Тьма над Диамондианой - Альфред Ван Вогт

— Но мужчины такие и есть! — возразила Изолина.

Лицо Марриотта осветилось усталой улыбкой.

— Нет, мое милое дитя, это лишь впечатление, которое может время от времени возникать у женщины с сильной интуицией. На самом деле диамондианцы прекрасно поддаются управлению.

— Ирски тоже, даже еще лучше!

— Двойники выделяют в магнитное поле слишком много энергии, могу вас в этом заверить, — заявил Марриотт.

Быстрый ум Изолины снова сделал скачок вперед.

— Что теперь будет?

Прежде чем Марриотт смог ответить, их вертолет начал резко снижаться.

— Что происходит? — крикнул Марриотт, наклонившись к пилоту.

— Мы должны приземлиться у границы Оврага Гиюма. Женщину надо связать и нести на носилках, — ответил второй ирск.

— Кто отдал такой приказ? — холодно спросил Марриотт.

— Мгдаблтт. Он со своими войсками занял ваш аппарат.

— Ах, вот оно что…

Марриотт откинулся на спинку сиденья. У него было мрачное лицо человека, подавленного тяжелым горем. Изолина вопрошающе взглянула на физика. Наконец он нашел в себе силы изобразить на лице улыбку и ответил молодой женщине:

— Я свергнутый король, и сейчас меня вдруг заставили шагать в строю, как любого другого.

Какое-то время оба человека — мужчина и женщина — молчали. Потом Изолина осторожно выпрямилась, подняла спинку сиденья, превратив его в кресло. Похоже молодая женщина чувствовала себя неспокойно.

— Овраг Гиюма? — негромко и быстро спросила она. — Это сейчас самое опасное место на всем фронте. Что мы там будем делать?

— Там находится корабль, — сказал Марриотт со своей невеселой улыбкой. — Когда я в первый раз покорил Систему Махала…

— Покорили что?

— В конце концов, вы же не думаете, что магнитное эле так и называется «Тьма» в честь того, что человеческий мозг как бы проваливается в темноту на те пять минут, когда ускоряется пульс? Что бы там ни было с Системой, но несколько лет назад ирски захватили один из самых больших межпланетных кораблей диамондианцев. Я велел закопать его под одним из утесов в Овраге Гиюма. Это был своего рода мой штаб, что-то вроде королевского дворца.

Мысли Изолины мчались намного быстрее слов Марриотта, перебирая все возможности, которые раскрывали перед ней объяснения физика. Вдруг она прервала его:

— Значит, именно поэтому вы устроили так, чтобы мирные делегации встречались в этом овраге?

— Кто мог предположить, — тяжело вздохнул Марриотт, — что они вступят друг с другом в бой и развяжут такую войну, что мое отдаленное убежище окажется в центре самых ожесточенных боев между ирсками и диамондианцами? Уверяю вас, этого я не предвидел.

— Но…

Изолина замолчала: она внезапно увидела через полупрозрачные стенки вертолета вместо неба, которое было за ними до сих пор, холм, поляну и сверкающую воду ручья.

Легкий толчок аппарат приземлился. В дальнем конце поляны появились ирски — около десяти бойцов, которые бежали к маленькому вертолету.

Изолина испугалась и потеряла надежду на спасение.

— Джеймс, почему вы поставили меня в такое опасное положение?! — воскликнула она.

— Эти существа такие же, как диамондианцы: в том, что вы дочь генерала, они видят возможность какого-то выигрыша в будущем. Поэтому они настояли на своем.

Изолина помолчала, потом вдруг поняла смысл его слов и в тоске и тревоге спросила:

— Перед тем как я дам им связать себя, не попросите ли вы, чтобы они разрешили мне сходить… в ванную?

— Вам придется довольствоваться кустами, — предупредил Марриотт.

— Да, конечно, мне все равно куда, только поскорее!

29

Огромное и жгучее диамондианское солнце взошло в это утро над планетой, катившейся, если можно так сказать, в пропасть катастрофы. Его огненные лучи ударили по Новому Неаполю, и люди, выходившие из своих кондиционированных домов, вздрогнули при мысли о душном утре, об изнурительном дне, о прокаленном жарой вечере.

Эти лучи зарывались в листву джунглей Оврага Гиюма, где группа диамондианцев с трудом продвигалась по тропе в полумраке под густыми кронами деревьев. Это был небольшой отрад примерно из тридцати человек; двое из них несли носилки с лежавшим без чувств Дэвидом Керком, которого все они считали полковником Чарлзом Мортоном из Комиссии по Переговорам. Накануне участники мирной делегации диамондианцев получили от своих проводников-ирсков такие указания: идти как можно быстрее вперед к такой-то поляне и там дождаться конца дня. Затем по сигналу делегаты должны были бежать к космическому кораблю. Внутри него должна была произойти встреча договаривающихся сторон.

