До белого каления - А. Квиннел

Когда Джойи взглянул на часы, почти все мужчины в баре уже переключились с пива на более крепкие напитки.

– Аль Мадонна! Уже шесть! Кризи, нам пора. Мать, наверное, из себя выходит.

Машина сначала взбиралась вверх по склону крутого холма, потом, миновав небольшое селение Куала, спустилась на боковую дорогу к Надуру.

Дом фермеров с небольшим внутренним двориком представлял собой старинное внушительное каменное здание. На втором этаже одного из крыльев дома совсем недавно была сделана пристройка, в которую со двора вела лестница.

Из кухни вышла высокая дородная женщина с приятным и очень выразительным лицом. Она радушно улыбнулась Кризи, обняла и поцеловала в щеку.

– Добро пожаловать, Кризи. Давненько мы не виделись. – Она взглянула на сына.

– Мам, Кризи жажда замучила, – Джойи подмигнул Кризи и чуть виновато улыбнулся.

Женщина негромко сообщила сыну, что думает по поводу его жажды, потом велела отнести чемодан гостя наверх, а Кризи предложила пройти на кухню.

Он помнил это большое помещение со сводчатым потолком еще со времени свадьбы Гвидо. Именно здесь был центр жизни семьи – столовой и гостиной пользовались реже и только в особых случаях.

Кризи сразу почувствовал, что попал в семью. Лаура уже суетилась у плиты – поставила на огонь большой кофейник и принялась расспрашивать Кризи о Гвидо. Одновременно она что-то помешивала в трех кастрюлях. Его приняли, как близкого человека, и это ощущение только усилилось, когда с работы в поле вернулся хозяин дома. Пол Шкембри был меньше жены по габаритам и на первый взгляд казался худым. Но посмотрев на его жилистые мозолистые руки, Кризи решил, что этот небольшой мужчина очень силен. Глава семейства приветливо кивнул Кризи и спросил:

– Все в порядке?

На Мальте это был самый распространенный вопрос, причем, даже если разговор шел по-мальтийски, задавали его всегда только на английском языке. Он имел множество оттенков и значений – от вопроса до утверждения, от приветствия до прощания. Его можно было сравнить разве что с французским «Как дела?», хотя иногда смысл его был еще шире.

– Все в порядке, – ответил Кризи.

Пол сел за стол, и Лаура дала ему чашку кофе. Он обращался с Кризи так, будто они расстались с ним только вчера, а не восемь лет назад, и американец от этого почувствовал себя совсем как дома.

В Неаполе Кризи купил небольшой магнитофон. Он вставил в него одну из кассет, которые Гвидо забрал из дома в Комо вместе с другими его вещами. Потом лег на кровать и под звуки любовной элегии «Доктора Хука» стал размышлять о той ситуации, в которой оказался, и о людях, которые его окружали. Предложение Гвидо погостить на Гоцо и восстановить там силы оказалось удачным. Неаполитанец прекрасно знал, что в семье Шкембри Кризи найдет теплый и радушный прием. Знал он и о том, что Шкембри недавно арендовали у церкви несколько дополнительных террасных полей, а чтобы подготовить новые земли к посеву и должным образом их оградить, требовался немалый труд.

Работа такого рода всегда доставляла Кризи истинное удовольствие, а в его нынешнем состоянии могла еще принести неоценимую пользу его здоровью. Гвидо долго говорил с Полом по телефону и подробно рассказал ему о происшедшем в Милане. О планах друга на будущее он не упоминал.

Кризи поселили в новой пристройке. Там был отдельный вход, к которому со двора вела лестница. За обедом Пол сказал, что это помещение раньше использовалось как сеновал и склад для всякого хлама. С тех пор как Гвидо женился на Джулии, он каждый год присылал им приличную сумму денег. Продолжал он это делать и после ее смерти. Поначалу Пола это раздражало – в конце концов, они люди не бедные, и в милостыне не нуждаются. Он даже как-то пригрозил зятю, что будет отсылать его деньги обратно. Гвидо удалось переубедить Пола: он объяснил, что ему выгодно посылать деньги на Гоцо, чтобы избежать слишком высоких налогов.

– Ты же сам Гвидо хорошо знаешь, – со вздохом заметил Пол, обернувшись к Кризи.

Часть денег Гвидо было решено использовать для перестройки крыла, служившего раньше сеновалом. Теперь, когда Гвидо каждый год приезжал летом погостить у Шкембри, у него было свое удобное и отдельное от других помещение.

