Герильеро - Д. Н. Замполит

штук, из них пять “кольтов”. Вот впятером и решили идти – больше слишком заметно, а полицейских взять неожиданностью, сил должно хватить. Вперед послали Иская и когда все собрались в городе он сообщил, что на посту ночью остаются двое, а семья коррехидора уехала в Ла-Пас и в доме чиновник остается один, не считая служанки.

Но после окончания смены полицейские не покинули пост, наоборот, подъехали даже те, кто должен был уже спать по домам. Причина стала ясна почти сразу – из того, что здесь называли патрульной машиной, выгрузили ящик чичи и ящик с бутылками посолиднее. Как сказал наблюдавший за постом Искай, полчаса назад местный ресторатор, то есть содержатель харчевни, притащил корзину с едой.

– Ну и отлично. Ждем час и начинаем, – решил Вася.

Легко сказать, но провести час в чужом городе так, чтобы тебя не заметили? Кругом, несмотря на спустившуюся ночь, люди, собаки, даже чертовы птицы реагируют на движение… А стоит поднять шум – полицейские непременно вылезут проверить, что происходит и перестрелки не избежать. Потому Вася со товарищи постарались слиться с ландшафтом – с заброшенной халупой, с двумя пустыми бочками, от которых шел острых запах нефтянки, с поросшим быльем двориком, по которому за весь день прошли только две курицы.

“Кстати, надо бы ребятам добыть часы. Это хорошо что мы сейчас на прямой видимости, а как согласовать атаку с нескольких сторон, если придется?”

И Вася углубился в мысли, где взять наручные часы и, самое главное, как научить индейцев ими пользоватся. Так-то они прекрасно определяли время и без них – час до рассвета, два часа после, сумерки, два часа после заката – но это никак не годилось для боевой синхронизации. “Сверим часы”, ага. И фонарики не помешали бы. И уоки-токи, если уж мечтать на всю катушку.

За этими мечтами час и пролетел, радостные возгласы полицейских на посту сменились сперва пением, затем ссорой, потом примирением и, наконец, происходящее свелось к невнятному бормотанию в стиле “Ты меня уважаешь?”.

– Быстро они накидались, – констатировал Искай.

– Опыт не пропьешь, – усмехнулся Вася и дал команду к выдвижению.

Дверь на пост даже не была заперта, а из шестерых полицейских только двое попытались подняться навстречу с грозным мычанием. И тут же плюхнулись обратно, получив в лоб от Римака и Катари. Следом двое боевиков вырубили и остальных и группа, выставив часового, принялась обчищать пост.

Не успел Вася порадоваться, что все прошло лучше, чем планировалось, как его возню с несгораемым шкафчиком прервал предсмертный хрип. Резко обернувшись, студент оторопел – Хосе методично резал полицейских одного за другим, и только на последнем прокололся, не сумел сделать это беззвучно.

– Ты что творишь? – прошипел Вася, когда подскочил к Хосе, припер его к стенке и взял за горло.

Боевик нервно дернул шеей, выскользнул из захвата и двинулся к окну.

– Этих свиней надо убивать всех поголовно!

Опять в Васином мозгу словно издалека сложилось понимание – такой боец может легко пойти вразнос. Он дернул Хосе за плечо и, не обращая внимания на нож в его руке, развернул к себе лицом.

– Ты не в Аргентине, гаучо! Твоя война там, а здесь, в Боливии, будешь делать только то, что мы решили, понял?

– Понял, понял, – недовольно скинул руку с плеча Хосе.

– А на выходе – только то, что прикажет командир!

– Да ясно, отстань ты уже от меня!

Вася просто осатанел. Он тряхнул Хосе за грудки и снова припер к стене так, что оказался нос к носу с аргентинцем.

– Не “отстань”, а “так точно, товарищ командир!” – прошипел он прямо в лицо боевика.

Глядя в глаза касику, Хосе отчетливо понял, что этот индеец куда более бешеный, чем он сам. И что Тупак не задумается убить за нарушение приказа.

– Так точно… товарищ командир…

– Свободен, – Вася толкнул Хосе вбок, – собирай оружие и патроны.

Повертев в руках нож, о котором он в стычке даже забыл думать, Хосе обтер его, сунул в ножны и, скептически хмыкнув, принялся за дело.

Стараясь не наступать в кровь, они собрали пистолеты, магазины к ним и вскрытый цинк с патронами. Найденной монтировкой Катари выломал дверцу несгораемого шкафа, откуда извлекли нетолстую пачку купюр и несколько конвертов с деньгами. Затем вырвали телефонные провода и засыпали все вокруг листьями коки из принесенного с собой мешка.

Что самое приятное в профессии партизана? Появляться там и тогда, где тебя совсем не ждут. Кусок мяса, сдобренный хитрыми отварами деда, уложил пса спать не сразу, но надежно, кабыздох только лениво приоткрыл глаз, когда группа кралась мимо него в дом коррехидора.

– Доброе утро, сеньор!

Хозяин, даром что спал, подскочил как будто его ткнули булавкой и оглядел гостей безумными глазами: две темные тени с повязками на лицах и тускло блестящими стволами пистолетов. Он шарахнулся к стене, прикрываясь натянутым на себя одеялом и вскрикнул:

– Помоги…

Но сильная рука заткнула ему рот, а сунутый в нос пистолет, остро пахший маслом и порохом, добавил сговорчивости.

– Не надо шуметь и никто не пострадает.

Коррехидор мелко затряс головой.

– Сеньор Гаррибия, вы же здесь главный? – спросила одна из теней и продолжила после трясения головой. – У нас в вашем кантоне бизнес. Небольшой, но очень серьезный, понимаете?

Вася говорил на испанском, старательно усиливая кастильский акцент, а сам тревожно думал, как там Хосе. Аргентинца после резни на посту он оставил снаружи вместе с Катари, тихо приказав последнему если что – придушить Хосе. Здоровяк только кивнул, вот уж на кого Вася мог положится… Искай должен контролировать служанку и, судя по тишине, у него все в порядке. Так что с коррехидором Вася беседовал на пару с Римаком.

– Мы очень хотим жить с вами в мире, но нам постоянно мешают. Вы бы не могли нам помочь?

Слегка придушенный мэр, которому, наконец-то освободили рот, еле слышно прошептал:

– Чем именно? Я готов, только скажите!

– Нам очень не нравится ваше внимание к одной айлью. Это мешает нашему бизнесу, понимаете?

– Но это не я! Это все полиция! – попытался перевести стрелки Гаррибия, но чуть не обосрался, когда услышал следующие жуткие слова гостя.

– Полиция нам больше не помешает. Никогда. Теперь дело за вами.

– Да-да. Конечно, я понимаю, – залебезил волостной предводитель, – можете рассчитывать… Клянусь Мадонной, я больше никогда…

– Не надо клясться, это грех, – почти ласково сказал гость, зажег ночник и сунул в руки хозяину бумагу и карандаш. – Пишите расписку.

Пока коррехидор писал под диктовку, Васю все больше отвлекался на звуки из глубины дома.