Охотница на Лис (СИ) - Малышева Анастасия Сергеевна

— Всё в порядке? — видимо, заметив мое состояние, спросил Елисей.

Я повернула голову и заметила, как он внимательно следил за мной, словно боялся, что я открою дверь — и сигану в ближайшие кусты, как испуганный кролик. В принципе, я и сама не исключала такой возможности. Но — о чудо! — стоило мне заглянуть в его глаза, как все симптомы медленно, но верно, сошли на нет. И даже тремор ускользнул, даже не попрощавшись. Неблагодарный.

Так что, выдохнув, я с улыбкой кивнула:

— Еще как. Пойдем, невежливо заставлять смертных ждать.

Воронцов добродушно хмыкнул:

— Да уж, пора бы холопам познакомиться со своими царями.

Заперев машину, мы направились по вытоптанной лужайке в сторону парадных дверей, которые были гостеприимно распахнуты настежь. Музыку, кажется, было слышно не только гостям, но и всем соседям в радиусе пару километров.

— У этого парня явно будут завтра проблемы, — заметил Елисей со смешком, — Я бы его за такие дела точно по головке не погладил, если бы жил неподалеку.

— У Макса влиятельный отец, — пожала я плечами, — Поэтому, он считает, что ему всё можно.

— Терпеть не могу таких людей, — процедил Лис, прищурившись и окидывая здание далеким от теплого взглядом, — Считают, что им не писаны ни правила приличия, ни законы морали.

— Эм… — я бросила на мужчину слегка неуверенный и самую малость растерянный взгляд, — Я, может, сейчас ляпну глупость, но ты разве не из той же породы?

Воронцов смерил меня хмурым взглядом и покачал головой:

— Не совсем. Я достиг того, что у меня есть, потом, кровью и упорным трудом. А такие вот папенькины сынки родились с золотой соской в зубах.

— Вообще-то, — не смогла удержаться я, — В зубах с ней он родиться точно не мог. У детей зубы начинают резаться примерно в пять месяцев. Прости, — тут же добавила я, опуская голову, — Знаю, я зануда.

Но короткий смешок над моей головой сообщил, что, похоже, Елисей не очень то и сердится. Подняв на него взгляд, я увидела, что он смотрел на меня с удивительной теплотой и даже какой-то нежностью. Не так, как смотрят на неразумное дитя — нет, его взгляд говорил о том, что он считает меня равной себе. И это было…приятно.

— Ты не зануда, — мягко заметил Елисей, — Ты просто очень умная и начитанная. И мне не стоит забывать об этом.

— А ты — насмотренный, — улыбнулась я ему в ответ.

Воронцов хохотнул:

— Точно. Мы идеально дополняем друг друга. Идем.

Войдя в дом, в первую секунду я решила, что оглохла — громкая музыка накрыла меня звуковой волной, и мне пришлось резко зажать уши. Да уж, к концу вечера мне реально светило остаться без барабанных перепонок. Повернувшись к Елисею, я с удивлением отметила, что тот, наоборот, чувствует себя более чем комфортно в окружающей нас обстановке. Он оглядывал танцующих и пьющих студентов с вежливым любопытством, как будто знал их всех пару лет минимум, и просто впервые увидел их в столь неформальной обстановке.

В поле зрения попала Маринка. Одетая в неприлично короткое черное платье и короткую шубку, та, заметив меня, взвизгнула и бросилась мне на шею.

— Алька! — крикнула там мне в ухо, — Ты всё же пришла!

От подруги едва уловимо пахло горьковатыми духами и алкоголем. Похоже, Андреева успела опрокинуть в себя пару порций спиртного.

— Как видишь, — натянуто улыбнувшись, я попыталась перекричать музыку.

Рыжая хлопнула по плечу Елисея, таким слегка бесцеремонным способом привлекая его внимание, после чего махнула нам рукой и крикнула:

— Идемте на задний двор! Там чуть потише и полегче!

Кивнув, я последовала за Мариной, зная, что Воронцов идет позади. Я кожей чувствовала его взгляд, и от этого по спине стайками порхали мурашки.

На заднем дворе действительно было намного лучше — музыка лилась всего из двух колонок, подсоединенных к общей аудиосистеме, включенной в доме. Но вот народу было в разы больше, отчего и вечерний холод не чувствовался. Люди были по большей части раздеты до футболок, рубашек и легкомысленных платьев. А ведь на дворе стоял, на секундочку, март. Да, климат в нашем городе был более чем мягкий, но не до такой же степени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Основная масса танцующих и уже явно нетрезвых студентов столпилась возле бассейна. Который, к моему бескрайнему удивлению, был наполнен водой.

