Лилит. Злое сердце куклы - Артур Гедеон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До появления в театре кукол Саввы Беспалова «Лукоморье» представляло собой убогое скучное заведение, настолько серое, что его ленились критиковать даже местные журналисты. Оно посыпалось еще в годы перестройки. Зрители тосковали на премьерах, зевали взрослые, дети от скуки грызли ногти и безразлично пускали слюни, а то и ревели, глядя на бездушных говорящих истуканов. Появляющихся из-за ширмы кукол, способных нанести ребенку душевную травму на всю оставшуюся жизнь, хотелось собрать в одну кучу и предать, как еретиков, огню, заодно линчевать режиссера и актеров, а художника по куклам просто утопить в ближайшей луже. И таковая, кстати, имелась, прямо напротив театра, потому что никто не хотел выделять деньги на перекладку асфальта рядом с «Лукоморьем». Кстати, как и на ремонт самого здания. Руководство театра постоянно менялось, одни сразу уходили в запой, другие пытались продать последний инвентарь, – актерский состав и художественно-технический персонал не отставал от административного. Почему сие заведение не закрыли, одному Богу ведомо. Видимо, галочка, что театр кукол в городе существует, все-таки играла какую-то роль.
Так продолжалось до тех пор, пока в кресле главного режиссера не появился опальный руководитель, персона нон-грата в театральном мире, режиссер Ярополк Иванович Песняков. В узком кругу административной номенклатуры и творческого истеблишмента хорошо знали: Ярополк Иванович, человек одаренный, был предан анафеме за откровенный разврат и черные загулы, использование для закулисного беспредела высокого служебного положения и даже попытку одновременно взять силой двух танцовщиц-близняшек, судя по их гневным заявлениям. Надо заметить, что с такой удалью Ярополк Иванович Песняков самоутверждался на должности режиссера преуспевающего мюзик-холла и поэтому привык работать с живыми людьми, в основном с кордебалетом. Но чтобы не сесть в тюрьму, согласился в одночасье бросить свой маленький эдем, переехать в другой город и возглавить отряд героев и героинь из папье-маше и кучи тряпок. Из «Лукоморья» как раз сбежал очередной режиссер, и администрация города решила закрыть глаза на прошлые подвиги гениального Песнякова. «С такими не забалуешь, – изрек варяг Ярополк Иванович, оглядев новых крашеных подчиненных, наводивших своим обликом смертную тоску даже на уборщицу. – Эти не спляшут и не споют, даже полкило коньяка с ними не раздавишь. Что ж, декабристы и не такое в Сибири терпели».
Так сошлись звезды, что в это же самое время из другого города на должность Карабаса Барабаса театра «Лукоморье» – почетное место директора – напросился еще один незаурядный человек: Альберт Карлович Цоколь, которому за хищения и растраты на крупном мясокомбинате по нескольким уголовным статьям светил гигантский срок. Отсидев его, он мог выйти глубоким стариком в почетном маразме, разок взглянуть на солнце, пустить слезу о бесцельно прожитых годах и упокоиться с миром в доме престарелых, совершенно не помня, куда припрятал нажитое добро. Но были варианты – отдать все, и даже больше, покаяться и начать новую жизнь с посохом и сумой. И, разумеется, с гениальными навыками делать деньги почти что из воздуха.
Что могло дать такому человеку, как Альберт Карлович Цоколь, место директора в кукольном театре, не знал даже он сам, но согласился. «Поживем – увидим», – резонно решил Цоколь. Наконец, не всякий день большим мореплавателям, первооткрывателям островов и континентов фортуна предлагает счастливый попутный ветер. Иногда стоит посидеть на берегу, выкурить трубку, дать команде заштопать порванные во время шторма паруса, сбить ракушки с днища судна, залатать бреши и поправить руль, а там видно будет. Горизонт всегда принадлежит смелым и отчаянным капитанам. Дайте только срок!
Изучая историю местного театра кукол, складывая из пазлов общую картину, детектив Крымов то и дело смеялся и недоуменно качал головой. Это же надо, люди, за которыми он охотился всю сознательную часть своей жизни, чтобы надеть на них наручники и отправить в тюрьму, не просто расхаживали на свободе, а руководили театром, и не простым, а детским. И что самое важное – в высшей степени успешным.
Крымов узнал многое из жизни «Лукоморья», но отдельные фрагменты так и остались за кадром. Например, творческий поиск и решение первоочередных задач по выживанию, в которые с головой ушли два одаренных руководителя. Убедительные идеи и ценные предложения, перспективные проекты и сногсшибательные планы сыпались с их стороны, как из рога изобилия, но этого было мало. Долгожданной химической реакции пока не происходило. Чудо оставалось только в задумке. Был гениальный коммерсант, но не имелось товара, который можно пустить в оборот. Был талантливый режиссер, всей душой готовый к творческому поиску, но скучное папье-маше убивало всякую инициативу.
Выпив недорогого коньяка, какой два корифея в изгнании могли себе позволить на муниципальную зарплату, они смело перешли красную черту, сбросили оковы и дали волю фантазии. В ту бурную ночь Песняков предложил Цоколю переформатировать театр кукол в гламурное варьете «Лукоморье». Звуки канкана и стройные ноги, вылетающие из пышных юбок, да под веселые взвизги, готовы были взорвать его сердце. Цоколь не остался в долгу и пошел еще дальше: а почему бы не открыть при варьете «Лукоморье» образцовый ресторан «Кот ученый», спортзал «Тридцать три богатыря» и устроить полулегальный дом свиданий «Русалка»? Наконец, решили оба, можно просто забыть о театре и сдать само здание под скромный торговый центр. Да хотя бы под один большой гастроном! Но трезвое утро обнесло их, как ловкий вор-карманник уличного раззяву. Одно только слово «тюрьма» на рассвете сокрушило все их грандиозные планы. Пришлось опохмелиться остатками вчерашнего коньяка, отринуть фантазии и начинать жить заново.
Но ни Ярополк Иванович Песняков, ни Альберт Карлович Цоколь пока не знали, что их счастье уже рядом, плоды долгожданной «химической реакции» уж готовы обеспечить их требовательную зрелость и не менее придирчивую грядущую старость.
Все в том же судьбоносном году порог их театра переступил таинственный незнакомец лет пятидесяти пяти, высокий и худой, как жердь, с пышной седеющей шевелюрой и глубоко посаженными проницательными глазами. В руке он держал большой старомодный чемодан с поперечными перекладинами.
– Вы – экстрасенс? – в шутку спросил Песняков.
– Нет, – поправил коллегу Цоколь, указав глазами на чемодан. – Он – фокусник, иллюзионист, черный маг. Или старьевщик?
Но пронзительный насмешливый взгляд незнакомца отбил у обоих охоту строить дальнейшие предположения и тем более острить.
– Я – тот, кто вам нужен, кого вы ждали, как бедняки мессию, – ответил гость. – Я – Кукольник.
Можно добыть тонну урановой руды и играть ею в футбол, рискуя лишь
