Возвышение Сталина. Оборона Царицына - Владислав Гончаров

Полный провал августовского наступления на Царицын и успехи генерала Деникина на Северном Кавказе в период второго похода на Кубань чрезвычайно раздражали и угнетали атамана Краснова, который ясно понимал, что без успеха на фронте белое Донское «правительство» долго не продержится.

В силу этого Краснов потребовал от генералов Денисова и Мамонтова подготовки нового решительного наступления на Царицын, с тем чтобы начать его не позднее конца сентября 1918 года и на этот раз непременно взять Царицын и Камышин.

«Атаман, — пишет сам Краснов, — не терял надежды до зимы овладеть Царицыном, чтобы этим закончить наступательные операции. Для усиления Царицынского фронта спешно укомплектовывались и вооружались 3-я Донская дивизия и 2-я стрелковая бригада молодой постоянной армии и выписаны были пушки из Севастополя, для которых в Ростове, в мастерских Владикавказской железной дороги, делали особые бронированные платформы.

Чтобы закрепить до зимы все войско Донское, на Дону были мобилизованы все казаки. Не было ни одной казачьей семьи, где кто-либо из мужчин не был убит или ранен»[136].

Краснову и Денисову было ясно, что, пока в районе Царицына будут группироваться крупные, стойкие красные силы, все планы белого Дона двигаться в северном направлении на фронт Балашов, Поворино, Новохоперск, Таловая, Лиски будут нереальны. Находясь на фланге тех белых сил, которые должны были двигаться на север (Балашов, Лиски) против 8-й и 9-й красных армий, защитники Царицына могли в любой момент ударом во фланг и тыл сорвать эту операцию Донской белой армии. В наступательном оперативном плане Донской армии направление на Царицын, Камышин продолжало все время быть главным и решающим.

Мало того, если бы Краснов и Денисов знали заранее, что в августе красные части, расположенные в направлении Балашов, Лиски, будут такими слабыми и пассивными, то они сочли бы необходимым сосредоточить все силы против Камышина и Царицына, оставив только заслон на Северном участке. Но никто в Ставке белого командования не думал, что оборона Царицына будет такой устойчивой и что она не только сдержит натиск более чем 60-тысячной отборной Донской армии, но и разобьет ее, отбросив остатки далеко на запад от Царицына, за Дон.

Разгром в августе очень тяжело переживался руководителями Донского круга. На секретном совещании Круга в начале сентября представители его, только что вернувшиеся с фронта, заявили: «Казаки на фронте ждут мира или поддержки. Всякое замедление поведет к гибели казачества»; и поэтому совещание в лоб задавало вопросы атаману Краснову: 1) когда и на какую поддержку можно рассчитывать и 2) возможно ли добиться путем переговоров прекращения Гражданской войны?[137]

Деникин пишет, что действительно после августовского поражения донским генералам приходилось «успокаивать утомленные нервы представителей на Круге и воинов на фронте. В этом отношении положение мое было неизмеримо легче, чем атамана. Добровольческая армия, по крайней мере основные ее части, шла беспрекословно туда, куда я ее вел»[138].

На поставленные ему вопросы атаман Краснов ответил, что «ни о какой гибели речи быть не может, казачество накануне победы». А сейчас, при содействии германского командования, «правительство» «Всевеликого войска Донского» организует новое наступление на Царицын, и Круг должен оказать ему поддержку. И действительно, атаману Краснову удалось убедить представителей Круга. «Они вновь подтвердили основное задание, ранее данное Донскому войску, а именно — занять города Царицын, Камышин, Балашов, Новохоперск».

Необходимо отметить, что в организации нового наступления и в восстановлении доверия к Краснову решающую роль сыграло опять-таки кайзеровское главное командование. Например, узнав о том, что на место Краснова оппозиция Круга усиленно выдвигает донского атамана генерала Богаевского, сторонника союзников и командования «Добровольческой армии» Деникина, это командование через своего майора Генерального штаба Кофенгаузена сказало свое слово.