— А не рановато? — видимо, прочитав мои мысли, поинтересовался Елисей, кивая в сторону бассейна.

Но Марина только отмахнулась:

— Макс сказал, что проверяли систему водоснабжения и стоки — не забились ли после зимы. И забыли спустить воду. Собственно, какая разница?

Хмыкнув, Воронцов заметил:

— С другой стороны, если кто-то из этих малолетних алкоголиков упадет — лучше, если он столкнется с водой, а не с дном.

— Но лучше таких итогов и вовсе избежать, — добавила я, неодобрительно качая головой.

— Да ладно, — раздался еще один голос, в котором явно слышалась насмешка, — У нас тут целый дом будущих медиков. Бедолагу спасут раньше, чем он успеет ойкнуть.

К нам подошел хозяин вечеринки и, по совместительству, дома. Обняв чуть вздрогнувшую Мариночку за плечи одной рукой, другую парень протянул Лису:

— Максим Смирнов.

Пожав протянутую ладонь, мой спутник кивнул:

— Елисей Воронцов. Хм…Смирнов. Ты — сын первого помощника мэра?

Макс кивнул и улыбнулся с таким самодовольным видом, словно эту должность занимал он сам, а не его ближайший родственник. Андреева едва заметно скривилась, но заметила это только я, поскольку Макс стоял за её спиной, а Лис, судя по всему, был всецело поглощен разговором.

— Так и есть. А ты — Лис, верно? Владелец нашего «Феникса».

— Нашего? — приподнял бровь мужчина, — Я был свято уверен, что клуб, в первую очередь мой.

— Я имею в виду, что мы любим там проводить выходные, — пояснил Макс, — Особенно моя девочка. Верно, куколка? — обратился парень к моей подруге.

Марине явно хотелось сбежать от Макса, или хотя бы вывернуться из его объятий. Но она лишь криво улыбнулась и кивнула:

— Конечно. Очень люблю. Максим, там, кажется, в дом зашли твои дружки. Ты ведь видел, что они уже знатно налакались. Я бы проверила их — вдруг что-то разобьют.

— Черт, ты права. Я мигом, — повернувшись к нам, хозяин вечеринки поинтересовался, — Захватить вам выпивку?

— Я за рулем, — тут же отказался Елисей.

Макс бросил вопросительный взгляд в мою сторону, но я отрицательно качнула головой:

— Не сегодня.

— Как хотите. Если что — бар в вашем распоряжении.

С этими словами Максим исчез в доме. Стоило ему скрыться из виду, Марина выдохнула:

— Господи, как же он меня достал! Эти его сюсюканья! Меня аж передергивает каждый раз от его приторного голоса!

Значит, мне не показалось. Усмехнувшись, я прямо спросила:

— Зачем тогда ты с ним время теряешь?

Но Андреева пожала плечами и, откинув на спину свои тщательно уложенные локоны, заявила:

— Потому что я по праву могу считать себя главой вечера! А я люблю, знаешь ли, ощущать себя хозяйкой положения.

Елисей фыркнул, даже не пытаясь скрыть это за приступом кашля или чем-то подобным. Нет, он смотрел на мою подругу с выражением крайнего неодобрения на лице. И это от рыжей не укрылось.

— Я тебе не нравлюсь? — прямо спросила она.

— Я тебя не знаю, — равнодушно отозвался Воронцов, — Но то, что уже заметил, не внушает какого-то особого трепета.

Окинув Лиса внимательным, будто изучающим взглядом, Марина хмыкнула:

— Это было честно. Люблю честность. И только поэтому я не буду науськивать Алю, чтобы она тебя бросила. Несмотря на то, что ты друг этого мудака.

Удивленно приподняв бровь, Воронцов со смешком заметил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— У меня среди знакомых полно людей, которых я могу окрестить так. Ты не могла бы конкретизировать?

Я решила вмешаться. Не потому что боялась, что эти двое поубивают друг друга, а, скорее, наоборот — испугалась, что они найдут общий язык, и споются. Почему-то мне казалось, что если эти двое подружатся — в тот же день грянет ядерная война или Апокалипсис. Или всё сразу.