Медиавирус - Николай Трой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Терпи, казак! – прорычал Андрей, уже не понимая, мысленно или вслух. – Или сдохнешь здесь, как того и хотят эти ублюдки, или вернешься к Ольге!»
Окрик немного помог. Когда в глазах прояснилось, Андрей обнаружил себя уже преодолевшим половину препятствия. Правда, он буквально полз, перекосившись на левый бок, волочил тело наверх, но все же хоть как-то двигался.
Когда его пальцы вцепились в последнюю, самую верхнюю перекладину переломленной вышки, он вдруг сообразил, что теперь предстоит еще и спускаться! Смертельный холод заморозил позвоночник. Никогда раньше он не думал, что какие-то три метра будут такими чудовищно длинными! А какой приступ боли его будет ждать, когда он спрыгнет… Подумать страшно!
Андрей скривился, решил зло:
«К дьяволу! Главное – быстрей!»
И, набрав в легкие побольше воздуха, рывком швырнул тело на ту сторону. В полете весь сжался, подобрал ноги и выставил руки, но удар все равно оказался таким мощным, что с легкостью вышиб сознание…
* * *– Дохлый, кажись…
Кто-то наградил его пинком по ребрам. От резкой обжигающей боли Андрей мгновенно пришел в себя. Взревел, выматерился люто.
– Чтоб меня… – впечатлился Ицхак. – Живой, сука!
Андрей поднял голову. Что-то в его лице заставило Ицхака отшатнуться. Хотя получилось это у него с трудом – и ему досталось в этой бойне. Одна рука повисла плетью, кровь часто капала с кончиков пальцев. Одежда изорвана в клочья, края обуглены. Лицо Ицхака превратилось в сплошную рану, и как только он слова выговаривает с такими разбитыми губами?
– Что ж ты никак не сдохнешь?! – выплюнул Ицхак с отвращением. – Живучий, сука, что та собака!
Ицхак совершил неуловимое движение здоровой рукой, что-то щелкнуло. Отраженный свет прожекторов заиграл бликами на лезвии выкидного ножа.
Отупевший от потери крови Андрей не успел толком среагировать на выпад, только рукой прикрылся. Правое плечо обожгло, по коже вяло заструилась кровь. А Ицхак уже вновь занес руку с ножом.
Боль отрезвила.
На этот раз Галл успел выбросить ногу, оттолкнул изо всех сил. Ицхака отбросило ударом в грудь. Свалившись на изувеченную руку, он завизжал как зверь. С побитых, окровавленных губ потекла пузырящаяся тягучая слюна, прилипла к подбородку. Ничего не замечая, Ицхак вскочил. Его лицо перекосила чудовищная гримаса, в глазах была черная, ядовитая ненависть, зубы оскалены.
– Как свинью, выпотрошу!! Сука! И жене твоей брюхо вскрою! Мразь!!
Андрей попытался встать, но ослабленные кровопотерей пальцы сорвались с перекладины осветительной вышки, и он опять рухнул на спину. В поясницу что-то больно впилось, твердое и угловатое.
«Люгер!»
– Убью!!
Так быстро Андрей еще никогда не двигался.
Вот Ицхак сорвался с места, вот занес для последнего, смертельного удара нож. Андрей на миг залюбовался тем, как страшно блестело стальное лезвие!! Еще секунда – и оно вонзится в него, с треском разорвет кожу и выпьет жизнь…
Грохот выстрела прозвучал неожиданно для обоих. В облачке отработанных газов кувыркнулась гильза.
Распахнув глаза, Андрей вцепился взглядом в пистолет в своей руке. Когда достать-то успел?!!
Ицхак, запрокинув голову, некоторое время держался на ногах. Потом его уже мертвое тело стало медленно заваливаться назад. Предсмертным спазмом сковало все мышцы, и труп не грохнулся кулем, а, как робот, вытянувшись в струнку, обрушился на асфальт. Правая нога дернулась противно, еще раз и затихла.
«Сдохни, сука!» – хотел сказать Андрей, но передумал. Не только киношных красивых фразочек произносить не хотелось, но вообще и говорить сил не было.
Тем более что он заметил одинаково резкие и точные движения на ближайших осветительных вышках. Снайперские комплексы развернули короткие, бесприкладные винтовки в его сторону, давая возможность заглянуть в черноту стволов. Там, как и всегда, была только Смерть.
– Черт… – прохрипел Андрей и закрыл глаза.
Видимо, сегодня удача все-таки не на его стороне. Обидно было до слез. Ведь он уже почти что выбрался…
Глава 42
Лимб
Япония, подземелья Токио, Картонная крепость
Навстречу гостям вышел только один человек – преклонных уже лет женщина. Словно замшелый дендроид или крот в обрамлении корней деревьев, она, опутанная проводами, проковыляла через поселок. На груди позвякивало ожерелье вуду из флешек, пластин с группой крови и наушников.
