Гатчинский коршун - Андрей Величко

Первым я послушал Алафузова – нового начальника шестого отдела, уже ставшего полковником. Собственно, генералом он не был чисто номинально, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.

– По-моему, – поделился полковник, – против Татьяны играет разведуправление Генштаба. Официально никакой работы внутри России они не ведут, так что в поле зрения следственного отдела при мне, да и сейчас, кажется, тоже, не попадали.

– Предложения есть? – спросил я.

– Два, – кивнул полковник. – Первое – сделать эту операцию совместной с «Домом». На вашем уровне, то есть. Общими силами организовать плотное наблюдение, далее по обстоятельствам. Если это действительно генштабисты, противник опасный. Попытки вербовать саму Кшесинскую считаю бесполезными.

– А шантажировать?

– Тоже. У нее преувеличенное представление о возможностях ее любовников, поэтому я не ожидаю плодотворного сотрудничества. Разве только в самом конце операции, для внесения дополнительной нервозности в обстановку.

Татьяна была в общем согласна с полковником, но предложила выделить специальную группу, интересующейся в основном не вопросами «кто посмел», а кому и, главное, почему мешали наши бедные девушки… В связи с чем попросила меня организовать ей право внеочередных аудиенций у Маши. Ну, это мне было нетрудно – Маша как раз недавно тоже говорила, что, когда режим секретности позволяет, можно ставить в известность и ее ведомство, для должного сочетания государственной пользы с такой же выгодой.

Общими усилиями ситуация начала быстро проясняться. Выяснилось, что дворец Кшесинской в Стрельне построен вовсе не на пожертвования двух ее галантов, а в основном на кредит Дворянского банка, причем документы о погашении представляли из себя, по мнению Маши, явную туфту. Так, подумал я, по времени это совпало с тем, что Путиловский завод практически отказался от сотрудничества с Круппом и начал делать пушки фирмы Шнейдера – мало того что худшие и более дорогие, но и на интересных условиях – то есть эти орудия могли делаться только на Путиловском заводе, и наше Главное артиллерийское управление обязалось вообще не производить нигде других этого класса! А председатель правления Общества Путиловских заводов по совместительству занимал точно такую же должность в только что помянутом Дворянском банке. Главным же артиллеристом в России – генерал-инспектором – был один из двух полуотцов Матильдиного дитяти великий князь Сергей… Кстати, помните мое возмущение тем, что перед японской войной к русской трехдюймовке имелись только шрапнельные снаряды, и я очень хотел познакомиться с инициатором этого? Ну так выяснилось, что это тот же самый Сергей по наводке того же Шнейдера.

Кроме того, Маша ставила меня в известность, что прыткая Матильда уже начала получать новый кредит на дворец в Питере, это где у нас музей революции, а я сообразил, с чем связана непонятная возня насчет новой путиловской пушки – мне уже донесли, что на конкурсе образец Круппа подвергается совершенно необоснованной травле. Когда же Алафузов доложил мне, что главным действующим лицом в Стрельне является полковник Чернов, офицер разведупра, до того служивший в ГАУ, а руководитель того самого разведупра, Целебровский, хорошо знаком с Сергеем, вплоть до приятельства, я отправился на доклад к Гоше.

Честно говоря, я ждал несколько более мягкой реакции.

– Тебе зачем-нибудь нужны замешанные в этом деле офицеры? – поинтересовался Гоша. – Если нет, то разрешаю… сколько там… полтора десятка? Так вот, разрешаю полтора десятка несчастных случаев – надеюсь, это нетрудно? Тем более что особо филигранной маскировки я не требую. С Сергеем же… Приходи послезавтра, а то у нас другой Сергей, и тоже великий князь, без дела мается. Да, а на Путилова готовь материалы для суда, этого втихую нельзя. Что смотришь, как будто в первый раз величество увидел? Да, Путилов наш старый конкурент, поэтому надо блюсти законность. А с офицерами… Дураков там быть не может, понимают, чем занимаются – копают против политики императора. Тут игры в законность неуместны…

Вернувшись к себе, я вызвал Танечку, Алафузова и распределил между ними клиентов. Насчет пятнадцати величество малость погорячилось, в списке были и совсем эпизодические лица, но девять человек во главе с Целебровским явно попадали под высочайшее разрешение. Его я приказал перед несчастным случаем доставить к нам и порасспрашивать, а к остальным велел приступать, и без волокиты.

Тем временем подошел срок моей новой поездки в Зимний по поводу главного фигуранта в этом деле. У Гоши уже сидел бывший московский губернатор, а ныне председатель Высочайшего Арбитража великий князь Сергей Александрович.

