Судные дни - Адам Нэвилл

Хименес осторожно пошел к этому дому. Он был ближе всего к нам и самый большой. Двери были открыты. Я помню, как он шел через этот туман с фонариком. Как зашел внутрь. И вдруг развернулся и побежал к машине. И когда я увидел его лицо, то понял, что нас ждут проблемы.

Он сказал: «Звони врачам, вызывай подкрепление, у нас тут раненые, а может, и убитые». Я позвонил. Потом взял винтовку, а Хименес дробовик, и мы вернулись в здание. До прибытия подкрепления оставалось не меньше получаса, так что спешить нам было некуда. Мы зашли внутрь медленно. Вот отсюда.

Конвей замолчал и вступил на крыльцо длинного белого здания. Присел под пустым оконным проемом слева. Сделал вид, что у него в руках фонарь.

– Хименес шел с другой стороны, – он показал на окно справа, – я крикнул «Полиция!» и ничего не услышал. Ни звука. Мы не могли обойти здание и посмотреть с другой стороны, потому что нас увидели бы из тех домиков. Сначала нужно было убедиться, что здесь чисто. Осматривать их по одному. Так что я посветил фонариком в окно. Вот так. Внутрь и вниз. – Конвей опустил руку и прикоснулся к ломаной оконной раме. – И я увидел тела. Сразу насчитал пять штук.

Он выпрямился и шагнул в комнату.

Дэн, а потом Кайл медленно последовали за ним. Слой грязи покрывал доски, прогибающиеся под тремя парами ног. Внутри валялись мятые пивные банки, пустые пакеты и стоял густой запах мочи.

Здание делила пополам белая деревянная стена, сквозь открытую дверь в которой виднелась чернота.

– Тут лежали маты. И пять тел на них. На них были эти хламиды, в которых они появлялись в городе. По полу текла кровь. Двое стояли на коленях, как будто молились. Остальные попадали. Кровь уже потемнела и начала густеть, то есть их убили незадолго до того, как мы приехали. Прошло, может, около часа. Я принялся осматривать тело, вел фонариком снизу вверх и увидел перерезанное горло. Голова свалилась вперед, глаза жертвы были закрыты, но разрез шел до самого уха.

Конвей шумно выдохнул:

– Все пятеро, в ряд. У четырех росла борода. Они смотрели в стену. Как будто их так расставил тот, кто убил. И непохоже, чтобы они сопротивлялись. Руки были не связаны.

Он помолчал с закрытыми глазами. Кайл услышал, как Дэн сглотнул, и вдруг почувствовал симпатию к старику, а заодно ощущение вины за то, что он заставляет его вспоминать.

Лейтенант собрался и двинулся к стене.

– Они жили сзади. Во второй комнате. Там были матрасы, старые одеяла, книги. И все. Мы пытались не наступать в кровь – это же было место преступления. Так что на цыпочках обошли тела и двинулись дальше. Во второй комнате было чисто. Никого. Только пять трупов в первой комнате. И еще я почувствовал запах. Как будто до этого у меня отключилось обоняние, и я полагался только на зрение и слух. Но тут спросил: «Ты это чувствуешь?» Хименес кивнул. Он сказал, что это труба лопнула, а я, помню, думаю, здесь же нет канализации. Но точно несло дерьмом, грязной водой и как будто здесь кто-то умер, причем задолго до тех хиппи. И вонь шла не от жертв. Нет, сэр.

Они с радостью вышли наружу. Ирвин Левин не писал в своей книге о запахе разложения. Несколько секунд после слов Конвея Кайл не чувствовал под собой ног. Он вдруг показался сам себе уязвимым и хрупким. Обычно с ним такое случалось при потере контроля над ситуацией. Но сейчас все его долги или невозможность снять фильм за двадцать фунтов были ни при чем. Его волновала собственная безопасность и психическое здоровье, которое сдавало перед таким совпадением, жуткой синхронией, крывшейся в невинном признании лейтенанта. Кайл посмотрел на Дэна и понял, что не одинок в этих чувствах.

Конвей снова отвернулся от камеры и посмотрел в пустыню. Дэн быстренько заснял его сбоку.

– Мы не знали, что среди убитых была их предводительница. Никто не знал, пока не появились эти, из убойного отдела. Сестра Катерина. Это было ее большое тело в середине, она упала и опрокинула двух других. Я, помню, подумал еще, что, если бы она не упала, так бы все и стояли на коленях. Четверым перерезали глотки, а ей отрубили голову.

С места убийства они в неуютной тишине, которая, казалось, очень подходила Конвею, перешли во второе здание, стоящее под углом сорок пять градусов к первому. Ржавый железный навес рухнул на крыльцо. Поддерживавшие его тонкие деревянные столбики создавали впечатление, что все здание валится набок. Белая штукатурка или краска слетела с внешних стен, обнажив старые кирпичи. Крыша загибалась наверх, словно на банке сардин.

