Дневники Химеры - Макс Ридли Кроу

– Ты первый раз в Венеции? – спросила Рита.

Ника кивнула, озираясь по сторонам. Пока ее ничуть не впечатлила эта застывшая в морских водах куртизанка: непримечательный промышленный район, грузчики складывают на баржи мешки с мусором, кто-то выгружает мебель. Приятно пахло морем, вернее – теми зелеными водорослями, которые обильно поросли на каменных ступеньках и стенах набережной. Для Ники это и был запах моря, запомнившийся с детства, поскольку после шторма в Крыму пахло именно так. А вот Средиземное или Красное море для нее не пахнут ничем.

– Тебе вряд ли понравится, – усмехнулась Рита. – Ты еще молодая, быстрая. Это город для таких старых куриц, как я. Мы уже знаем, что как ни спеши – все равно не успеешь. К тому же, в центре нет машин, а мне, поверь, больше ничего и не нужно. О, это за мной!

Рита легко, словно летняя бабочка, впорхнула в толпу прибывших туристов, и ее унесло волной восторженных говорливых азиатов прямо на прибывший вапоретто.

– Что теперь? – Ника повернулась к задумчивому Алексу.

– Подождем следующий, – ответил он, садясь на лавочку и вытягивая ноги.

С тех самых пор, как ее вытащили из анимуса в Граце, они почти не разговаривали. Им пришлось уходить быстро. Когда Ника очнулась после погружения, то с удивлением обнаружила, что все ее спутники на нервах, да еще и вернулся эмоциональный Сильвер – тот самый пузатый ассасин, что сторожил фургон с анимусом. По его словам, люди Ирэны засекли их местоположение, и оставалось только двинуться в путь. Сильвер же, ругаясь сразу на нескольких языках, сел за руль фургона. Он должен был доставить его в Венецию другой дорогой, в то время как команда увела бы сыщиков Ирэны за собой. Сперва возник спор, с кем должна отправиться Ника, и Сэб с Колином настаивали, чтобы девушка отправилась с Сильвером и продолжила сеансы в анимусе, но Алекс категорически отверг это предложение. Он никому не объяснял причину, да никто и не спрашивал. Сэб громко и долго возмущалась этому, но и ей пришлось смириться.

Ника же старалась быть тише воды, ниже травы. Уж если бы ей предложили право выбора, то она бы предпочла остаться с теми, кого хоть немного знает. Да и как-то спокойней ей рядом с Алексом.

– Идем, – он поднялся и, взяв ее за руку, повел на теплоход.

Заняв удобный угол между стенкой и бортом, Алекс принялся фотографировать приближающуюся историческую часть города, водя громоздким объективом то в одну, то в другую сторону. Ника покрепче вцепилась в перила и стала рассматривать старинные здания. Вопреки нервному напряжению и усталости, она не могла оставаться равнодушной к невероятной красоте, окружающей ее со всех сторон. Венеция распахнула свои объятия и призывно улыбнулась. Восток и Запад слились воедино, сплелись в причудливые воздушные узоры, в невесомые ажурные купола. Большие и крошечные мостики соединяли берега, продолжали улицы, и несли с одной стороны на другую потоки пестрых туристических групп. Тут и там полыхали вспышки фотоаппаратов.

Мимо проплыл гондольер, пытаясь песней заглушить рев двигателей. Прекрасная черная гондола с королевским бархатным сидением никак не подходила сидящим в ней людям в дешевых майках и шортах, между которых свисали животы. Пошлость и изящество – в одном флаконе.

Они катались больше часа, проезжая по одному и тому же маршруту, а Алекс все так же фотографировал окрестности. Ника заскучала. Она хотела есть, спать и сойти на твердую землю, но ее спутник словно готовился к конкурсу «Турист года». Наконец, он еле заметно усмехнулся и, схватив Нику за руку, потащил к выходу. Стоило им сойти на берег, как он тут же направился к отдыхающим гондольерам.

– Нет, слушай, только не это, – взмолилась Ника. – Можно я по земле похожу? Ну чуть-чуть.

Завидев их, задерганные клиентским потоком гондольеры оживились и стали зазывать каждый в свою лодку, но Алекс направился только к одному из них, что сидел на ступеньках и незаметно попивал из фляги. Заметив приближающихся клиентов, мужчина поднялся и наклонил голову в изящном поклоне:

– Signori, vi chiedo![21] – радостно затараторил он, указывая на гондолу.

– Я не хочу, – шепнула Ника на ухо Алексу, с ужасом осознавая, что сейчас ее опять станет качать из стороны в сторону.

– Мы же в Венеции, – спутник бросил на нее насмешливый взгляд. – Это не обсуждается.

– Si prega di essere seduti! Bella donna,[22] – гондольер помог Нике разместиться и сам встал у весла. Алекс ловко занял свое место и обнял девушку за плечи.

