Две королевы - Юзеф Игнаций Крашевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всю ночь до белого дня продолжалась безумная гулянка и голос Кмиты сопровождал её до конца. Наконец постепенно начало стихать, Петрек уснул.
Когда он проснулся, увидел стоявшего над ним Белого с пальцем на губах.
– Вставай, живо, – сказал он ему, – потому что за тобой придут, чтобы проводить к господину.
Слуга Дудича стоял уже с водой, полотенцем и приготовленной одеждой. Поэтому посол как можно быстрей вскочил и, не теряя времени, начал одеваться в лучшее, что имел.
В зале рядом, которая вчера всю ночь ходила ходуном от шума, царила могильная тишина. Дудич поглядел сквозь щель, зала была пуста и на столе валялись не убранные остатки ужина. Выглядело мрачно и грязно.
Едва он имел время надеть на себя итальянский костюм, завернуть письмо королевы в шёлковый платок и вложить под одежду, когда вошёл Белый.
Сегодня тут и он, и всё выглядело совершенно иначе, чем вчера. В доме царило спокойствие, тишина и даже некоторый порядок. Белый вывел гостя через другую дверь во двор, на котором был разложен лагерь; ничего разнузданного там было не видно; за воротами ходила стража. Посередине на высоком древке развивалась хоругвь Кмиты из Среневой.
Жилище маршалка была в другом крыле обширного двора. Там у дверей, кроме вооружённой стражи, стояли придворные в богатых цветах и урядники могущественного пана, поддерживающие дисциплину. Те, что вчера у столов поясничали, сегодня ходили тут протрезвевшие, как и другие люди, едва смеясь, потихоньку шепчась между собой.
Пройдя коридор, полный слуг, Дудич попал в приёмную, в которой были собраны более достойные придворные, изысканно одетые, с бледными лицами, но важными и суровыми.
Дудичу, на которого обратились глаза всех, велели ждать. Только когда из двери, занавешенной портьерой, вышел какой-то дородный мужчина в княжеской одежде, маршалек кивнул Петру и приказал открыть дверь.
В богато украшенной комнате стоял за столом с бумагами Кмита; он был точно другой человек: панская физиономия, на лице гордость, великая серьёзность – его было не узнать.
Дудич так удивился, что потерял дар речи, и маршалек должен был обратиться к нему дважды, прежде чем тот нашёл, что ответить. Он достал платок с письмом и вручил бумагу Кмите, который, с великим почтением взяв её в руки, спросил мягким тоном:
– Как поживает её величество наша королева? Как старый король? Я надеюсь, ничего плохого вы мне не принесли? – Думаю, что ничего ни плохого, ни слишком нового нет, – ответил Дудич, – но её величество королева всегда рада знать о тех, которых причисляет к своим друзьям.
Он посмотрел, Кмита склонил голову. Он не спеша раскрыл письмо и пошёл с ним к окну.
Петрек следил за его глазами, пытаясь угадать содержание письма; но лицо Кмита всегда обнаруживало только то, что хотело, и узнать его тайны было трудно. Он читал письмо, нахмурив брови, медленно, пару раз искоса поглядел на Дудича, возвратился к письму, погрузился в него снова, задумался. Не отошёл от окна, хоть было видно, что письмо давно окончил читать.
Потом он в задумчивости прошёлся по комнате, как бы не зная ещё, что предпринять. Это письмо ему не было слишком приятным, казалось, Дудич об этом догадывался.
Наконец он приблизился к стоявшему у дверей Дудичу.
– Вы знакомы с кем-нибудь на моём дворе? – спросил Кмита.
– С несколькими, среди прочих и Белым, он давно мне знаком с Кракова.
– Это хорошо, – прервал, не давая докончить, Кмита. – Пусть он вас тут принимает и угощает, потому что у меня в голове много дел, важных, срочных, а то что королева желает, чтобы я ей донёс, нужно сначала изучить. На это нужно время. Вы должны ждать!
Дудичу сделалось холодно.
– А! Если бы ваша милость соблаговолили меня не задерживать… – воскликнул он, – мне очень срочно нужно вернуться.
Кмита быстро поглядел ему в глаза и нахмурился.
– Но вы слуга королевы, и не о вас тут идёт речь, а о её деле, – воскликнул он. – Срочно вам, или нет, это мне, по правде говоря, без разницы. Когда говорю, что нужно задержаться, ответ не нужен.
Дудич замолчал.
– Я просил бы вас, – сказал он после минутного молчания, – по крайней мере о той милости, чтобы знать, как долго может продлиться ожидание?
Кмита начал гневаться.
– Вы до избытка любопытны, – произнёс он гордо и кисло. – Я сам не знаю, как долго это может продолжаться. Вы тут не по собственной воле и не распоряжаетесь собой.
Дудич побледнел. С этим человеком даже говорить было трудно. Он немного испугался, боялся его рассердить. Ждал только, когда его отправят. Кмита прошёлся по комнате, хлопнул в ладоши. Вошёл слуга.
– Позовите мне Белого, – сказал маршалек.
Он не говорил ничего Дудичу и даже не смотрел на него. После маленькой паузы вошёл на своих кривых ногах Белый.
Кмита указал на Дудича.
– Это посланец её величества королевы, который должен тут ожидать моего ответа, а тот не скоро может быть дан; ты знаешь его, как он говорит, возьми его в опеку. И чтобы ему всего хватало, понимаешь? С вами есть люди? – спросил он.
– Пятеро, – сказал с гордостью Дудич.
Кмита пожал плечами.
– Люди и он не должны ни в чём испытывать недостатка, – говорил Белому Кмита, – но без моего ведома он не должен отсюда отдаляться. Я вижу, – добавил он, – что ему не очень-то хочется ждать.
– Но раз ваша милость приказывает… – прервал Дудич.
Кмита дал какой-то знак Белому.
– Размести его, корми и пои, и пусть ждёт… пусть ждёт! Сказав это, маршалек странно рассмеялся, насмешливо глядя на Петрека, который как всегда в своём ярком итальянском костюме выглядел довольно потешно.
Дудич покорно поклонился.
Они вышли вместе с Белым, ничего не говоря, во двор. После короткого раздумья опекун проводил посла в дом, расположенный на расстоянии нескольких десятков шагов.
– Наш пан, должно быть, что-нибудь нехорошее вычитал в письме, – сказал Белый.
– Самое худшее то, что я должен тут сидеть, – воскликнул Дудич, – потому что мне срочно нужно в Краков. Я говорил об этом пану.
– Ты это нехорошо сделал, – прервал Белый, – потому что он любит делать наперекор. Будет тебя специально держать.
Дудич заломил руки.
– Но зато, – смеясь, сказал Белый и хлопнул гостя по плечу, – могу тебе поручиться, что ни голода, ни жажды ты не будешь испытывать. Не знаю, будут ли тебя звать к столу, разумеется к маршалку двора, потому что Кмита в обычное время один ест или с равными
