Принцесса Азии - Юлия Алейникова

Юля тряхнула головой. Наверное, это от вони. Вид Ползунова, смердящие букеты и ссадины на руках соединились, внутри Юли произошла бурная химическая реакция, и в следующую секунду в Василия полетел первый букет, расплескивая в разные стороны водяные брызги.

– Ой! – взвизгнул Василий, ныряя в цветочное безумие.

– Убери отсюда эту дрянь! – прошипела Юля. – Старый ловелас! И сам убирайся вон, пока я тебя чем-нибудь не пришибла. – Она схватила следующую вазу и швырнула туда, где только что была голова Ползунова.

– Юль, прости! У меня просто шок вчера был! Я нападения не ожидал! А они как накинутся! – жалобно проскулил Василий, выныривая на другом конце комнаты.

Юля, не вставая с кровати, ухватила следующий букет и молча швырнула в мужа. Тот пригнулся.

– Я тебя обожаю! Мне никто больше не нужен! – уворачиваясь от букетов, гудел Василий.

Бешенство постепенно выдыхалось. Юля постепенно теряла запал и наконец без сил упала на подушки.

– Открой балкон, идиот! Я задыхаюсь! – зло бросила она мужу, закрыв глаза, чтобы не видеть его противную физиономию.

Василий с утра успел побриться, нарядиться в белую праздничную рубашку и всем видом выражал желание выслужиться.

– А я тебе завтрак заказал. Кофе хочешь? – сюсюкал он возле кровати, дразня жену запахом кофе и свежей сдобы. – А я тебе сюрприз приготовил! – радовался Василий, не получив кофейником по лбу и сочтя это добрым знаком.

– Уйди вон, – процедила зло Юля, но уже как-то вяло.

Василий, сочтя это почти что прощением, поставил поднос на прикроватную тумбочку и, налив ей кофе, бросился шуршать чем-то возле трюмо.

Юля тихонько приоткрыла глаз. Что еще он там придумал? Любопытство страшная сила, и никуда от этого не деться. Василий, как назло, заслонил спиной то, что шуршало, и Юле пришлось приподняться на кровати, чтобы рассмотреть, что там такое.

Не успела Юля плюхнуться назад на подушки и прикрыть глаза, как Василий обернулся, держа в руках удивительной красоты вышитый золотом шарф и резную шкатулку с двумя массивными золотыми браслетами. Что-то подобное надевают на руки кхмерские танцовщицы национального балета. Правда, у них они вряд ли выполнены из золота.

Да, красиво. Наверное, дорого, размышляла Юля, сложив на груди руки и скептически глядя на подарки. Шарф наверняка куплен внизу, в гостиничной сувенирной лавке. Браслеты доставили из дорогого ювелирного магазина. Сам Ползунов за ними бы съездить не успел.

Василий стоял как дурак с протянутыми руками и, почти не дыша, ждал своего приговора. Легкой победы он не ожидал и сейчас просто гадал – повезет, не повезет? Запасного плана у него не было.

Юля взяла с подноса чашечку кофе и с наслаждением сделала глоток, Василий тоже сглотнул. Сознание собственного могущества приятно щекотало Юлино самолюбие.

– Ладно. Можешь говорить, – велела она, милостиво кивнув Василию и намазав маслом свежую булочку с хрустящей аппетитной корочкой.

После получаса заверений, раскаяния, слезных просьб о прощении и самобичевания Василий был прощен. Хотя и не полностью. И смог, наконец, присоединиться к трапезе.

На душе у него здорово полегчало. Он и не надеялся так легко и быстро заслужить прощение. И в душе ужасно боялся, как бы Юля, собрав вещи, не отбыла домой. Поедая завтрак, он дал себе слово подобные заведения больше не посещать.

– Аркадий? Уже встал? – В разговоре Василия отсутствовал всякий намек на игривость, хотя ему до ужаса хотелось подколоть Убойникова по поводу сдобной штучки, ночевавшей в его квартире. Но боясь разозлить Юлю, он щекотливой темы решил не касаться. – Вот и отлично. У той девицы, с которой общался Стрельцов, телефон есть? Говорит, есть, – обернулся он к Юле. – Тогда позвоните ей и договоритесь о встрече. И прямо сейчас позвони Криелю, мне надо с ним встретиться.

Василий пару минут слушал Убойникова, сведя хмуро брови, потом коротко ответил «Нет» и повесил трубку.

– Ну? – сухо спросила Юля.

– Сейчас всех обзвонит и доложится.

– А что «нет»?

– Он спросил, не боюсь ли я встречаться с Криелем.

– А действительно, ты не боишься? – Юле эта идея совершенно не нравилась. Она не любила бандитов, ни отечественных, ни заграничных.

– А что мне бояться? Это же не разбойник с большой дороги. Это серьезный авторитетный человек. Компаньон Стрельцова.