Новая пристройка состояла из двух просторных комнат и небольшой ванной с такими же сводчатыми потолками и арками, как в других помещениях дома. Внушительные камни, из которых были сложены массивные стены цвета охры, были не покрашены, а покрыты лаком или олифой. Комнаты были обставлены без претензий, однако незамысловатая мебель оказалась вполне удобной. В спальне стояли широкая старая кровать и комод со множеством отделений и ящиков, на стене висели деревянные плечики для одежды. Во второй комнате размещалось несколько удобных невысоких стульев, журнальный столик и очень неплохо укомплектованный бар. Здесь Кризи предстояло прожить по меньшей мере пару месяцев, но, расположившись в своем новом жилище, он сразу же почувствовал себя уютно и обустроенно.

Шкембри были простыми фермерами, но, как и большинство жителей Гоцо с их консерватизмом и приземленностью, всегда интересовались происходящим в мире и много читали. Из-за перенаселенности и отсутствия работы гоцианцы нередко в молодости разъезжались по другим странам, предпочитая Северную Америку и Австралию. Многие к старости возвращались обратно и покупали себе дома в родных селениях. Так что среди островитян все время шел обмен новостями и идеями, круговерчение населения вносило оживление в будни повседневности.

Жизнь Пола Шкембри проходила в тяжком труде и зависела от земледельческих циклов. Свое мнение он, как правило, держал при себе и не спешил его выкладывать кому ни попадя. В банке на его счету хранилась приличная сумма, и ничего ему не мешало смотреть прямо в глаза любому человеку. В нем было что-то общее с невысокой каменной оградой, окружавшей его поля, – он казался таким же суховатым и немного запыленным, но крепко сложенным, как камни, пригнанные друг к другу без цемента, но способные выдержать порывы сильного ветра, который дул зимой с севера, со стороны Европы, постепенно разрушая скальные породы невысоких холмов.

Лаура по сравнению с ним выглядела более ухоженной. Сторонний наблюдатель мог бы сделать вывод о том, что именно она является главой семьи, но на самом деле это впечатление было обманчивым. У этой крупной умной женщины, даже позволь ей Пол собою руководить, хватило бы мудрости не пытаться воспользоваться кажущейся простотой мужа. Она, конечно, была более разносторонним и ярким человеком, чем Пол.

Джойи пошел в мать. Его ищущий бесхитростный ум был открыт добру. Кризи решил, что молодой человек должен нравиться женщинам. Их не мог не привлекать его томный, добрый взгляд, наверняка вызывавший в представительницах прекрасного пола материнский инстинкт.

Их вторая дочь – Надя – работала в гостинице на Мальте, но на выходные всегда возвращалась домой, помогала матери по хозяйству и отцу в поле.

Гвидо рассказывал Кризи, что она вышла замуж за одного англичанина, морского офицера, и уехала в Англию. Но год назад их брак распался. Кризи смутно ее помнил – они встречались лишь на свадьбе Гвидо. Тогда Надя еще только выходила из детского возраста, так же спокойно и по-доброму, как Джулия, глядя на мир из-под длинных ресниц. Кризи надеялся, что никаких осложнений в отношениях с ней не будет. Так что в целом все пока складывалось вполне приемлемо. Утром он должен был начать тренировки. Кризи не имел обыкновения откладывать исполнение своих замыслов на потом.

Он перевернул кассету. «Доктор Хук» пел о старом бруклинском пьянице, которому хотелось выпить чуть-чуть еще – самую малость.

Он добежал до длинной гряды холмов, с которых открывался прекрасный вид на залив, и остановился чтобы перевести дыхание. На спортивном костюме выступили влажные темные пятна пота. Солнце стояло еще совсем низко, и вода залива, окруженного скалистыми холмами, была совсем темной. Пытаясь восстановить дыхание, он сел на невысокую каменную ограду. Все тело сильно ломило и ныло – мышцы отвечали резкой болью на нагрузку. Кризи знал, что сейчас самое главное – не перестараться. Если он потянет связки, восстановительную программу придется отложить на несколько дней или даже недель.

В то утро он встал до рассвета, сделал зарядку, как в былые времена в Легионе, но занимался ею не так долго, как раньше, и в щадящем режиме.

Потом принял холодный душ и спустился во двор. Увидев на кухне Лауру, он удивился, что она так рано поднялась.

– Я сегодня иду к пятичасовой мессе, – с улыбкой ответила она. – Надо же хоть кому-то замаливать грехи этой семейки.

– Помолитесь тогда и за меня, Лаура, – негромко произнес он. – На мою долю тоже пришлось немало грехов.

Она кивнула и, взглянув на небольшое золотое распятие, висевшее у него на груди, спросила: