Идущие на смерть - Лев Георгий

— Рюсские… отпистити плинникоф и вам соханят зисть… Пофторию… сдафайтись и ви останитись живи…

— Ага, так я и поверил.

— Даем вам минута на расмысшлиния…

— Время тянут, суки, на…

— Что будем делать командир? — глухо спросил Гном. — Их там как грязи… Даже если все пули что у нас есть попадут точно в цель и ни одна не пропадет, а каждая граната убьет десяток китаез, их там все равно останутся сотни.

— Ну не сдаваться же, на? Или ты предпочел бы этот вариант, на?

— Нет… они не сдержат слово. Мы им не нужны, разве что для своих целей…

— Они боятся шума и света что неизбежно появится в случае боя, на, — задумчиво сказал комбат. — Пожалуй, только в этом наше спасение.

— Что ты задумал, комбат? — удивился Шершавый.

— Так, пока они там ждут, быстренько найдите что-нибудь, что может гореть: доски, пластик, пенопласт…

Бойцы, примерно уяснив, что именно хочет сделать комбат, быстро осмотрелись и стали выламывать доски из местами разбитого пола, сбивать косяки и разрушать деревянную мебель. Вскоре в центре комнаты валялась целая груда дров.

— Хохол, Атос, Бабай, тащим все на верхний этаж и разводим костер. Остальные прикрывают.

Подхватив доски, бойцы побежали наверх.

— Минута расмисшлиния прошла, — донеслось снаружи.

— Какие гарантии?! — крикнул Вадим, понимая что нужно потянуть время, пока комбат доведет начатое до конца или по крайней мере успеет сделать хоть что-то из задуманного. — Что вам помешает нас шлепнуть сразу как только мы отпустим пленников и сдадимся?!

— Ми даем слофо.

— Слово – пустой звук! Каждый хозяин своему слову, то есть слово дал, слово взял и все дела. Тут нужно что-то другое!

— Что? Какие фаши услофия?

— Вы опустите нас вместе с пленниками, до какого-нибудь острова! Мы на острове отдаем вам пленников и расходимся! Как вам такое предложение?!

Переговорщик замолчал, видимо доводя предложение русских до командира.

"А ведь действительно неплохое условие для расставания", — подумал Вадим и стал с надеждой жать ответа.

— Нит… ни пойдит…

— Почему?!

Вместо ответа раздался шквал автоматного огня. Казалось, стреляли тысячи стволов. Хотя, может так оно и было на самом деле… Пули влетали в открытые зевы окон и выбивая от стен облачка пыли, кирпичную крошку, рикошетили внутри комнат.

"Это ответ на сигнальный костер", — догадался Куликов.

Молнией пронеслась мысль, что запусти китайцы в каждое окно по паре подствольных гранат и уже никого из них не было бы в живых, по крайней мере дееспособных точно. Впрочем то что китайцы не использовали карманную артиллерию тоже было понятно, они все еще надеялись что генерала и серолицего советника еще можно спасти, а потому использовали "тонкое оружие".

— Они поперли! — крикнул кто-то осмелившийся выглянуть в окно.

Плотность огня действительно чуток снизилась, но ненамного.

Вадим так рисковать не стал, и просто высунув ствол автомата, вслепую выдал короткую очередь наискосок.

Спустя пару десятков секунд плотность китайского огня снизилась на порядок.

"Они подобрались вплотную и теперь боятся задеть своих", — понял Вадим.

— Бросай гранаты! — приказал он, сам дергая за чеку своей "лимонки" и выбрасывая смертельный посланец в окно. А

Захлопали взрывы, раздались крики раненых.

Повторный выброс гранат произошел гораздо прицельнее и потому он снял гораздо лучший урожай.

Обстрел после такого выпада усилился и штрафникам вновь пришлось укрыться за стены, пережидая свинцовый град. Но сразу стало ясно что большинство пуль бьются о стены.

"С чего такая неточность? — спросил себя Вадим и сам же ответил: – Только если оружие в руках ходуном ходит из-за… движения".

— Клади стробоскопы! Кажись они ломанулись всей толпой!

Бойцы положили на подоконники черные приборчики и включили их. В глаза китайцам ударил яркий часто мерцающий синий цвет. Многие невольно отвернулись и зажмурились, как совсем недавно сделал Бурый. Темп наступления тут же сбился, утихла стрельба, а та что продолжалась стала еще более неточной чем прежде…

Только этого и ждали штрафники. Выглянув из укрытий они открыли стрельбу в упор по хорошо освещенным вспышками китайским солдатам, которые уже успели подобраться к зданию на каких-то двадцать метров. Противник заметался, вражеские солдаты ничего не видели впереди кроме ослепляющих вспышек, а пули штрафников продолжали их косить без всякой жалости с убийственной точностью, только успевай менять магазины. В самую гущу полетели подствольные и ручные гранаты.

