Паразиты - Александр Знаменский

— Он меня уже достал! — вскричал Обрез. — Кирпич, можно я этой падле сам иголки под ногти загоню?

— Приступай! — разрешил Кирпич, недобро улыбаясь.

У Браслета похолодело в затылке и закололо в груди.

— Нет, — вякнул он, — вы не посмеете! Живому человеку иголки под ногти?.. Вы же не фашисты, а?

Но причитаний Браслета никто не слушал. Обрез достал из маленького стенного шкафчика, висевшего в ванне, набор швейных игл самой разной длины и начал примеряться, как бы получше вогнать их в трепещущую плоть пленника.

— Мне так неудобно, — сказал он. — Надо перевернуть этого хрена моржового мордой вниз, чтобы был доступ к тому, чем он ковыряет в носу…

— Взяли! — согласился Кирпич. — Хотя постой. Он же орать будет как резаный. Давай ему кляп в глотку забьем!

— Валяй!

— Нет, это не годится. Тогда он не сможет говорить, — засомневался Кирпич. — Ладно, перевернуть его все равно надо. Взяли!

Браслета перевернули, и он бессильно ткнулся разбитым носом в потрескавшуюся эмаль ванны.

— Другое дело! Сейчас я ему…

— А-а!.. — заорал что было мочи Браслет, заранее почувствовавший невыносимую боль, которая вот-вот должна была ударить по мозгам, скрутить в один жгут все его нервы. — Я все отдам, Богом клянусь! Сейф… В кабинете! В офисе! Потайной сейф… Там много денег. Почти вся наличка! Богом клянусь!

— А ведь не врет, пожалуй. Как думаешь? — спросил Кирпич у своего напарника.

— Не верю я ему что-то…

— Я правду говорю. Записывайте секретный код!

— Ну, запиши, — разрешил Кирпич Обрезу. — Только не напутай чего, а то будем потом чухаться!

— Говори!

— Слово из шести букв — «импорт». Наберете на диске, а потом ключом… И все!

— Где ключ от сейфа? — спросил Кирпич.

— В кармане был…

— Да я у него все выгреб из карманов! — заулыбался Обрез. — Там они лежат, в кухне, на холодильнике! Сейчас доставлю в лучшем виде.

Он моментально слетал на кухню и вернулся со связкой ключей.

— Вот они! Который из них от сейфа?

— Тот, что самый длинный.

— Вот этот?

— Да…

— А теперь поподробнее расскажи, где этот твой сейф спрятан, — предложил Кирпич, заговорщицки подмигивая Обрезу.

— Сейф вмонтирован в стену. Достаточно снять портрет Чайковского и открыть маленьким ключиком дверцу в стене. Там сейф… Это все!

— Думаешь, правду говорит? — опять взялся за свое Кирпич. — Знаешь что? Давай все же проведем ему несколько иглоукалываний для надежности. По методу древних китайцев. Мне про них Карла рассказывал. Действуй, друг!

— Мигом! — обрадовался Обрез, снова хватаясь за иголки. — Вот этак! Вот так! — И он одну за другой вогнал две иглы под ногти Браслету. — Кирпич, а чего это он не орет? Сомлел, что ли?

— Сомлел. Должно, от страху. Страх, друг, даже убивает…

— Может, и он того, окочурился? — заволновался Обрез.

— Не боись, выживет! Покуда пускай здесь полежит, в ванне, а мы тем временем смотаемся в Москву. Проверим там, что к чему, а заодно и сейф пощупаем. Если же он, падла, лапшу на уши нам вешал, то вернемся и его собственную голову ему же в задницу засунем… Поехали! Да глотку ему опять заткни, как раньше было.

Во второй раз за эту несчастную для него субботу Браслет очнулся часа через полтора. Так плохо, как теперь, он никогда еще себя не чувствовал. Голова гудела, как будто в ней били в колокол, сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди и разорвется противопехотной гранатой. И при всем при этом каждое движение вызывало сильную боль где-то в районе грудины, затем она резко простреливала в левое плечо и даже под левую лопатку.

Как ему удалось развязать руки и ноги, Браслет и сам не помнил. Скорее всего помог достаточно острый край старой чугунной ванны, о которую он как-то умудрился перерезать-перетереть свои липкие путы. Освободившись от них, Браслет смог выбраться из ванной комнаты и, держась за стену, пройти в комнату с кроватью и столом. Он разыскивал телефонный аппарат, чтобы позвонить и вызвать помощь, но телефона в этой убогой квартире не нашлось. А ему становилось все хуже и хуже. Из последних сил Браслет, встав на карачки, дополз до входной двери и исколотыми опухшими пальцами попытался открыть замки, однако так и не смог с ними совладать.

Решив немного отдохнуть, Браслет лег прямо в прихожей у двери и снова потерял сознание…

Его мертвое тело отыскали в квартире Обреза только через два дня. Патологоанатомическое вскрытие показало, что Браслет скончался от обширного инфаркта.