– Итак, – взял слово Гоша, – сейчас господин канцлер познакомит нас с обвинениями в адрес генерал-инспектора. Георгий Андреевич, прошу вас.

– Вот документы, которые показывают, что всякий раз, когда фирма Шнейдер заключает с Путиловским заводом невыгодную для России сделку, его состояние резко увеличивается. Считаю это достаточным доказательством вины. Открытый суд полагаю нецелесообразным, прошу санкции на неявное устранение.

– Но где доказательства, что деньги получены им именно за то, что вы сказали? – вскинулся председатель.

– А зачем? И так все ясно. Чай, не кражу бутылки водки каким-нибудь босяком обсуждаем.

– Присоединяюсь, – кивнул император, – даже то, что стоимость дворца Ксешинской превышает его и ее совокупный доход за четыре года их знакомства, при должности, занимаемой Сергеем Михайловичем, уже является основанием для принятия соответствующих мер. Свое мнение канцлер нам высказал. Теперь ваше слово, Сергей Александрович.

– Принять его прошение об отставке и предложить отправиться в свое имение.

– Господин канцлер? – поднял бровь Гоша.

– После чего данный индивидуум автоматически оказывается в оппозиции, а ущерб – невозмещенным, – высказался я. – Кстати, этот ущерб будет продолжать расти, потому что оставить князя без плотного присмотра будет ну никак нельзя. У нас что, казна бездонная?

– Хорошо, пусть возместит якобы нанесенный им ущерб!

– Как? У него и пятой части нет, даже считая с дворцом Кшесинской! А потом, в результате его деятельности уже погибли сотни солдат на японской войне… У него же всего одна жизнь, вот ей пускай и возместит.

– Сергей Александрович, вам слово.

– Ваше Величество! То, что предлагает этот человек, невозможно… это бесчестно, в конце концов!

– Если мне понадобится морально-этическая оценка действий канцлера, – нахмурился Гоша, – то я так и скажу. В данный же момент ваши слова неуместны.

– А насчет невозможности вы глубоко заблуждаетесь, – уточнил я.

Минуты две все молчали.

– Выслушав стороны, – сообщил нам наконец император, – я пришел к выводу, что точка зрения канцлера более соответствует интересам России, и повелеваю предпринять все необходимые шаги для претворения ее в жизнь. Господа, я вас более не задерживаю.

В Гатчине меня ждала Танечка с докладом.

– Шеф, мои клиенты исполнены, – сообщила она мне, – и, кстати, у вас в приемной уже полчаса как трясется несравненная Матильда.

– А с чего это она? – заинтересовался я.

– Так ведь в момент акции Чернов как раз злоупотреблял служебным положением на одной из её новых, не наших балеринок, так что, когда его оттуда сняли и, даже дверь не закрыв, подскользнули с лестницы… Малечка очень впечатлилась и уже через десять минут помчалась к вам. На «Оке», ей недавно Андрей Владимирович подарил. Возможно, полковник и слегка ошибся, предположив, что сотрудничества с ней не получится. Я бы, пожалуй, за нее сейчас поручилась… Ну, не то чтобы прямо сейчас, а после двух-трех бесед.

Глава 22

Через неделю Петербург прощался с трагически погибшим великим князем Сергеем Михайловичем. Как и положено выдающемуся генералу и не менее выдающемуся коррупционеру, он погиб одновременно и на посту, и в процессе отрабатывания взятки…

Фирма «Шнейдер» наконец-то представила своего конкурента давно уже волокитимой на полигоне, действительно отличной по тем временам крупповской гаубице. На первых стрельбах присутствовал и великий князь. И пренебрег техникой безопасности, вот ведь жалость какая! Ибо французское орудие разорвало при первом же выстреле. Результат – три легкораненых и один покойник – по несчастливой случайности осколок попал точно в великокняжеский висок.

Хорошо осознавшая тяжесть своего положения Кшесинская теперь и шагу боялась ступить без разрешения Татьяны – у балерины все было в порядке и с воображением, и с инстинктом самосохранения. Дворец в Стрельне был ей оставлен. Танечка даже выступала за то, чтобы и начавшуюся питерскую стройку довести до конца – ибо клиентура просто обязательно будет расширяться, а такой, какую обслуживает Малечка со подругами, нужен повышенный шик. Я в принципе огласился, но отложил перевод средств до момента, пока Маша разберется с доставшимся ей десятком фирм, ранее контролируемых Путиловым. Правда, Алексей Иванович оказался очень осторожным человеком и сбежал в Париж после первого же несчастного случая, но сбежал почти пустым, так что теперь наш МИД вяло переругивался с Парижем по поводу выдачи опасного государственного преступника, а Маша разбиралась с его имуществом.