Этот бессмертный - Роджер Желязны

– Я знаю.

– А помните ли вы те дни, когда мы сидели в окопе на склоне холма, выходящего к Пирейскому заливу? Время от времени вы меняли ленты в моем пулемете, а я поливал свинцом лодки. А когда я уставал, вы сами становились за пулемет. У нас тогда было мало патронов. Гвардия Управления не смогла тогда высадиться, да, впрочем, и в последующие дни ей это тоже не удалось. Они так и не сумели захватить Афины и уничтожить Рэдпол. И мы беседовали друг с другом, сидя так два дня и ночь, в любую минуту ожидая, что огненный шар уничтожит нас. Вы тогда рассказывали о великих державах в небесах.

– Не помню.

– А я не забыл… Вы говорили, что там тоже есть люди, подобные нам, которые живут на планетах возле далеких звезд. Кроме того, там обитают и синие. Многие из людей, говорили вы, заискивают перед этими чужаками, чтобы заслужить их благосклонность, и они продали бы нашу Землю синим, чтобы те могли превратить ее в музей. Другие же, говорили вы, не хотят допустить этого, они хотят, чтобы все осталось по-прежнему, как сейчас чтобы Земля была их собственностью, которой распоряжается Управление.

Синие тоже разделились во мнениях по этому вопросу, поскольку перед ними встала проблема: насколько это законно, и соответствует ли покупка Земли их этическим нормам. Стороны пришли к компромиссу, и синим были проданы некоторые нетронутые радиацией местности, которые они стали использовать как курорты, и из которых они стали расползаться по всей Земле. Но вы хотели, чтобы Земля принадлежала только людям. Вы говорили тогда, что если мы уступим синим хотя бы один дюйм, они захватят и все остальное. Вы хотели тогда, чтобы люди со звезд вернулись и возродили города, перепахали «горячие» места, истребили диких зверей, охотившихся на людей. Мы сидели в окопе, готовые каждую секунду принять смерть, и вы говорили, что мы можем видеть, слышать, осязать или пробовать на вкус смерть – но только из-за небесных держав, которые никогда не видели нас, и которых мы никогда не увидим. Небесные державы начали все это, и из-за этого людям придется умирать здесь, на Земле.

Вы говорили тогда, что вследствие гибели людей и синих эти державы могут вернуться на Землю. Но они, однако, не вернулись. Нам досталась только смерть. И все-таки державы в небе спасли нас в конце концов, потому что с ними нужно было посоветоваться, прежде чем можно было взорвать огненный шар над Землей. И они напоминали Управлению о старом законе, принятом во времена, последовавшие за Тремя Днями, согласно которому на вечные времена запрещалось зажигать огненные шары в небе над Землей. Вы считали, что они все-таки зажгут его, но они не посмели этого сделать. А они хотели это сделать, потому что мы остановили их у Пирея. Затем я сжег Мадагаскар ради вас, но державы так и не снизошли на Землю. И теперь, когда у оставшихся людей заводится больше денег, чем надо, они покидают нашу планету – и больше никогда не возвращаются. И что бы мы сейчас ни делали, мы не сможем предотвратить этого…

– Только вследствие того, что мы действовали, а не сидели сложа руки, все осталось, как прежде, а не превратилось в дерьмо, – покачал я головой.

– Но что случится, если этот синий умрет?

– Не знаю. Возможно, станет еще хуже. Если он рассматривает районы, которые мы посетили, как свою потенциальную недвижимость, то тогда, верно, все начнется сначала.

– Рэдпол будет снова сражаться и бомбить их?

– Думаю, что да.

– Тогда давайте убьем его сейчас, прежде чем он пойдет дальше и увидит больше. Кроме того, могут последовать репрессии – возможно, массовые аресты членов Рэдпола.

– Да, Рэдпол в наше время находится на переднем крае общественной жизни, как в те дни. Но люди еще не готовы. Им нужно время. А вот этим синим… Я буду следить за ним, чтобы узнать его намерения. Затем, если возникнет необходимость, я сам смогу его уничтожить.

Я принюхался к запаху дыма из его трубки. Чем-то этот запах напоминал мне запах сандалового дерева.

– Что это вы курите?

– Это одно из новых растений, которых раньше не было на Земле. Оно растет в моих краях. Я побывал там недавно. Попробуйте.

Я сделал несколько неполных затяжек. И сначала ничего не почувствовал. Продолжая курить, только через минуту я ощутил, что во мне стало нарастать спокойствие и расслабленность.

Я вернул трубку Гассану. Однако, это ощущение продолжало становиться все сильнее и сильнее. Мне стало очень приятно. Таким спокойным, таким умиротворенным я не был в течение уже многих недель. Огонь, тени, земля, все, что окружало нас – неожиданно стало более реальным. Ночной воздух, далекая луна, звуки шагов Дос Сантоса стали отчетливее, стали заслонять те мысли, которые теснились в моей голове. Борьба казалась нелепой. Все равно мы потерпим поражение. У человечества на роду написано, что ему суждено стать собаками, кошками и дрессированными шимпанзе у по-настоящему разумных людей, веганцев – в определенном смысле это была не такая уж плохая перспектива. По-видимому, нам нужен был более мудрый, чем мы, народ, чтобы присматривать за нами и направлять ход нашей жизни. Мы превратили свою собственную планету в грандиозную скотобойню в течение этих трех злосчастных дней. А веганцы создали очень цельное, умеренное, но не очень эффективное межзвездное правительство, объединившее под своей властью десятки планет.

За что бы они не брались, они все делали эстетически, красиво. Их собственная жизнь была размеренной, счастливой и очень тщательно отрегулированной. Зачем же мешать им овладеть Землей?

Они, по всей вероятности, преобразуют ее намного лучше, чем это совершили бы мы, и почему бы нам не стать их рабами? Ведь жизнь эта не так уж и плоха. Почему бы не отдать им этот старый ком грязи, полный радиоактивных язв и населенный калеками?

В самом деле, почему?

Я еще раз взял у Гассана трубку и вдохнул в себя новую порцию спокойствия. Ведь это так приятно – вообще не думать обо всех этих неприятных вещах, не думать о том, что фактически бессилен что-либо сделать. Ведь это так хорошо – просто сидеть у костра, дышать свежим ночным воздухом, прислушиваться к шорохам в лесу – ведь этого вполне достаточно для нормальной человеческой жизни.

Но я потерял свою Кассандру, свою смуглую колдунью с острова Косс. Ее отняли у меня неразумные силы, приводящие в движение Землю и воздух. Ничто не смогло убить ощущение утраты. Она казалась отдаленной, как бы заключенной в хрустальный сосуд, но от этого не перестала быть утратой.

Никакая трубка Востока не могла убить эту боль. И я уже не хотел никакого покоя. Я жаждал ненавидеть. Мне хотелось сорвать маску со всей Вселенной – с Земли, с небес, с Тэллера, с земного правительства, с Управления – чтобы на каждого из них найти ту силу, которая отняла у меня Кассандру, и заставить их тоже познать, что такое боль. Я уже не хотел никакого мира. Я не хочу быть заодно с чем угодно. Я хотел хотя бы на десять минут стать Карагиозисом, смотрящим на все это сквозь прорезь прицела и держащим палец на спусковом крючке.