Подброшенная Тимуром мысль о новом посещении офиса фирмы «Арктур» пришлась Гвоздю по душе. «Под лежачий камень и вода не течет! — размышлял он во время послеобеденного отдыха в субботу. — К тому же мною уже положено хорошее начало — появились средства, полученные от Кирпича. Расходовать их я не стану, пока… Денежка к денежке! Глядишь, и соберется на моем «счету» в… матрасе такая сумма, которая даст возможность поехать подлечиться в какое-нибудь Монтевидео…»

Гвоздь решил действовать быстро и напористо, не дожидаясь наступления понедельника. «Никаких понедельников! — говорил он самому себе. — Понедельники — тяжелые дни для зарабатывания больших капиталов. Делать дело, а значит, делать деньги, надо не отходя от кассы теперь, а не в понедельник. Вот что, навещу-ка я Браслета прямо сейчас! А что? Говорят, «новые русские» теперь и по выходным вкалывают, засиживаются на работе допоздна. Вот я и заявлюсь к нему, и скажу: «Мбола меня прислал! Подружиться с тобой хочет!..»

Одевшись, Гвоздь потихоньку выскользнул из санатория и потопал к железнодорожной станции, где и сел в вагон пригородной электрички.

Когда до Москвы оставалось каких-нибудь минут двадцать езды, Гвоздя вдруг осенило: «А чегой-то этот фигов санитар возле нас с Кирпичом и Браслетом все ошивается? Прям как филин, выслеживающий добычу… Неспроста это. Ох неспроста! Тоже небось хочет свою долю пирога урвать с нашего стола. Шалишь, брат! Меня на хромой кобыле не объедешь! Уж я-то знаю, что чем больше едоков за столом, тем меньше еды достанется каждому… Хорошая мысль, выгодная! Ее надо будет тоже предложить кому-нибудь из моих покупателей, хоть Браслету, хоть Кирпичу — без разницы. Главное, чтобы они раскошелились…»

Подтверждение своей догадки Гвоздь нашел в офисе на Нахимовском проспекте. Входную бронированную дверь ему открыл сам Тимур в форме охранника.

— Чего так рано приперся? — услышал Гвоздь. — Я же тебе русским языком все объяснил…

— Не, я тут проходил мимо, — кое-как справившись с удивлением от столь невиданной встречи, начал врать Гвоздь. — Дай, думаю, зайду к Браслету, а заодно и скажу ему насчет Мболы. Чего до понедельника тянуть? В понедельник будут одни деньги, а в субботу — другие. Я так рассудил…

— Давай заходи ко мне в дежурку, раз пришел! Нечего зря светиться! — недовольно проворчал Тимур, пропуская Гвоздя в помещение и закрывая за ним замки.

— А ты, как посмотрю, в большие люди выбился! — произнес Гвоздь, с уважением осматривая охранное оборудование в «дежурке». — Телевизоры у тебя тут, телефоны, как у министра!

— Это электронные мониторы, — пояснил Тимур. — Ты еще только вышел из-за угла вон того дома, а я тебя ужи здесь увидел и опознал.

— Ну да? — поразился Гвоздь. — Надо ж, как техника вперед скачет. Пока мы там между собой кувыркаемся, она развивается!

— Ладно, раз пришел, сиди и дожидайся Браслета. Он обязательно должен заехать часам к семи-восьми. Такой человек, знаешь, сам любит проверять несение службы охраной. Ну, чтобы мы там, не спали на посту или, к примеру не пьянствовали…

— Мудрый человек! — уважительно покачал головой Гвоздь. — Я б на его месте вообще никуда не уходил. Проверял бы каждую секунду всех и каждого, кто у меня работает. Доверяй, но проверяй! А ты чего, один дежуришь, что ли? — неожиданно поинтересовался Гвоздь.

— Да, сейчас мы по одному дежурим, потому как охранников нехватка. Естественная убыль…

— Это как? — не понял Гвоздь.

— Ну, уходят люди на другие места, в другие организации, где условия лучше, — объяснил Тимур.

— Понимаю! Идут туда, где больше платят. Это я очень даже хорошо понимаю.

— Ты вот что, — взглянув на часы, засуетился Тимур. — Посиди пока в комнате отдыха охраны, а то если Браслет тебя здесь застанет, потом разговоров не оберешься. Тут посторонним находиться запрещено.

— Как скажешь. Мы люди не гордые, можем и в уборной переночевать…

Проводив Гвоздя в соседнюю с дежуркой комнату, где стояли журнальный столик, два кресла и топчан, Тимур закрыл за ним дверь на замок, крикнув успокоительно: «Не скучай там! Журналы посмотри пока! А я тебя потом выпущу!..»

Гвоздь, настороженно оглядевшись, подумал: «Что-то не нравится мне здесь! Эта комната похожа на ментовский «обезьянник». Хотя там, конечно, было поспокойнее и попривычнее… Люди рядом, опять же, кувыркаются, решетки — все как надо! Здесь же тихо, как в склепе… Просто — бр-р! — да и только».