Никто не должен был иметь при себе оружия. Никаких исключений, ничего, даже крошечного ножа.

— Мы не желаем повторения ошибки, сорвавшей первую встречу, — передали ирски.

Руководители диамондианцев дали слово, что все придут безоружными.

Приходя в себя на носилках, Дэвид Керк вспомнил, что однажды, довольный собой, подумал вслух: я знаю, что пробуждение Дэвида Керка никогда нельзя спутать с пробуждением от сна обычного человека. Дэвиду было около двадцати восьми лет, и уже примерно десять лет (с тех пор, как он нашел свое собственное решение задачи, как победить феминистские союзы, — денежное) он каждое утро возвращался к жизни рядом с хорошенькой проституткой или другой доступной женщиной.

«Без лишнего хвастовства можно сказать, что я, Дэвид Керк, аморален всегда — и бодрствующий, и спящий», — подумал молодой чиновник, наслаждаясь этой мыслью. Аморален до того, что даже в моменты перехода от сна к бодрствованию, когда сознание работает нечетко, та детская чистота, которая бывает в душах даже самых закоренелых преступников, была совершенно чужда Дэвиду.

Первыми чувствами Керка, когда Мортон разбудил молодого секретаря, случайно включив механизм духовного братства с ним, были потрясение и удивление: приоткрыв глаза, Керк увидел джунгли. Через несколько секунд Керк с изумлением понял, что его руки и ноги связаны. А потом его природная хитрость взяла верх над остальными чувствами.

Она не дала Керку ни заговорить, ни назвать свое имя. Напротив, Керк снова закрыл глаза и стал обдумывать эту странную ситуацию

Но Керк не смог никого обмануть: у диамондианцев острые глаза, от которых не ускользает ни одна подробность того, что они видят. Все, кто окружал носилки с Керком, увидели, как он приоткрыл глаза, и обменялись многозначительными взглядами.

Новость была передана по цепочке командирам колонны, те пришла взглянуть на Керка и тоже с понимающим видом покачали головами, заметив с типично диамондианской остротой восприятия, что сон того, кого они считали полковником Чарлзом Мортоном, был притворным. — После короткого совещания колонна остановилась посреди джунглей. Носилки были опущены на землю. Проводники-ирски вежливо ждали в стороне, а глава делегации, два его адъютанта, два из четырех юридических советников, связной офицер (диамондианский полковник) и его адъютант (капитан) окружили своего заложника. После того как Дэвида Керка слегка встряхнули и два раза строго прикрикнули на него: «Полковник Мортон, мы знаем, что вы проснулись», он открыл глаза, принял как должное имя, которым его назвали, и пожелал переговорить наедине с равным себе по званию — диамондианским полковником. Остальные с огорчением отошли в сторону. Находчивый Керк сообщил этому офицеру, что его, «Мортона», отец «стоит» сто миллионов федеральных долларов (что было верно относительно Дэвида Керка) и не пожалеет большого выкупа за любимого сына. Поэтому пусть полковник, собрат по оружию, освободит его, и как можно скорее. Он, «Мортон», дает свое слово полковника, что деньги — около миллиона — будут переданы тайно.

Естественно, его диамондианский коллега начал умело торговаться, чтобы удовлетворить и других членов своей группы. Он предложил Керку-Мортону безопасность в обмен на деньги и на объяснение причины, по которой ирски так хотели завладеть главой разведки Комиссии по переговорам. Причина этого очень простая, объяснил Керк: на самом деле это он, Мортон, благодаря своему происхождению из богатейшей семьи был подлинным представителем для переговоров, неофициальным послом. Ирски узнали об этом. Понимая, что никакой договор не будет подписан, если с ним не согласится полковник Мортон, они решили силой вырвать у него согласие на новые миротворческие меры, не зная, что он хочет только одного — дать свое согласие на любые мирные переговоры.

Эти признания были переданы остальным членам делегации и показались им вполне правдоподобными. Похитители мнимого Мортона успокоились. Напряжение исчезло, они были счастливы и говорили себе, что теперь успех их задачи обеспечен.

Ближе к концу дня появился разведчик-ирск. Он недолго поговорил с ирсками-проводниками. Потом, получив разрешение у диамондианских руководителей, он подошел к Дэвиду Керку, наклонился над ним и спросил у Керка, действительно ли тот полковник Чарлз Мортон из Комиссии по Переговорам.