Во-первых, атаман Краснов получил следующее письмо майора Кофенгаузена:

«…Высшее германское командование просит Вас потребовать немедленного выбора атамана, которым, несомненно, будете Вы, Ваше превосходительство (судя по всему тому, что нам известно). Отсрочка выборов атамана дает возможность агитировать враждебным немцам элементам, и я боюсь, что высшее командование сделает свои выводы и прекратит снабжение оружием».

Во-вторых, 15 сентября 1918 года во время переизбрания атамана «Всевеликого войска Донского» командующий Донской белоказачьей армией генерал Денисов получил следующую ноту от кайзеровского главного командования:

«По поручению высшего германского командования имею честь сообщить Вам следующее: происшедшее за последние дни показывает, что на Круге имеется стремление ограничить власть атамана. Ввиду чего предвидится опасность, что будет образовано правительство со слабою властью, которая не сможет в достаточной мере противостоять многочисленным внутренним и внешним врагам Донского государства. Так как, с другой стороны, высшее командование может находиться в хороших отношениях только с таким государством, которое по конструкции своего правительства даст уверенность быть сильным и защитить свою свободу, оно (высшее германское командование) видит себя вынужденным до тех пор, пока это обстоятельство является сомнительным, временно воздержаться от всякой поддержки оружием и снарядами.

Применение этого решения продолжится до тех пор, пока не будет выбран атаман, в котором высшее германское командование будет уверено, что он поведет политику Донского государства в направлении, дружественном Германии, и который будет облечен Кругом полнотою власти, необходимой для настоящего серьезного момента.

Я прошу Ваше превосходительство сообщить об этом еще сегодня же Его Высокопревосходительству донскому атаману, к которому высшее германское командование питает самое полное доверие, а также сообщить г. Председателю Совета министров генерал-лейтенанту Богаевскому.

Фон Кофенгаузен,

Генерального штаба майор»[139].

Этот документ со всей циничной откровенностью показывает, что атаман Краснов и его подручные являлись полными вассалами Вильгельма.

Когда в сентябре 1918 года Круг узнал содержание этой ноты германского главного командования, он большинством голосов переизбрал генерала Краснова атаманом «Всевеликого войска Донского», получив за это от Вильгельма новую партию оружия, снарядов и пр. для нового решительного наступления на Царицын, Камышин, Балашов.

На этом заседании Круга от «Добровольческой армии» присутствовал в качестве наблюдателя генерал Лукомский, имевший соответствующую инструкцию от Деникина.

Через Лукомского Деникин узнал о ноте Кофенгаузена, содержание которой он сообщил представителям Антанты, находившимся при ставке «Добровольческой армии». Деникин дал указание генералу Лукомскому «сообщить доверительно отдельным видным представителям оппозиции» в Круге, что, несмотря на все, «добровольческое командование, которое генерал Краснов считал злейшим своим врагом и опорой оппозиции», своевременно поможет Дону в борьбе с Красной армией.

В этом секретном наказе генералу Лукомскому Деникин писал:

«…Добровольческая армия, как только справится со своей задачей на Кубани, будет двинута безотлагательно на Царицын и поможет в полной мере Дону. При этом обязательно подчинение действующих на этом фронте донских частей командованию Добровольческой армии»[140].

Так оно в дальнейшем и случилось — в начале 1919 года ставленник Деникина генерал Сидорин стал во главе Донской белоказачьей армии, а Краснов с разгромом Германии на фронтах мировой войны эмигрировал за границу.

Получив 15 сентября 1918 года от Круга указ, который предоставлял «донскому атаману в полном объеме власть и управление военное и гражданское и власть законодательства во время отсутствия Круга», Краснов отдал директиву штабу Донской армии закончить к 23 сентября все мероприятия для перехода в решительное наступление.

По данным Краснова[141], Донская армия, к октябрю получившая стройную организацию, снабженная всем необходимым, была готова к наступлению. Армия имела к этому времени 1282 офицера, 31 300 бойцов[142] на фронте, до 150 орудий и 267 пулеметов и, кроме того, «молодую армию» в составе 20 000 бойцов[143]. Технические средства армии состояли из 68 самолетов, 14 броневиков, 3 бронепоездов, химического взвода, имевшего 257 баллонов с удушливыми газами и 15 000 дымовых шашек, 450 самокатов, более 3000 верст телеграфного и телефонного кабеля и более 2000 аппаратов[144].