Полночные наслаждения - Элоиза Джеймс

— Прошу вас, милорд.

Патрик бросил на него довольный взгляд и остановился.

— Надеюсь ты понимаешь, что меня здесь не было? — мягко произнес он.

Филипп кивнул. Недаром же он родился во Франции.

— Но возможно, в доме побывал вор, — добавил Патрик. Филипп отвел глаза. Лучше бы на его месте сейчас находился Кэррол.

— Милорд, вы сказали — вор?

— Да, — подтвердил Патрик, — ты не ослышался, любезный, именно вор. К сожалению, воровство в Лондоне еще до конца не искоренили. А один, я слышал, таскает с собой складную лестницу. Причем большую. Видит в каком-нибудь доме открытое окно, приставляет ее к стене, залезает и крадет ювелирные украшения, которые лежат на туалетном столике. Кажется, сегодня ночью он выходил на охоту.

Филипп почувствовал озноб. Что происходит? Глаза высокородного аристократа смотрели ему прямо в душу, от этого взгляда начала кружиться голова.

— Может быть, нам следует вызвать полицию? — произнес он дрожащим голосом, за что был вознагражден холодной улыбкой.

— Несомненно. Это было бы мудрым решением.

Патрик сунул что-то в руку Филиппа и быстро прошел к экипажу, который ожидал его на углу. Только когда он скрылся, Филипп осмелился посмотреть, что у него в руке.

— Черт возьми! — Это были деньги, огромное богатство. Ему столько не заработать и за три года. Их достаточно, чтобы забрать младшую сестренку из судомоек и пристроить в учение к портнихе. На глазах Филиппа заблестели слезы.

Он быстро повернулся и побежал к флигелю, где жили слуги. Надо сейчас же всем рассказать. Он вспомнил: да, да, по городу уже давно ходят слухи о воре, который влезает в дома по лестнице и крадет драгоценности. Причем обделывает свои дела так тихо, что мирно спящие хозяева не слышат ни звука.

Таким образом, когда спустя примерно полтора часа чрезвычайно недовольная маркиза и ее супруг вышли у дома из кареты, то все огни горели, а у парадного входа стояли несколько сыщиков полицейского суда.

Элоиза остановилась как громом пораженная. Вот же ее дочь, стоит одетая, волосы перетянуты сзади простой лентой. Видно, одевалась в спешке. Совершенно очевидно, что двигаться по почтовому тракту в сторону Гретна-Грин она сейчас никак не может. Что же тогда происходит? Маркиз взял ее под руку.

— Что случилось, господа? — Голос маркиза был таким резким, что небольшая группа мгновенно развернулась в его сторону.

Старший сыщик Гренэйбл вздохнул с облегчением. Наконец-то появился хозяин дома, с которым можно разговаривать.

— Дело в том, милорд, — размеренно произнес он, — что в вашем доме произошло ограбление.

— Ограбление?

— Да, сэр. У вашей дочери пропала весьма ценная нитка жемчуга.

— Нитка жемчуга? — воскликнула Элоиза.

Гренэйбл бросил взгляд на хозяйку дома. Она выглядела ошеломленной.

— Да, миледи, пропала нитка жемчуга. — Гренэйбл снова повернулся к маркизу. — Милорд, несколько лет назад в Лондоне орудовала группа воров именно такого сорта. А сейчас как раз под окном молодой леди мы обнаружили довольно большое количество следов. Правда, стертых. Так что, по моему предположению, можно утверждать, что работала целая банда. Мне представляется это так: они увидели открытое окно и приставили лестницу. Затем один из них чрезвычайно осторожно взобрался по ней и проник в спальню леди. Она признает, что, жемчуга лежали прямо на туалетном столике, то есть, прошу извинить меня, просто просились, чтобы их забрали. Леди в это время спала и ничего не слышала. — Он показал глазами на Софи, которая смущенно кивнула.

Что к чему, она начала понимать только сейчас. Чуть меньше часа назад, когда Софи едва заснула, ее разбудила Симона какими-то истерическими выкриками. Суматоху подняла мамина горничная. Она почему-то решила, что в доме произошло ограбление. Симона проверила, и действительно, нитки жемчуга на туалетном столике не оказалось. Вначале решили, что это кто-то из лакеев, Но потом пришел Филипп и рассказал о воре с лестницей. Затем появились сыщики полицейского суда.

Снова заговорил Гренэйбл, коренастый человек с тощей бородой.

— Мне бы хотелось задать вопрос леди Софи, — произнес он. — Зачем понадобилось открывать окно? Тем более что горничная утверждает, что вечером, перед тем как отправиться к себе, плотно его закрыла.

Софи сглотнула и подняла глаза. Мать стояла нахмурившись и даже отец, обычно с ней чрезвычайно добрый, сейчас держался отчужденно. Однажды ей приснился сон, будто она актриса и должна произносить на сцене монолог, но вдруг напрочь забыла слова роли. Вот сейчас она почувствовала себя точно так же.

— Мне просто стало душно, — проронила она дрожащим голосом. — Захотелось немного подышать прохладным ночным воздухом. — Софи бросила взгляд на отца и, почувствовав в его глазах поддержку, неожиданно ударилась в слезы. Сказалось напряжение сегодняшней ночи. Она горько плакала, потому что бездумно дала Патрику соблазнить себя, потому что поддалась его чарам, потому что была смущена сейчас, сбита с толку, наконец, потому, что у нее болело в промежности.

Подчиненные Гренэйбла, должно быть, радовались, наблюдая его смущение. Ведь это он довел знатную молодую леди до рыданий.

Отец оказался рядом в ту же секунду. Элоиза была несколько медлительнее, ее очень удивили слезы Софи. Насколько она помнила, в последний раз дочь плакала, когда ей было лет шесть или семь. И вот сейчас она рыдает, захлебываясь, всего лишь из-за утраты какого-то жемчужного ожерелья!

— Не волнуйся, это у нее просто шок, — сказал Джордж, встретив смущенный взгляд жены. — Очень, видно, испугалась, когда увидела грабителя.

Элоиза в бешенстве повернулась к Гренэйблу. Он даже невольно сделал шаг назад.

— Не вижу смысла расспрашивать мою дочь. Совершенно очевидно, что даже если она и видела преступника, то в темноте разглядеть его лица не могла. И задержать тоже. — Она сделала многозначительную паузу. — Я предлагаю вам незамедлительно начать поиски.

Гренэйбл откашлялся. Конечно, маркиза права. Просто вначале открытое окно ему показалось слегка подозрительным. Действительно, нужно возвратиться на Боу-стрит и разослать описание жемчужного ожерелья всем известным скупщикам краденого.

Маркиза направилась с дочерью вверх по лестнице.

Гренэйбл низко поклонился, а затем повернулся к маркизу.

— Я согласен, согласен. Нам здесь больше делать нечего. Но должен вас предупредить, вернуть ожерелье вряд ли удастся.

Неожиданно маркиз успокоился и тепло пожал Гренэйблу руку.

— А вы уж постарайтесь, как можете, приятель. Да-да, постарайтесь. Но выше головы, как говорится, не прыгнешь. Я не из тех, кто поносит сыщиков, потому что вижу, какая у вас трудная работа. Вообще-то вы замечательно охотитесь за преступниками.