Женщина была худой, сутулой. Ее кожа в свете галогеновых ламп казалось пожамканной серой бумагой. Жидкие волосы были перетянуты вервием, который при ближайшем рассмотрении оказался обручем нейроинтерфейса.
Но Даля поразилась другому.
Насколько же разнились образ ее внешности и свет, буквально выплескивающийся из глаз. Там были юность, острый интеллект и яркая, искренняя вера в собственные силы и желание немедленно их продемонстрировать!
Завороженная внезапным открытием, Даля засмотрелась.
Сразу вспомнились слова Данила, что разум – это единственное, что делает человека особенным. Если его нет, ценность индивидуума резко падает, куда-то на один уровень с крупным рогатым скотом. В ответ на протесты Дали, считающей, что любой человек ценен сам по себе, Данил отвечал резко:
– Человек, потративший собственную жизнь на развлечения и отдых, неспособен воспитать сколь-нибудь социально адекватное потомство. В чем его ценность? В искалеченных судьбах детей, которые будут, как и родители, пить и курить, возможно, совершать преступления?
Обычно Даля после таких слов замолкала. Не соглашалась, нет. Искалеченный человек достоин сочувствия и помощи, но не новой агрессии. Просто она знала, что Данил, который хоть и резок в суждениях, но, прошедший через ад в детстве, оставался добрым и отзывчивым. Когда родители-алкоголики бросили его на произвол судьбы, Данил угодил в детский дом. Его жизнь балансировала на грани, но ему посчастливилось увидеть Интернет. И Сеть захлестнула его своими возможностями. Данил сделал себя сам, в этом только его заслуга… но…
Сложив руки на животе, Даля вдруг подумала, что из Данила получится замечательный отец. Он никогда не позволит своим детям пройти через то, через что прошел сам. На него можно положиться. А все проблемы, аннигиляторы, интерполы… Даля вдруг ощутила уверенность в том, что вместе с Данилом они преодолеют все невзгоды опять, и потом все будет прекрасно! Как в сказке!
Женщина приблизилась, спросила о чем-то по-японски. Таро-кун ответил. Обитательница Картонной крепости кивнула, знаком приказала следовать за ней. Даля проводила взглядом ее фигуру. В сером платье до пят, она выглядела намного старше своего возраста.
– Что это за хиппи? – шепнула Даля.
– Сама ты хиппи, – огрызнулся Дикарь обиженно. Однако все-таки признался: – Черт ее знает…
Они спустились по лестнице, под ногами зашуршал влажный от конденсата гравий. У Дали вдруг перехватило дыхание. От Картонной крепости шел такой «аромат», что в горле запершило! Размокшая бумага, раскаленный пластик, амбре немытых тел. Все это смешивалось с сильной влажностью, канализационной вонью и запахами готовящейся пищи. Даля постаралась не кривиться, но, видимо, и так было все понятно, ибо Дикарь при взгляде на нее густо покраснел.
Они миновали кольцо опутывающих крепость проводов, зашагали между картонных вигвамов. Их стены были оклеены стикерами фирм-производителей компьютерного «железа», групп, защищающих свободу информации и права человека. Где-то слышался сухой, неприятный кашель, где-то отрывистый, будто лающий, мужской голос. В небольших проулках стояли разобранные системные блоки и прочий инженерный хлам. Все это очень напоминало секту. Группу эскапистов, поклоняющуюся никому не известным богам…
Женщина подвела их к поставленным стоймя коробкам из-под холодильников, указала на вырезанный внизу проход. Таро-кун первым разулся, отставил кроссовки и на карачках заполз внутрь.
– Ну что? – смутился Дикарь. – Женщины вперед, что ли?
Даля усмехнулась криво:
– Ну спасибо…
Она села, неуклюже расстегнула длиннющую молнию на сапогах-ботинках, с наслаждением потерла стопы. Кажется, обувь оказалась на полразмера меньше. Японка-гримерша действительно не любила иностранцев.
Оправив юбку, Даля повернулась к лазу. Оттуда несло затхлостью, кофе и полуфабрикатами.
«Гики…» – вздохнула она мысленно и мужественно двинулась вслед за японцем.
* * *– Таро-кун не принадлежит к числу жителей Картонной крепости, – перевел Дикарь. – Он доверенное лицо: помогает с продуктами и лекарствами, организовывает доставку всего необходимого, включая предметы гигиены и комплектующие компьютеров. Он один из немногих, кому известно о существовании этого места. И он прекрасно понимает всю его важность, чтобы сохранить свое знание в тайне.
Говорила та самая женщина, которая встретила их первой. Таро-кун переводил на английский, а Дикарь – уже на русский, ибо произношение японца было примерно одинаково для русского и английского. Вдобавок он еще тараторил и глотал слова, а не просто коверкал, как в случае с падежами или буквой «л», которой нет в японском языке.