– Здесь мы нашли детей. Мы сразу не зашли и сначала посветили на дверь фонариком. Она была заперта снаружи. Но внутри что-то двигалось. Наверное, собаки. Мы крикнули и услышали в ответ какое-то хныканье и вой. Точно собаки. Я подумал, что убийца запер их из-за шума, который они подняли. Поэтому мы решили вернуться сюда позже, потому что здесь безопасно, а собаки на месте преступления нам не нужны. Но я уже пошел к следующему домику, а Хименес посветил фонарем внутрь.

Конвей медленно подошел к маленькому окну сбоку здания.

– Он посмотрел на меня. Видок у него был похуже, чем когда мы нашли дохлых хиппи. Он сказал, что там внутри дети. Мне пришлось посмотреть самому, и там правда были дети. Пятеро. Четверо сидели на полу. Очень грязные, с длинными волосами, но в нормальной одежде. А один, которому было около двух лет, стоял и смотрел прямо на меня. Двое грязных детишек в ужасе прижались друг к другу, а двое других выглядели просто сумасшедшими. Но маленький блондин походил на ангела. Огромные синие глаза. И он был чистый. И голый. Дрожал весь. И это было странно – другие-то были грязные с ног до головы. Он просто стоял посреди комнаты и смотрел на меня. Я решил, что он в шоке. Я спросил, все ли с ними в порядке, но никто не ответил. По крайней мере здесь было безопасно, так что мы пошли к другим зданиям.

Конвей сделал паузу и опять вытер лысину. На этот раз белоснежным носовым платком.

– Может быть, нам прерваться, – спросил Кайл.

Конвей кивнул.

– В этом доме мы нашли убийцу. Брата Белиала. Хотя тогда мы не знали его имени.

Это было самое маленькое из сохранившихся зданий, какой-то сарайчик для инструментов.

– Дверь была закрыта, но внутри кто-то молился. По крайней мере это звучало как молитва. И он не замолчал, когда мы позвали его. Так что дверь Хименес выбил и посветил внутрь фонарем. Прямо на его лицо. Которое я никогда не забуду.

Он был бородатый, в грязной хламиде. Стоял на коленях. Одежда по цвету практически сливалась с деревом, так что мы видели только его лицо. Совершенно дикое. Волосы дыбом. И глаза. Как будто он смотрел сквозь нас. У наркош такой же взгляд. И он сидел там и говорил сам с собой. Или с богом – не знаю. Он не реагировал. А руки у него были в крови. И запястья тоже. И мы одновременно подумали, что этот идиот вполне может оказаться убийцей. Так и вышло..

А рядом с ним лежал длинный нож. Заляпанный кровью до такой степени, что мы сразу смекнули, что это и есть орудие убийства. Очень старый. Я подумал было, что это мачете. Такие у мексиканских наркодилеров, так что мы их частенько видали. Но потом я заметил, что он куда длиннее и тоньше. А за ним стоял автомат. Он мог нас обоих убить. Но не стал. Я все время спрашиваю себя почему?

– Как по-вашему, почему он вас не тронул?

– Думаю, с него было достаточно на тот день.

Конвей вышел из домика.

– Мы надели на него наручники, на ноги и на руки, и положили на землю. Прямо здесь. Чтобы его видеть, – он прочертил полосу в пыли ногой, – и тут мы разделились. Чтобы работать побыстрее. И подозреваемый у нас уже был. Я проверил те три здания к западу, а Хименес – остальные три к востоку. Вот там я нашел арсенал, – лейтенант показал на развалившийся домик без крыши, – он был заперт, но я сорвал замок. Оружия там было столько, что можно было целую войну устроить. А в остальных двух лежали книги. Все одинаковые. «Книга сотни глав», в коробках, как будто они хотели ее в магазин отправить. Хименес нашел склады с лекарствами и едой. И наркотики. Двадцать граммов кокаина, около того марихуаны и целую коробку таблеток. Это оказался тенамфетамин, его тогда в Голливуде любили. Здесь такого не было.

Конвей медленно вернулся к грязной черте, которую провел ботинком.

– Я вернулся посмотреть на подозреваемого. Он так и лежал тут, ныл о старых друзьях и еще о чем-то. И тут меня позвал Хименес. Я обернулся и увидел его фонарь.

Конвей двинулся прямо на Кайла с Дэном, глядя вперед и вспоминая ту давнюю ночь:

– Так что я пошел туда, и Хименес крикнул: «Тут четыре трупа! У забора!» В семьдесят пятом изгородь из рабицы была еще цела. Более того, она была в два раза выше, а поверху они пустили колючую проволоку. Чтобы никто наружу не лез, как те четыре дурака, которых мы нашли на земле. Кажется, они пытались выбраться. Изорвали себе руки. У всех пулевые ранения на спине и ногах. Вот только странное дело: главные ворота были открыты, когда мы подъехали. Что же, подозреваемый перестрелял своих братьев и сестер, распахнул ворота, а потом пошел и заперся? Зачем? Чтобы собак выпустить? Мы их так и не нашли. Другой причины я не нашел.