Волкодав - Мария Семенова

Что он тут делает? Охраняет жрецов?..

Потом Волкодав разглядел на помосте еще одного человека. Этот был одет по-аррантски – в сандалии да тонкую льняную рубаху без рукавов, длиной по колено. Человек был примерно ровесником Волкодаву, но, в отличие от него, очень хорош собой. Вот только выглядел он заморенным и голодным; Волкодаву бросились в глаза синяки на голых ногах и подозрительные пятна на грязной рубахе. Юноша стоял неподвижно, низко опустив кудрявую голову и крепко прижимая к груди несколько толстых растрепанных книг…

А у переднего края помоста стоял проповедник. Он тяжело дышал – видимо, только что кончил вдохновенную речь. Волкодав с сожалением понял, что опоздал. Что ж, вряд ли они приплыли сюда ради одной-единственной проповеди. Подождем, услышим еще.

– Скажи пожалуйста, досточтимый Ученик, – заговорила кнесинка Елень. – Я, наверное, недослышала. Ты рассказывал, что твой Бог един. Как же вышло, что вы поклоняетесь Близнецам?

– Это я, в скудости разума своего, не сумел внятно выразиться, госпожа, – с поклоном ответствовал жрец. – Когда Бог решил явить себя людям, человеческая плоть была измерена и найдена слишком хрупким сосудом, неспособным вместить Его дух. И была избрана женщина, ожидавшая рождения двойни. И воссияло над нею…

Дальше Волкодав не слушал. Он ощутил, как над губой выступил внезапный пот, и торопливо провел рукой по усам. Он никогда не забывал мест, увиденных хотя бы однажды. Лица он запоминал куда хуже. Но этот голос остался в его памяти навсегда. «Догнивай же в мерзости, ничтожный язычник…»

Нелетучий Мыш взъерошил черную шерстку и негромко, но с вызовом зашипел. Всякому, кто вздумает обижать Волкодава, придется сперва иметь дело с ним!

Волкодав снова посмотрел на арранта. Тот вдруг поднял золотоволосую голову, и взгляды их на мгновение встретились. Только на мгновение, но Волкодав вздрогнул. В зеленых глазах парня ему почудился отчаянный призыв, чуть не вопль: «Помоги!» Вопль, впрочем, тут же оборванный. Аррант знал, что выручать его было слишком опасно.

Волкодав немного подумал и начал протискиваться вперед.

Спустя некоторое время дошла очередь до юноши с книгами. Его толкнули в спину, и он обреченно шагнул вперед, оказавшись подле жреца.

– А вот живое свидетельство того, до какой низости может докатиться пренебрегший священными истинами Близнецов, – указывая на молодого арранта, провозгласил жрец. – Этот человек пытался спасти от очистительного костра книги лжепророков и лжеучителей, дабы смущать и вводить в искушение умы и души непосвященных… – Проповедник осенил себя знамением Разделенного Круга. – Вот эти книги: он сам носит их, ибо людям благочестивым грешно до них даже дотрагиваться…

– Каждое учение драгоценно! – неожиданно громко и убежденно перебил пленник. Зеленые глаза непокорно блеснули: – Уничтожь их, и мир обеднеет!

– Учения, о которых глаголешь ты, неразумный, – что грязь на ногах, – едва ли не с жалостью покачал головой жрец. – Ее трудно избежать, пока идешь по дороге. Но прежде нежели входить в дом и ступать на прекрасные ковры, грязь следует смыть.

– Ты называешь грязью золотую пыль, по крупице собранную человеческим разумом! – не сдавался аррант.

– С каких это пор божественные истины собираются нашим разумом, темным и бедным? – спросил жрец.

Волкодав, успевший достичь передних рядов, только вздохнул. Когда заходила речь о какой-нибудь бредовой, совершенно невыполнимой затее, венны предлагали натаскать воды решетом, сегваны советовали вычерпать море, арранты же – переспорить жреца. Парень, похоже, забыл поговорку. А может, просто нечего было терять…

Проповедник взирал на книжного юношу со скорбью и сожалением, словно на опасно больного:

– Если к божественным откровениям подходят с убогими мерками разума, значит, можно подходить к ним и со столь же убогими мерками силы… Осмелюсь назвать это последнее даже более оправданным, ибо Боги в своем всемогуществе даруют победу не тому, кто крепче телесно, а тому, за кем правда. Вот наш воин…

Рука в красном рукаве вытянулась в сторону окованного сталью верзилы. Все правильно, подумал Волкодав. Боги могущественны и справедливы, однако все-таки лучше, если правдоборец сноровист, сыт и силен.

– На его благородном клинке пребывает благословение Близнецов, – продолжал жрец. – Я знаю, ваше племя чтит праведность поединка. Найдется ли здесь кто-нибудь, кто дерзнет…

– Найдется! – почти сразу отозвались из толпы. К помосту уже проталкивался светловолосый детина в тяжелой сольвеннской кольчуге. Если он чем и уступал полосатому, то ненамного.

– Я не хотела бы осквернять убийством сегодняшний день, добрый Ученик, – заметила кнесинка.

– Мы проехали уже семь городов, государыня, – с поклоном ответствовал жрец. – Наш воин всего только даст твоим подданным убедиться в могуществе истинной веры. Для этого нет нужды отнимать жизнь.

Светловолосый миновал стражников и забрался на помост. Развязав ремешок, он вытащил из ножен длинный прямой меч. Невежа, поморщился про себя Волкодав. Меч у парня был хорошей нарлакской работы, красивый и дорогой, с двумя красными камнями, вделанными в рукоять.

– Доброго слова не стоят твои Близнецы! – дерзко бросил жрецу сольвенн. Проповедник усмехнулся:

– Посмотрим, как ты это докажешь…

И отошел благословить своего воина на праведный бой.

Волкодав покосился на галирадских волхвов, сидевших чуть позади резного кресла кнесинки Елень. Волхвы слушали молча, с непроницаемыми лицами. Они не вмешивались в спор. Вероучений в Галираде бытовало бессчетное множество – по числу стран, откуда прибывали в город купцы, а уж съезжались сюда воистину со всего света. И никто не посягал изгонять или свергать чуждых Богов, и даже Медный Бог, аррантский Морской Хозяин, терпеливо сносил не всегда почтительное обращение…

Вот начался поединок, и Волкодав сразу понял, что противники были вполне достойны друг друга. Тяжелые мечи невесомо порхали в крепких руках, мелькая, точно серебристые рыбки, играющие в пруду. Волкодав слышал, как неподалеку от него шепотом переговаривались две девушки. Обеим хотелось, чтобы сольвенн изловчился и сшиб с двухцветного шлем. Вот бы глянуть, хорош ли собой?..

Волкодав внимательно смотрел на поединщиков, придерживая одной рукой кошель с деньгами. Он всегда так делал, когда оказывался в толпе.

Между тем происходившее на помосте нравилось ему все меньше и меньше. Сначала он сам толком не понимал почему. Потом понял. И снова начал потихоньку проталкиваться вперед.

Бой был подстроен. Подстроен от начала и до конца. Но подстроен здорово. Волкодав это заметил только потому, что сам полных четыре года немногое видел, кроме сражений и поединков.