Без Надежды - Б. Седов

– Что она и делает, начиная еще с начала прошлого века.

– …Но таких, как Муха, слава всевышнему, пока единицы, – продолжал я, не обращая внимания на Конфеткино замечание. – А чтобы не расплодились, их надо вычислять и давить. Что я и делаю. Я волк, Света. Я санитар, только не леса, а нашего ущербного социума!

Конфетка смерила меня насмешливым взглядом. Она мне не верила.

Что ж, ее дело: каждый имеет право на свое субъективное мнение.

Мы продежурили около Мухинской девятиэтажки до рассвета. Моя гипотеза, что прокурор попытается свалить сразу же после Светкиных угроз, благополучно рухнула. Если, конечно, этот мерзавец не успел слиться из дому в течение часа еще до того, как прибыли мы с Конфеткой. Но в такую прыть я не верил. К тому же серебристый «Форд Фокус» продолжал мирно отсвечивать напротив подъезда, а вряд ли Муха отправился бы в бега на общественном транспорте.

«А значит, он или не принял всерьез то, что ему вчера наговорила Конфетка, – размышлял я, безразлично наблюдая за тем, как подъезды многоквартирных домов одного за одним выплевывают в мрачное дождливое утро спешащих на работу людишек, – или решил пересидеть угрозу дома. И, наконец, вариант третий: прокурор все-таки попытается перебраться в незасвеченное, более спокойное место, но к этому переезду он подготовится. И будет валить под прикрытием. Что в этом случае я смогу сделать?

А ничего! Так же как не смогу выковырнуть прокуроришку из квартиры, если надумает отсиживаться там.

И вообще, что я здесь делаю? Чего мне неймется? Чего сейчас спокойно не спится в теплой постельке в обнимку со Светкой? – Я скосил глаза на сладко дремавшую на водительском кресле Конфетку. – Чего хочу добиться этим бессмысленным дежурством около Мухинского подъезда? Мечтаю сам сунуться в лапы ментов? Так прокурор, если совершенно не потерял сейчас голову от страха, мне это устроит. И ни на что большее могу не рассчитывать.

Чего это я вдруг взгоношился? Сидел себе тихо-спокойно у Светы в квартирке, жопой не дрыгал, дожидался, когда Челентано наконец наберется решимости отрубить систему охраны «Северо-Запада», о Мухе последнее время почти и не вспоминал. И вдруг подскочил! И понесся! Сломя голову! Сам не зная, куда! Сам не зная, зачем! Хотя, зачем, как раз и понятно: за очередным геморроем. Как наркоман поутру мчится к барыге за чеком, чтоб раскумариться, так и я. Приученный к экстремальным условиям организм после недельного воздержания настойчиво требует очередного вливания проблем. И ничего не поделаешь – приходится с этим считаться».

Я достал из кармана сотовый телефон, набрал номер Сварадзе.

– Спишь, что ли? – зачем-то спросил, когда сонный Серега невнятно ответил: «Алло». – Тогда просыпайся. Есть дело.

– Сколько времени?

– Девятый час. Собирайся и подъезжай, ты мне нужен… Нет, все нормально… Нет, Челентано еще не готов. Это другое. Записывай адрес. И прихвати с собой какую-нибудь жратву. Придется провести в машине часиков восемь… Да, следить. Ты угадал… За человеком. Ты не знаешь его… Только следить… Не по телефону, Сергей. Подъезжай поскорее, и все расскажу.

– Решил вписать в эту тему Сварадзе? – не открывая глаз, сонно пробормотала Конфетка, когда я засунул трубку обратно в карман.

– Да, но только боюсь, он не впишется.

– Почему же? Серега – покладистый парень. А ведь ты серьезно повелся, Денис. – Светка грациозно потянулась, подняв вверх руки. И ослепительно улыбнулась мне. – Очень серьезно. Я и не ожидала, что сразу же развернешь такую деятельность. Прям с ходу. С места в карьер. Никакой подготовки…

– Ты лишила меня этой возможности – подготовиться. Не оставила времени и поставила перед выбором: или дать Мухе шанс опять загаситься, или доставать его прямо сейчас, развить максимальную скорость, чтобы не успел… Впрочем, – вздохнул я, – боюсь, что он все же успел.

– Ну извини.

– Извиняю… К тому же, Света, не забывай, что, пока не созрел этот Глеб, я буквально изнываю от безделья. У меня куча свободного времени. И вдруг так удачно подворачивается возможность это время занять. Грех ее не использовать. Тем паче, что прокурором все равно надо когда-нибудь заниматься. Довольно, пожил, ублюдок. Пора и честь знать.

– Ты что, собираешься, как только увидишь его, – удивленно выпучилась на меня Конфетка, – так сразу его и мочить?