Не выдержав такого напора, китайские солдаты, понеся тяжелые, просто чудовищные потери, особенно если учитывать сколько штрафников им противостояло, отступили.

— Выключить стробоскопы. Потери есть? — спросил Вадим оглядываясь. — Раненые? Убитые?

— Меня рикошетом в ногу задело, — ответил Локоть. — Терпимо.

— Интересно, что они сейчас придумают? — проворчал Хохол, осторожно выглядывая.

— Хорошо сработали, на! — похвалил бойцов вернувшийся с верхних этажей Заречный.

— Как ваш план? — спросил Куликов.

— Не знаю, на… Теперь нам остается только ждать.

— То есть? — не понял Бурый.

— А то и есть, на… не видеть наших сигналов они не могли, на… Поскольку ситуация не типичная, на, то потребуется какое-то время, что уйдут на доклады и принятие решений…

— Понятно. Бюрократический бардак.

— Ну вот, на, сам все понимаешь… А пока давайте живенько на второй этаж поднимемся. Его оборонять легче чем первый.

Штрафники согласившись с командиром, подхватив пленников быстро поднялись на этаж выше и даже на третий. Китайцы, что не могли долго ждать и раскачиваться, спустя несколько мгновений, начали вторую атаку.

Полетели дымовые гранаты, несколько штук влетели в окна и все пространство начало быстро погружаться в белесую пелену густого тумана. Китайцы вновь начали штурм в надежде спасти генерала и советника.

Применять стробоскопы в таких условиях стало невозможно, свет от них будет приглушенным, не ослепляющим, только лишь укажет район для ведения огня.

— Огня не открывать, на, по стене они все равно не залезут на… — приказал Заречный. — Гранаты беречь. Боеприпасы нам еще могут пригодиться, на. Держать только лестницу…

Китайцы попытались сходу взять лестничный пролет, но плотный огонь штрафников свел все их попытки на нет. Оставив несколько трупов на ступенях китайцы откатились назад. В следующий раз они попытались забросить гранаты, но бывалые штрафники со всеми этими фокусами были знакомы, сами в свое время брали здания подобным образом, и дождавшись когда гранаты рванут снова обрушивали шквал огня на врага.

"Ну, чего они ждут?! — зло подумал Куликов о командовании. — Могли бы уже принять хоть какое-то решение и привести его в исполнение? Что им стоит сделать по нам несколько залпов из тех же "катюш"? В конце-концов они ничего не теряют…"

Стена что отделала одну квартиру от другой в которую вел отдельный подъезд, вдруг лопнула от взрыва. Ударная волна и град кирпичных обломков смел находящихся в комнате двух штрафников. Зяву погребло под осыпавшейся стеной, а Токаря так и вовсе выбросило в окно у которого он стоял.

Вадим находился в соседней комнате, он почувствовал как дрогнуло здание. Сначала он подумал что командование наконец решило нанести удар, но потом он понял что произошло и поспешил к пробоине в свою очередь активируя гранату. Понимая, что сейчас в пролом ворвутся десятки китайских солдат.

— Бурый, со мной!

Куликов успел бросить гранату, его товарищ тоже сделал бросок, как раз в тот момент когда появились первые китайские солдаты. Взрывы смяли первую волну, а вот вторую пришлось сдерживать длинными автоматными очередями засев по обе стороны от двери.

Но сдержать атакующую волну хорошо вооруженных солдат противника было невозможно. Их огненный шквал легко перевесил то, что могли противопоставить им два штрафника. Куликову и Бурому невольно пришлось укрыться от свинцового дождя, после чего натиск только усилился.

Штрафники бросили по последней гранате, но и китайцы сделали аналогичный ход и в комнату, которую удерживали штрафники влетело несколько рубчатых шариков.

"Вот и все… — с щемящей душу тоской подумал Куликов глядя на ближайшего к себе посланца смерти. — Отпрыгался".

Спасения не было. Он зажат в углу и уже не успевал, как Бурый одним рывком рвануть в коридор, для этого ему нужно сделать слишком много действий, слишком много времени, слишком много усилий, ему слишком далеко и он слишком тяжел. Собственно даже Бурый не успевал, Вадим видел это совершенно отчетливо. Видел и осознавал все как в замедленной съемке.