали.

Я вскоре пошла в магазин за свежим хлебом. Со мной еще была сестра со своим внуком. Идем по улице, как вдруг подъезжает милицейская машина, и у сестры спрашивают, где, мол, теща Харламова живет. Я поняла: что-то случилось.

В семь часов утра на 74-м километре того же злосчастного Ленинградского шоссе «Волга» Харламова, за рулем которой к тому времени все же сидела Ирина, вылетела на встречную полосу, по которой на огромной скорости мчался грузовик. Водитель успел только вывернуть руль вправо, и «Волга» врезалась ему в бок.

Валерий и Сергей скончались на месте. Ирина еще какое-то время была жива, ее успели вынести из машины и положить на траву, но через несколько минут умерла и она. Через десять минут после аварии приехала милиция, которая опознала в одном из погибших Валерия Харламова…

Через час после этого весть о гибели великого хоккеиста разнеслась по всей Москве. А вечером того же дня все мировые средства массовой информации объявили: «Как сообщил корреспондент ТАСС, в автокатастрофе под Москвой сегодня утром погиб знаменитый хоккеист Валерий Харламов, тридцати трех лет, и его жена. У них осталось двое маленьких детей – сын и дочь…»

Вячеслав Фетисов

Утром включили телевизоры, а там Валеркины портреты. Но тогда никто из нас толком по-английски не понимал. Так и не сообразили, что к чему. Уже потом, когда вышли на улицу и к нам стали подходить незнакомые люди и что-то говорить о Харламове, мы поняли: с Валерой случилась беда. Вечером прилетел наш хоккейный начальник Валентин Сыч и сказал, что Харламов погиб. Мы были в шоке. Все собрались и сначала хотели бросить к черту этот турнир и ехать на похороны. Но потом как-то так получилось, что решили остаться, во что бы то ни стало выиграть Кубок и посвятить победу Харламову. Так в итоге и получилось.