– Вот именно.

– Я Стрельцова не убивал и в два счета это докажу.

– Каким, интересно, образом?

– Этот Криель не полиция, ему отпечатки пальцев и экспертиза не нужны, ему хватит доводов. К тому же наши интересы в данном деле совпадают. Человек, который убил Стрельцова, целит на самом деле в самого Криеля. А я тут для отвода глаз. И думаю, Криель в этой ситуации должен быть мне благодарен, что я ему глаза на происходящее открываю. А он, соответственно, поможет мне выпутаться или хотя бы покинуть страну. Не важно, каким способом. Хоть контрабандой.

– Мне эта затея не нравится.

– У нас нет выбора. Так будет лучше.

Прошло уже два часа, а Убойников все не звонил. Его телефон не отвечал, и Василий с Юлей нервничали все больше.

– Может, он просто с этой девицей развлекается? – нервно мерил комнату шагами Василий.

– Да он к ней близко не подойдет!

– Куда он провалился?

– Может, сами к нему съездим?

– А вдруг разминемся? Может, он поехал к Криелю сам и все еще торчит у этого типа? Нет. Подождем.

Время тянулось медленно. Ничего не происходило.

Телефонный звонок разорвал напряженное ожидание, подобно взрыву.

– Ну, наконец-то! Ты где пропадал? Мы чуть с ума не сошли! – с облегчением выдохнул Василий, переключая телефон на громкую связь.

– Вчера полиция с помощью задержанных девиц составила наш фоторобот, – торопливо говорил Убойников тихим, задушенным голосом. В каждом его слове чувствовался животный ужас. – Драки в клубе обычное дело, и никогда полицию не интересовало, как выглядели хулиганы.

– Им что-то известно про нас? – испуганно спросил Василий.

– Только то, что рассказали девицы. Криель Тхать умер сегодня рано утром, – продолжал тараторить Убойников без всяких переходов. – Тело уже в морге.

– Как это произошло? Он что, болел? Или старый был? – растерялся Василий от такого шквала известий.

– Нет. Был живее всех живых. Молодой и здоровый. Всего пятьдесят три года.

– Елки! Что же это творится? – В трубке наступила пауза. – Эй, Аркадий? Ты здесь?

– Уже нет. Объявили посадку на рейс. Я улетаю. Прямо сейчас. Советую и вам поступить так же. Прощайте.

– Аркадий! Аркадий! – заорали в один голос Ползуновы, но трубка, коротко пикнув, умолкла.

– Проклятый дезертир! – зло швырнув в угол трубку, проревел Василий.

– Давай в аэропорт рванем, вдруг успеем перехватить?

– Бесполезно. Этот гад все точно рассчитал. Поэтому и не звонил долго. Наверняка он всю последнюю неделю на чемоданах сидел.

– Вот паразит. А я к нему только-только привыкать стала. Он мне уже почти понравился.

– Поспешила.

– Что же нам теперь делать?

– Не знаю. Мне надо подумать.

И они стали думать.

Глава 38

Сован с тяжелым сердцем переступил порог знакомого дома, с которым было связано так много в его жизни. Он помнил, как двадцать пять лет назад Криель праздновал новоселье. Как играли свадьбы двух его дочерей и сына.

Двадцать пять лет. Как быстро пронеслось это время. В молодости жизнь полна впечатлений, двадцать лет его юности и зрелости были наполнены событиями, воспоминаниями. Первая любовь, дружба, первые испытания на прочность. Ему очень рано пришлось доказывать миру, кто он есть, Нуон Сован. Смелость, мужество, преданность не были для него тогда пустыми словами. И всегда рядом с ним был его друг, маленький, хрупкий Криель Тхать. Они вместе голодали, боролись, пробивали себе дорогу в жизни. Сколько раз, лежа ночью без сна под одним драным одеялом, они мечтали о другой, сытой жизни. В их дружбе не было тепла или чрезмерной искренности, но на всем свете у Сована не было человека ближе.

Они понимали друг друга и могли доверять друг другу, а только это и было важно.

Криель, маленький, тощий, часто попадал в неприятности, его задирали, шпыняли, не принимали всерьез. Но это не сломило его, а лишь ожесточило и без того лишенное любви сердце. Защищая себя, он достиг совершенства в смертоносных приемах. Из-за маленького роста и тщедушного сложения он не мог позволить себе оставить противника в живых, дать возможность нанести второй удар. Он должен был бить насмерть. Или он, или его. Юркий, невероятно быстрый, он овладел многими видами оружия. Знал уязвимые точки тела, он мог свалить противника, воткнув в него простой карандаш. Он был беспощаден, жесток, злопамятен. Его изощренная жестокость иногда вызывала отвращение даже у самого Сована. И все же они были друзьями. Нет, скорее все же товарищами. Товарищами по борьбе. Борьбе за жизнь.