– Как ты это себе представляешь? У меня нет с собой даже газового баллончика, – развел я руками. – Не бить же Муху кирпичом по башке. Не-е-ет, малышка. Я не стремлюсь просто взять и умертвить этого гада. Мне очень надо перед этим с ним побеседовать. Посмотреть ему в глаза. Увидеть в них… нет, не раскаяние, а ужас.

– Одним словом, ты хочешь сначала его захватить?

– Если получится. Или, как минимум, отследить, куда он попробует смыться. И уже не спеша брать его там. Или казнить его там. Сперва побеседовав. И посмотрев негодяю в глаза.

…Сварадзе появился на черном «Форде Эксплорере». Прокатился по двору, мигнул фарами, узнав нашу «девятку», но мудро решил возле нее не светиться. Отъехал метров на сто, остановился и стал дожидаться, когда я дойду до его внедорожника.

Он и правда был покладистым парнем, этот Серега, и когда я коротко объяснил, что хочу от него на ближайшее время, в ответ лишь заметил:

– Надеюсь, эта охота, в которой ты предлагаешь мне поучаствовать, не внесет никаких изменений в твои планы насчет «Северо-Запада»?

– Никаких.

– Хорошо. Тогда я с тобой. Объясняй, что надо делать. И опиши этого человека.

Описывать Муху я предоставил Конфетке. Какникак, она его видела только вчера, а я – пять лет назад.

– Или я, или Светка сменим тебя часов через восемь, – на прощание пообещал я Сереге. И еще раз напомнил: – Если кто-то похожий на этого Муху нарисуется из подъезда, сразу звони.

Сварадзе в ответ молча кивнул, а Конфетка, когда мы уже подъехали к дому, заметила:

– Боюсь, что ниоткуда он не нарисуется. Во всяком случае, в ближайшее время. Он либо успел ушмыгнуть до того, как мы вчера встали у его дома, либо затаился в квартире, и хрен чем теперь его оттуда достанешь.

К сожалению, все указывало на то, что Света права. Прокурор на горизонте не появлялся. И с каждым днем мои надежды на то, что все же появится, таяли все больше и больше. Минула пятница. Потом выходные. Потом понедельник. Наблюдение с мухинского подъезда я не снимал, и возле него постоянно находился кто-нибудь из нас троих – Конфетки, меня и Сварадзе, – а пару раз к нам в этом деле даже подключился Глеб, который, по его словам, все вопросы с сигнализацией, вроде, решил. Но при этом как-то так, совсем незаметно, невзначай отодвинул сроки своей готовности еще на денек.

– Во вторник можем отправляться на дело, – заверил он меня. – Это точняк.

– Отвечаешь?

Он кивнул. И еще раз повторил:

– Во вторник.

9-го октября.

В тот день выпал первый в этом году и очень ранний даже по питерским меркам снег.

Глава 5

КАЖДОМУ СВОЕ

О том, что со сроком, когда отправимся полоскать депозитарий, мы наконец определились, я не сказал Свете ни слова. Рассудил так: хоть она и моя проверенная боевая подруга, хоть и наша подельница, которой каждый из нас троих может довериться как самому себе, незачем сообщать даже ей, когда мы собираемся в банк, если без этого можно легко обойтись. И вечером в понедельник я без зазрения совести соврал Конфетке, что Челентано попросил у меня еще несколько дней, и поход в «Северо-Запад» снова откладывается. В ответ она безразлично сказала: «Хреново», и принялась застилать постель в предвкушении, как сейчас затащит туда меня.

В ночь на вторник возле Мухинского подъезда дежурил Сварадзе. А я до утра старательно ублажал ненасытную Светку, все это время пытаясь выгнать из головы навязчивую мысль: «И чего это нынче я так расстарался? Уж ни прощаюсь ли с этой красавицей, предчувствуя, что эта ночь у меня с ней последняя, что через сутки я спалюсь на „Северо-Западе“ и про отношения с женщинами можно будет надолго забыть?»

В ту ночь мы так и не уснули. А примерно в полдень позвонила из банка Наталья, уверенная в том, что я сейчас нахожусь на ее даче под Вырицей. Несла какую-то околесицу, расспрашивала, как продвигается дело с задуманным мною романом, и единственным – зато огромным – плюсом, который удалось вынести из разговора с ней, было то, что я сумел поинтересоваться как бы невзначай:

– Как там поживает наш рюкзачок? Все еще лежит?

– Лежит, – бесхитростно доложила Наташка. – Куда денется?

И я улыбнулся: «Куда денется? Я знаю, куда. Потерпи, крошка, до завтра».

– До завтра, Наташка.

– До свидания, Денис…

– Наболтался с шалавой? – сварливо проскрипела Конфетка и резко отклонилась назад, когда я попытался поцеловать ее в щечку. – И как же она меня заманала! Когда ты пошлешь ее на хрен?

– Сама знаешь, когда, – улыбнулся я. – Вот только подчищу ее банчок.