Обуздать ветер - С. Алесько

— Да я лучше как-нибудь сам… К тому же Ко… Хрен обещал меня навестить…

— Хрен? Кто это? Такой здоровый ворчун-воображала из Алой ветви? — прощебетала Эрика. — Он вернулся из скитаний?

— Угу, — я кивнул, про себя отдав должное краткому, но емкому описанию.

— Навестить-то он тебя навестит, раз обещал, — заверил Клевер, — но водить повсюду за ручку не будет. Отправляйтесь вдвоем, и чтоб до обеда я вас не видел. Эри, никаких штучек с даром, мальчишка не умеет им пользоваться и может серьезно навредить себе и другим.

— Больно надо! Да и меня ты мало чему научил, дедуля.

— Найдешь мужа, он научит, — проворчал творящий, чуть ли не пинками выпроваживая нас за дверь.

С того дня шустрая сестренка повсюду сопровождала меня, щебеча почти без умолку. Не скажу, что был недоволен: Эрика не скрытничала (или искусно делала вид), отличалась легким нравом и приятной внешностью.

Для начала перезнакомила меня с кучей подруг, молоденьких айриц с разноцветными бровями. Я было начал опасаться за свою неприкосновенность, потому как взоры девчонки бросали очень даже заинтересованные, но быстро понял, что интерес тут совершенно умозрительный. Им был любопытен полукровка, редкая травка в Зеленях. Я, к тому же, до не столь давнего времени считал себя человеком и, соответственно, заметно отличался от прочих потомков человеческих матерей взглядами на жизнь и поведением.

Ну, положим, вести-то я вел себя прилично (во всяком случае, очень старался), а вот со взглядами на жизнь выходили промашки. Жителям Зеленей, к примеру, совершенно непонятны были сказки о хитроумных жуликах, которыми я пару раз пробовал развлечь родичей и подруг Эрики. Айров они не забавляли, а служили очередным подтверждением порочности человечьего племени, чем-то вроде нравоучительной проповеди. У людей есть подобные занудные рассказики с глубоким смыслом, которыми терзают уши слушателей напыщенные старцы. А я их всегда терпеть не мог. Рассказики, в смысле. Хотя и высокодуховных старцев, пожалуй, тоже.

Айры действительно отличались невероятной по человеческим меркам правильностью, чем так кичился Корешок. Денег они не знали (и что там друг болтал о заработках в людских землях? Зачем ему золото, если тут, в Зеленях, его пускают лишь на безделушки?), каждый занимался тем, к чему больше душа лежала, а плоды трудов обменивал на то, чего в хозяйстве не хватало.

В Озёрищах, к примеру, часть семей обрабатывала землю: кто злаки в полях выращивал, кто — огороды возделывал, кто — сады. Другие занимались разведением скотины, третьи — рыболовством, благо озер кругом хватало. Охотников среди озёрищенцев не было, зато частенько захаживали пришлые, меняли дичь на лишнюю рыбу. Творящие оказывали помощь всем нуждающимся, в любом деле: сорняки в поле-огороде извести, рыбу в сеть загнать, дом построить, айра занемогшего вылечить или больную животину. Как ни странно, никто этим не злоупотреблял, более того, лишенные дара с удовольствием работали своими руками и очень гордились, когда результаты трудов оказывались не хуже, а иной раз и лучше, чем у владевших волшебством. В обязанности творящих входило обучение детворы грамоте, ведение летописей и, как поведал Клевер, поддержание в порядке пограничного леса, именуемого Изгородью.

Граница тянулась на многие лиги, не только по травяным холмам, но и по горам да выжженным солнцем пустыням. В Зеленях брали начало две крупные реки, в нижнем течении протекавшие через человечьи земли, и людские поселения медленно, но неуклонно подбирались к истокам. Творящие уже сейчас поставили в руслах хитрый заслон из плотоядных водорослей, но все эти шустрые растения требовали постоянного присмотра и подпитки волшебством, так что работенки у Клевера и сотоварищей хватало.

Причины айровой скрытности и нежелания иметь дел с людьми стали понятны после первых же дней в Зеленях. Айрам чужды большинство человеческих пороков: они лишены зависти, жадности, жестокости, лени, не умеют обманывать, не стремятся подмять под себя слабого. Творящие по каким-то своим неписаным (а может, как раз записанным) правилам не должны отказывать в помощи. Веселая была б жизнь у этого племени в человечьих землях: горбатились бы с утра до ночи на ушлых людишек, а мужикам еще и доставалось за то, что чужие бабенки липнут.

Догадки подтвердил дед, когда я спросил, не имеют ли древляне, народ Пущи, одного из Цветущих островов, каких-то связей с айрами. Уж очень странным казался их обычай украшать щеку татуировкой листа или цветка, название которого обычно совпадало с именем носящего.

— У древлян есть малая толика айровой крови, сейчас уже, пожалуй, только капля, многократно разбавленная, — ответил дед. — Теперь они ничем не отличаются от обычных людей. Позель не является на их лицах, а Зель-творящая не удостаивает даром, и у народа Пущи рождаются только человеческие колдуны. Но память, хоть и страшно искаженная, оказалась крепка, поэтому они накалывают на щеках изображения растений, да поклоняются деревьям. Дикие обычаи… — вздохнул Клевер. — Лучше б старались придерживаться духовных заветов предков…

— Получается, раньше айры жили среди людей?

— Не среди, а по соседству, как живут сейчас человечьи народы. Да, когда-то так и было, но быстро закончилось. Люди оказались чересчур подвержены страстям, и старейшины решили увести народ айров, дабы избежать столкновений с недобрым племенем…

Оказалось, изначально айры обитали на Цветущих и Огненных островах, потом, когда с материка приплыли освоившие мореходство люди, какое-то время сосуществовали с пришельцами, ну, а дальше, ведомые старейшинами, перебрались (или были в одночасье перенесены, я так и не понял, а расспрашивать постеснялся — в разговорах о волшебстве дед был очень осторожен) в дикую местность, подальше от человечьих поселений. В нынешние Зеленя она превратилась не скоро: землю долго меняли творящие и трудолюбивые руки простых айров, зато теперь в этот прекрасный край не было хода не только людям, но и иссушающим ветрам да палящему солнцу Гранитного Брега.

Дети Клевера давно выросли и жили своими домами не только в Озёрищах, но и в других селениях. Кое-с-кем из дядюшек-тетушек я познакомился, они, в отличие от деда с бабкой, не проявили недружелюбия, но и особого желания общаться со мной я не заметил. Двоюродные братья-сестры оказались кто заметно старше, кто, наоборот — сильно моложе, поэтому тоже не стремились проводить время с пришлым родичем, так что по-настоящему родственные отношения сложились у меня лишь с Эрикой, да еще, пожалуй, с Рамондой. Вторая жена деда с разрешения Клевера поколдовала надо мной, после чего я с легкостью освоил айрову азбуку и довольно быстро научился читать и даже писать (буквы, правда, выходили корявые, но разобрать можно было). Тогда названная бабушка подсунула мне книжку не то со сказками, не то со старинными преданиями, я не очень понял, но прочел с интересом.