Пока они отплывали от пристани, Ника быстро пригладила волосы. Она ощущала себя такой неуместной в этой роскошной лодке. «Платьице бы сейчас с корсетом, перья в прическу, маску и…» – она украдкой глянула на Алекса. Нет, не похож он на романтический образ героя-любовника, тут бы и десяток масок не спас ситуацию. Ему, похоже, держать оружие привычнее, чем руку девушки, если, конечно, эта девушка не такой же опытный убийца, как он сам. Ассасин – орудие, действующее по приказу, и как бы порой Алекс ни походил на «своего парня», однажды его удар может быть направлен в ее сторону.

Почувствовав ее взгляд, он повернулся, и девушка, чтобы скрыть смущение, сделала вид, будто ее внимание привлекли находящиеся за ним строения.

Гондола вошла в узкий канал. С перекинувшегося между домами моста возбужденные красотами туристы принялись махать руками и фотографировать Нику с Алексом. Девушка испытала желание спрятаться от камер, приблизительно представив, что испытывают популярные звезды шоу-бизнеса, а ее спутник небрежным жестом надел очки – его словно ничуть не смущало такое внимание посторонних людей.

– Comme se fricceca la luna chiena…lo mare ride, ll'aria e serena…Vuje che facite 'mmiez'a la via? Santa Lucia! Santa Lucia![23] – затянул гондольер вдохновенно.

– Я не стану доплачивать за песню, – сказал Алекс на английском.

– Это потому что ты всегда был жмотом, – с белозубой улыбкой ответил ему гондольер.

Ника резко повернулась к нему, затем к сидящему рядом. Значит, выбор гондолы был не случайным и уж точно не продиктованным романтическим веянием города. «Какое облегчение!» – подумала Ника, и только где-то там, очень глубоко в душе, испытала горький привкус досады. Но, возможно, все дело в усталости.

Удивительно, как гондольер умудрялся лавировать на одиннадцатиметровой лодке, управляясь одним веслом. Избегая собравшихся впереди коллег, пытающихся высадить туристов, он свернул в такой крошечный закоулок, что от одной стены дома до другой Ника могла дотянуться руками.

– Зачем пожаловал? – поинтересовался катающий их мужчина. – Исторические места? Чревоугодие? Медовый месяц?

– Да вот подумал, отчего бы не навестить друга Стефано Клементе, – Алекс безмятежно рассматривал дома, мимо которых их неспешно несло течение. – Говорят, никто лучше него Венецию не знает, но я что-то засомневался.

– Vaffanculo! – выругался тот все с такой же сверкающей улыбкой, в которой поубавилось теплоты.

– И не мечтай, – в тон ему ответил Алекс.

– Vattene! Твои визиты дорого мне обходятся. Отыщи другого проводника.

Алекс подался вперед:

– А другой мне не нужен. Меняю вопросы на ответы. Чем скорее поможешь, тем скорее я уйду. Подумай об этом.

Гондольер покачал головой, угрюмо глядя в сторону. Какое-то время их молчание ничто не нарушало, было слышно только плеск воды у борта. Но стоило совершить еще один поворот, как гул толпы настиг их. В этом чудовищном шуме тяжело было расслышать даже самого себя. Бросив мрачный взгляд на светящихся белизной северных туристов, Стефано повернулся к Алексу. Он уже собирался что-то ответить, но внезапно вспомнил о присутствии Ники. Скользнув по ней оценивающим взглядом профессионального обольстителя, тот сообщил:

– Ладно, но не ради тебя. Per questa bellezza,[24] – призывно сверкнув глазами, сообщил тот.

– Ты еврей, – напомнил Алекс, – не корчи из себя итальянца.

– Во мне душа итальянца! – возмутился гондольер, – во мне темперамент итальянца! И с твоей стороны это подлый выпад. Ты антисемит? А? Фашист?

– Успокойся, Стефано, – примирительно поднял руки Алекс, – я не хотел тебя обидеть. Прости меня.

Гондольер возмущенно фыркнул, воскликнул еще парочку сочных ругательств, после чего заметно остыл и уже спокойней сказал:

– Сейчас работы много и слишком шумно. А вот после десяти буду ждать вас возле Арсенала.

Стефано высадил их у площади Сан-Марко, и тут же к нему в лодку прыгнули настоящие туристы, которым он несказанно обрадовался.

До вечера время тянулось медленно. Алекс не был настроен на прогулку, и чтобы не тратить в пустую деньги в крошечных ресторанчиках, они разместились прямо на набережной, в тихом укромном месте, откуда открывался шикарный вид на Гранд Канал и мост Риальто. Удивительно, как утонченная архитектура привлекает толпы туристов с той же силой, с которой и оскверняющие ее торговые точки с безвкусными поделками. Ника сидела, прислонившись к теплой стене дома, и завидовала им, похожим на восторженных щенков бездельникам, которые только и стремятся, что запечатлеть себя на фоне чужих достижений. Она бы мечтала очутиться в Венеции именно так: праздно, весело, с шумной компанией или любимым, есть мороженное, плавать в гондоле, слушать колокольный звон с башен и простаивать километровые очереди в галереи. Но судьба распорядилась иначе. Ника даже не была уверена, что когда-нибудь еще сумеет испытать беззаботность.