Вновь в его объятиях - Бекки Баркер

Керт сделал паузу. Рэнд воспользовался этим и спросил.

— Что с лошадьми?

— Порядок. Так же, как с коровами и телятами.

— Слава Богу! От Майка ничего не слышно?

— Он звонил с дороги по радиотелефону. Было очень плохо слышно. Но, насколько я понял, у него все благополучно.

— Надо вечером ему позвонить. А сейчас отдыхай. Завтра нам предстоит нелегкий день. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи.

Положив трубку, Рэнд посмотрел на Тори. Она, как и он, с утра ничего не ела. Но ей всегда было труднее переносить голод. Рэнд решил разбудить жену и предложить слегка перекусить. Наклонившись, он поцеловал ее в щеку. Тори открыла глаза:

— Рэнд?..

— Я…

— Как хорошо… Люблю тебя! — Это все, что она смогла сказать. Через секунду глаза Тори снова закрылись, дыхание стало ровным — она опять заснула.

Рэнд смотрел на спящую жену. Чем он заслужил такую любовь? И хотел ли он этого когда-нибудь? Верил ли в ее искренность? Он не мог ответить на эти вопросы, поскольку никогда раньше над ними не задумывался. Единственным его желанием всегда было, чтобы жена постоянно была рядом — как необходимая вещь, и не более того. Но сегодня в его душе произошел какой-то перелом…

Через два часа их разбудил телефонный звонок. Рэнд лениво поднял трубку и сонным голосом произнес:

— Маккейн.

— Рэнд? — донеслось из трубки. Говорила Дороти. Рэнду показалось, что ее голос звучит как-то странно.

— Это я, мама. Что случилось?

— Со мной — ничего. Я волнуюсь за вас. Звонила уже несколько раз, но телефон не отвечал. По радио сообщили, что через район Оклахома-Сити пронесся чудовищный торнадо. Вас не зацепило?

— Здесь все в порядке, хотя смерч прошел совсем рядом.

— Слава Богу! Мы так волновались!

— Минди тоже знает о торнадо?

— К сожалению. Она так плакала. Мне стоило больших трудов ее успокоить. Но я обещала сразу же позвать ее, как только удастся до вас дозвониться. Не клади трубку.

Прошло около минуты. На другом конце провода что-то зашуршало, и Рэнд услышал голос Минди:

— Папа, это ты?

— Я, доченька. Здравствуй!

— Папочка! Мне было так страшно за тебя и миссис Тори. Вас не тронул этот ужасный торнадо?

— Нет, милая. Он обошел нас стороной.

— Значит, ты здоров?

— Вполне!

— А миссис Тори?

— Она тоже.

— А мои котята?

— Они прекрасно себя чувствуют. Керт сказал, что на ранчо вообще не пострадало ни одно животное.

— Папочка, я хочу домой! Мне здесь надоело.

Рэнд чувствовал, что Минди вот-вот расплачется. Он обернулся и увидел, что Тори сидит на краю кровати и жадно смотрит на телефонную трубку. Но поговорить им он не дал, ибо знал: разговор так разволнует обеих, что они не заснут.

— Минди, — сказал Рэнд в трубку, — будь хорошей, умной девочкой и иди спать. Чем лучше ты будешь себя вести, тем скорее вернешься домой. А сейчас дай мне поговорить с бабушкой.

— Я буду послушной, папа! Потому что скучаю и очень люблю тебя и миссис Тори!

— До свидания, Минди! Спокойной ночи!

Трубку снова взяла Дороти. Тори скользнула обратно под одеяло и уткнулась лицом в подушку. Она не хотела, чтобы Рэнд видел ее слезы. Между тем телефонный разговор продолжался:

— Конечно, если только утром она не передумает. — Рэнд, видимо, отвечал на вопрос Дороти. Тори поняла, что речь идет о возвращении на ранчо, и сердце ее радостно забилось. — Мы будем вас ждать. Не забудьте сообщить номер рейса. До скорого свидания!

Положив трубку, Рэнд окинул рассеянным взглядом комнату. Огонь в камине догорал, отбрасывая на стены причудливые пляшущие тени. Минуту или две он сидел неподвижно, о чем-то думая. Потом подошел к кровати, лег и потянул на себя одеяло, которым укрылась Тори. Как-то само собой получилось, что они оказались в объятиях друг друга. Рэнд крепко прижал жену к себе. Потом, чуть отстранившись, посмотрел ей в глаза. Они блестели от недавних слез.

— Ну что ты расстраиваешься? — постарался успокоить он ее. — Ведь Минди там с бабушкой, которая ее нежно любит. В том, что она собиралась расплакаться, нет ничего страшного: просто девочка скучает без нас и, услышав мой голос, стала капризничать.

Тори молча кивнула головой, но ничего не ответила.

— Ты еще дуешься на меня за то, что я отправил их к Наоми?

— Да.

— Пойми, мне хотелось побыть с тобой вдвоем!

— Но ведь мы почти не оставались наедине. Большую часть времени работали на ранчо или сидели у компьютера. Разве не так?

Она закашлялась и замолчала. Рэнд озабоченно спросил:

— Болит горло?

— Немного саднит. Наверное, простудилась.

— Уж такова жизнь на ранчо, что много времени приходится проводить на открытом воздухе, не обращая внимания на погоду.

Тори не знала, что ответить. Конечно, на ранчо было много хорошего, но немало и неудобств.

— Ты здесь в своей стихии, — сказала она, немного подумав. — Ты сильный и здоровый, и свежий воздух тебе только на пользу.

— А ты слабая и нежная, как тепличный цветок, — усмехнулся в ответ Рэнд.

— Знаю, ты и впрямь так считаешь. Но несмотря на свою слабость и изнеженность, я сумела влезть на стремянку во время урагана!

— Это была чудовищная глупость! Надеюсь, впредь ты не будешь выкидывать подобных номеров. Иначе в один прекрасный день у меня случится разрыв сердца.

— Неужели? Ты хочешь сказать, что я тебе небезразлична?

— Точно так же, как и я тебе. Разве не так?

— Ты в этом уверен?

— Несколько часов назад, лежа в этой постели, ты сказала, что любишь меня.

— Разве?

— Или я тебя неправильно понял?

— Правильно или нет, тебе ведь это все равно!

Рэнд крепко сжал Тори в объятиях и прошептал:

— Теперь уже ты делаешь поспешные выводы.

Конечно, он был прав, и Тори понимала это. Но в душе зрел какой-то неосознанный протест. Она сделала попытку освободиться из объятий Рэнда.

— Я сегодня слишком устала для философских бесед. Мне надо хорошенько выспаться. Отпусти!

Но Рэнд продолжал удерживать ее. Тори уперлась обеими руками ему в грудь и резко оттолкнула от себя. Затем опустила ноги на пол и встала.

— Эта постель не для меня, пойду к себе! Спокойной ночи.

Ее слова больно ранили Рэнда. Это была его спальня, его кровать, его святилище. Только здесь они с Тори чувствовали себя мужем и женой. С каким презрением она отвергает все это! Более сокрушительный удар по их едва начавшейся семейной жизни нанести было трудно!

— В твоей комнате холодно и неуютно, — процедил Рэнд.

— Может быть. Но там я чувствую себя дома, а не в гостях.